— Почему же трудно? — Литапаст насмешливо сверкнул глазами. — Имея такого коня, такие крепкие доспехи, тебе нечего было опасаться.

— Доспехи превосходные, это верно. Конь бесподобный — тоже правильно. Одно плохо — необъезженный.

— И чем же ты это докажешь? — прервал его Литапаст.

— Доказать легко — он и сейчас объезжен едва-едва. А теперь подумай, царь, над странной дилеммой: атлантский архистратег может устроить мне тихий ночной побег — зато, если побег настоящий, то ночью мне не вырваться. С другой стороны, рискнув объездить лучшего коня из вражеского стана, пользуясь надёжной защитой доспехов, их роскошным видом и зная несколько выражений из чужого языка, я могу совершить настоящий побег посреди белого дня. Ответь, царь, как бы ты поступил на месте Вилена?

— Ты нам софистикой голову не забивай! — Литапаст хлопнул ладонью по рукояти меча.

— Я понимаю, что на мои вопросы трудно отвечать. И особенно трудно тем, кто настроен ко мне враждебно. Ты-то стратег, наверное, справедлив ко мне и не испытываешь личной антипатии? Поэтому я задам вопрос тебе. Как бы ты поступил на моём месте, имея несколько абсолютно безопасных вариантов ложного побега и один чрезвычайно рискованный — просто опасный? Чтобы ты выбрал — смыться потихонечку безопасно или с шумом и бешеной скачкой?

— Не знаю. В роли предателя мне бывать не приходилось, знаешь ли. Но если бы пришлось, то выбрал бы последний вариант, чтобы потом иметь возможность для оправдания.

— Да-а, — протяжно вздохнул Кан, — припёр ты меня, стратег! Не вздохнуть, ладно, хоть Див это не просто лошадь, а Див. И он здесь. Великий царь афинский, ты слышал странный выбор стратега Литапаста. В нашем лагере ему ничего не грозит, жизнь его не находится в руках врага. То есть, согласно его утверждению я в атлантском лагере был в таком же положении. И он делает подобный мне выбор. Ну, раз он действует как я, так пусть продолжит, — и не в силах больше сдерживать свою ярость, мальчик выкрикнул в лицо царскому советнику. — Вон стоит Див, иди и попробуй сделать то же, что и я! Но учти — тебе-то, кроме парочки падений на землю ничего не грозит! А моя жизнь висела на волоске, так что терять мне было нечего! Великий царь, прикажи стратегу Литапасту совершить ложный побег! У него доспехи не хуже атлантских: пускай, ради развлечения, поездит под градом стрел, пущенных в спину.

— Тебе в спину не стреляли, — подал голос Клет.

Кан развернулся и ткнул в него пальцем:

— А эту фразу я попрошу всех запомнить, мы ещё к ней вернёмся, когда Литопаст объяснит нам на деле, какой ложный побег предпочтительнее.

— Я протестую! — заявил Литопаст. — Могу я объездить коня или нет, это к делу не относиться!

— А разве ты, стратег, не сомневался в том, что конь не объезженный? Вот и попробуй сам. Когда раз-другой сгремишь наземь, поймёшь, небось, стоит ли рисковать ценным лазутчиком, под приказом сажая его на такого зверя, как Див. И, может, поймёшь, что устраивать человеку побег вместе с подарками, которые он ещё не отработал, когда отряд Кэнта благополучно стоит на месте, может только круглый болван, которые, как известно, армиями не командуют! Может, дойдёт до тебя, когда Див встряхнёт тебе мозги, что подставляя корабль, умный человек уберёт с него команду, или прикажет ей сдаться, или, на худой конец, оставит на посту двух-трёх человек, если уж непременно нужно угробить кого-нибудь из своих! Честное слово, царь, я не знаю, что и думать! Либо этот человек дурак, либо он всех вокруг считает дураками. Есть, правда, ещё один вариант — стратег Литапаст сводит со мной счёты за то, что я отказался дать ему сведения о противнике. А помогают ему в этом и Вилен, и его личный телохранитель!

Царский советник скривил губы в презрительной усмешке:

— Не много ли чести?! Столько трудов ради паршивого мальчишки!

— Тебе виднее, стратег. Паршивый не паршивый, а ведь вы с Клетом поёте на один голос. Неужели не ясно, царь, что личного телохранителя такого сановника, как Вилен, крайне непросто пленить. Кто его взял?

— Дозор, — ответил Ритатуй.

— Клет, что с тобой случилось?! — Кан повернулся к атланту. — Ты ж, говорили, один из лучших воинов Империи, а поддался ополченцам! Или действительно поддался?

— Не поддавался я, — Клет упрямо смотрел в землю, — силой скрутили.

— Силой? — усмехнулся Кан. — А вот мы сейчас посмотрим. Великий царь, лазутчик рассказал нам всё, что ему было известно, и даже больше. Он выдал меня с головой, причём очень охотно. Сам понимаешь, великий басилевс, что больше от него ничего не дождёшься. Хотя, и это я говорю при нём, от него ещё кое-что зависит. Сейчас мы узнаем, для чего он послан: чтобы письмо передать мне, или первому попавшемуся дозору. Царь, прикажи ему дать меч, и пусть он защищает свою жизнь. Если он отобьётся от тех, кого я назову, значит, он просто провокатор. Ну, а коли убьют, туда ему и дорога. А я тогда виновен. Вот и пусть подумает, что для него важнее — меня утопить или в живых остаться.

— Я протестую! — крикнул Литапаст.

— А я тоже протестую, — оборвал его Кан. — Вы обвиняете меня в тяжелейшем преступлении, а когда я защищаюсь, отказываете мне в праве на защиту. Кто меня обвиняет? Клет или ты, стратег?

— Конечно я.

— Ну, не хочешь, чтобы Клет дрался с нашими бойцами, тогда давай с тобой сразимся. Кто победил — тот и прав.

— А что — это по-нашему! — Кэм решительно тряхнул головой.

— Мальчик, — сказал Литапаст, расплываясь в улыбке, — ты выбрал настоящий способ решения спора! Сейчас всем станет ясно, кто прав.

— Будь осторожней, стратег, — ухмыльнулся Счастливчик, — этот мальчик уложил, по меньшей мере, два десятка гоплитов. Среди них — семерых Султанов.

— И восьмерых всадников три ночи назад, — добавил Кэнт.

— И поборол Медиса, — вставил своё слово Ритатуй.

— Кан тренируется ежедневно, — Фидий сдвинул шлем на затылок. — Он в отличной форме, а драться его обучал отец.

— И он укротил Дива, — пробормотал Клет, — а это не шуточки… Парень обвиняет меня во лжи.

— Я буду драться с ним на поединке.

— Ну, теперь понятно, для чего тебя послали! — расхохотался Кан. — Потерпи, Клет, я сейчас быстренько зарежу стратега Литапаста и доставлю тебе удовольствие — снесу тебе башку с плеч!

Эгей встал с места и поднял согнутую в локте руку:

— Слушайте царскую волю. Я запрещаю ваш поединок, Кан и Литапаст. Пусть Норит назовёт бойцов, которые схватятся с атлантом.

— Благодарю тебя, великий царь, Кан поклонился. — Я не выберу слабых. Гортензий, ты с пятерыми справляешься?

— Случалось одолевать и семерых, — гордо повёл подбородком сотник.

— А ты, Кент?

— Ну, трёх-четырёх на себя возьму.

— Кэм, ты служишь в гвардии Аристарха. Сколько противников тебе по силам?

— Четверо — наверняка. А, может, и больше.

— Я попрошу вас, друзья, драться в полную силу. Убить Клета не так просто, как он это хочет представить. Царь, пусть твои гвардейцы оцепят место боя — иначе не поручусь, что Клет не повторит моего побега.

Через несколько минут всё было готово. Охрана отцепила место, отведённое для представления, двойным плотным кольцом. Царское кресло вынесли под открытое небо. По обе руки от Эгея встали его личные телохранители — два старых испытанных воина Кирк и Фарад. Эти двое, пожалуй, могли с успехом противостоять любому десятку обычных гвардейцев, они были могучи, как матёрые кабаны, а опыта у них могла подзанять даже знаменитая афинская троица оружейников.

Как только басилевс занял своё место, в круг вытолкнули атланта и пустили его противников. Один из гвардейцев протянул Клету меч. Великан взял оружие, с презрительной миной повертел его в руках и поднял глаза на Эгея.

— Раз уж дело дошло до защиты моей жизни, нельзя ли вернуть мой клинок, царь? — спросил он небрежно. — Этот ножик для баловства, а не для боя!

— Дайте ему привычное оружие, — велел Эгей. — Ну, теперь ты доволен?

— Теперь — да! — Клет со спокойной насмешкой поглядел на своих противников. — Подходите, что ли. Чего время тянуть?