– Извините, – сказал Марко и начал обходить место происшествия по широкой дуге. Тия осторожно ступала следом, недовольно глядя на полицейского. Ишь, вздумал кричать на хозяина. Пусть и служитель закона, но все равно нельзя же так.

Из-за аварии ближайший вход в переулок, где прятались прилавки с едой, оказался почти перекрыт. Оставался только узкий проход между углом дома и пандусом полицейского мобиля, на котором выстроились склянки и ингредиенты алхимика-законознатца. В другой ситуации Марко предпочел бы не идти напрямик и обойти препятствие за квартал, но сейчас его терзали голод, волнение и недовольство собственной невнимательностью.

– Тия, иди след в след, – сказал он и направился к узкому проходу. Надо всего-то повернуться боком, втянуть живот и приставным шагом проскользнуть в переулок. Раз-два, и готово.

Сказать оказалось проще, чем сделать.

Марко успел сделать всего пару шагов, когда стена позади внезапно стала такой крутой, что толкнула его в спину. Марко полетел прямо на заградительную линию, успев лишь скрестить руки, закрывая лицо. А дальше все произошло мгновенно.

Звук разбитых склянок.

Какая-то дрянь, моментально пропитывающая одежду.

Коленка взрывается болью.

Ругань полицейского и глухое рычание Тии.

Какая-то порошковая гадость, которая летит сверху, попадая в уши, глаза, рот, ноздри. Все чешется, кожа жжется, хочется чихать и кашлять.

– Быстро вставай!

Полицейский в защитных очках рывком поднял Марко на ноги. Глаза щипало, но все же удалось рассмотреть Тию, растерянно стоящую рядом, хотя и за чертой круга. Несколько выстроившихся неподалеку зевак, среди которых мелькнули знакомые лица…

Вот только понять, что это означает, Марко не успел. Тут же алхимик снова подхватил баллончик и продолжил опрыскивать парня порошком. С ног до головы, не пощадив волосы, и даже прыснул под одежду.

– Все, – алхимик вздохнул. – Кажется, реакцию удалось остановить.

Марко сглотнул и едва не задрожал. Те самые склянки с зельями алхимика, чтобы заглянуть в память устройств и увидеть, как и в каком порядке они деформировались. Выяснить, кто же первым из столкнувшихся нарушил правила, какой силы был удар и откуда пришел. Все эти зелья вырвались на свободу, когда склянки разбились. Да еще внутри уже начертанного круга преобразований…

– Спасибо! – пробормотал Марко. Потянулся к коленке, но тут же отдернул руку – боль оказалась такой нестерпимой, что даже стоять получалось с трудом.

– Спасибо?! – алхимик рывком стянул очки, бросил их под ноги, схватил Марко за футболку и подтянул к себе – Тия зарычала, но полицейский не обратил на нее внимания. – Ты вообще понимаешь, что сделал? Ты разбил все склянки! Уничтожил все ингредиенты! Сломал алхимический круг! Помешал полицейскому при исполнении обязанностей! Теперь мне придется сообщать, чтобы доставили новые зелья, чертить новый круг, а время – уходит! Еще час, и уже ничего нельзя будет понять! И ты говоришь мне спасибо?!

– Извините, – пробормотал Марко, отворачиваясь в сторону. Уши горели от стыда. И даже оправдание, что стена неведомым образом толкнула его в спину, не помогало. В конце концов, он ведь мог и обойти это все. Понимал, какой риск грозит. – Мне стыдно. Если я чем-то могу помочь…

– Чем ты можешь помочь? Единственное, что ты сейчас можешь, так это встать вот здесь и дождаться, пока не приедет мой сменщик с зельями. И тогда я заберу тебя в отделение, чтобы хорошенько побеседовать.

Марко сглотнул. В отделение? Побеседовать? Это ведь совсем не то, что требовалось. После отделения его обязательно возьмут на карандаш и начнут пристально следить. Забирать его придется маме, а это значит – об участии в гонках и думать нечего. До конца года будет сидеть под домашним арестом. И наверняка же сообщат в школу, а там сразу по-другому отнесутся к тому, что он собирался отправиться в путешествие. Никто не поверит, что это была настоящая, а не выдуманная цель. И отношение учителей изменится – не всех, но кто-то наверняка поверит, что Марко все это сделал специально…

Ужас потихоньку пробирался из глубин сознания, захватывая по очереди сердце, мозг и душу. Марко начало потряхивать.

– Может быть, я помогу исправить ситуацию? – сказал знакомый голос.

Скосив глаза в сторону, Марко увидел господина Левича, который деловито осматривал место происшествия.

– Вы? – полицейский посмотрел на него. – Чем вы можете помочь? Садитесь в свою велобричку и ждите, когда я закончу выяснять, кто из вас прав, а кто виноват. Нечего тут вмешиваться.

– Но я немного знаю этого мальчика…

– Послушайте! – теперь полицейский был не просто разъярен. В глазах уже виднелась настоящая ненависть. – Еще одно слово, и я подумаю, что вы позвали этого мальчугана затем, чтобы он тут мне все испортил. Потому что именно вы виноваты в произошедшем!

– Я лишь пассажир велобрички. У нее был водитель.

– Которого вы могли подговорить гнать так, как здесь не положено!

Единственным положительным в появлении господина Левича оказалось то, что полицейский чуть отпустил Марко. По-прежнему держал за ворот футболки, но сейчас хотя бы не пытался поднять над землей.

– Послушайте, офицер, вы не могли бы отпустить мальчика?

– Это еще зачем? Чтобы он удрал, пока вы заговариваете мне зубы?

– Мне нужно кое-что вам сказать. Важная информация, которую не стоит доверять посторонним ушам. Касается того, что на самом деле произошло на этом перекрестке.

Полицейский посмотрел на Марко, а затем на господина Левича. Чуть-чуть подождал и резко отпустил футболку.

– Демон вас раздери! Пойдемте. Надеюсь, это не какая-то чушь! И учтите, вы отвечаете за все головой! Вы-то у меня никуда не денетесь. Я номер вашего удостоверения переписал!

Левич и полицейский отошли в сторону, а Марко остался один. Облитый зельями. Обсыпанный порошком. С разорванной штаниной и стонущей от боли коленкой.

И вдобавок урчание в желудке никуда не делось. Казалось бы, после подобного происшествия голод должен пропасть, но нет. Есть хотелось даже сильнее, чем раньше. Живот словно выворачивало наизнанку.

– Вот мы с тобой попали, да? – прошептал Марко химере.

Тия тихонько взвизгнула, но приближаться к хозяину не спешила. Даже с учетом того, что все реагенты уже «обезвредили», на химер подобные штуки действовали подчас очень странно.

Через минуту ожидания, которое Марко потратил на то, чтобы стряхнуть с себя порошок и не встретиться взглядом ни с кем из толпы, подошел господин Левич.

Присел рядом с Марко и тихонько сказал:

– Сейчас я их отвлеку, а ты – беги.

– Что?!

– Тише ты. Тише. Не надо так кричать на всю улицу. Мне удалось договориться, что полицейский закроет глаза на твой побег. Конечно, составит рапорт за порчу казенного имущества, заведет дело, объявит в розыск, но через пару месяцев, если тебя не найдут, дело закроют. И ты сможешь спокойно вернуться.

– Но… Но тут же куча народа все это увидит.

– Их я беру на себя.

– А что, если я останусь? Мне не хочется превращаться в беглеца. И Тия…

– Ты уже преступник, – господин Левич вздохнул. – Это очень туполобый полицейский. И ему как-то все равно надо оправдаться за разбитые склянки. Сказать, что разбил сам, он не может – слишком много свидетелей. Но с этим вот побегом и закрытием дела – это он предложил. Так ему удастся сохранить лицо. Но если ты хочешь почувствовать себя преступником, то можешь оставаться. Он будет только рад – ему никакого дела раскрывать не понадобится.

Почувствовать себя преступником? Коленка заболела еще сильней, а следом за ней голова. Каким преступником? За разбитые склянки? О… отличный денек, ничего не скажешь…

– Ну, так что? Ты решился?

– Если я останусь, то меня посадят в тюрьму?

– Нет. Думаю, дело закончится штрафом и исправительными работами. Но запись об этом останется в твоем деле. И когда ты окончишь школу и будешь выбирать себе академию, то обязательно столкнешься с этим. Через пять лет из дела все уберут, но многие эту деталь запомнят. И никогда не знаешь, где и как это может всплыть.