— Неприятно всё это.

— Так и есть. На самом деле, я долгое время не хотел это проверять. Только пришлось. С самого начала всё слишком странно складывалось. У меня уже есть некоторые догадки, но проблема в том, что это именно догадки.

— Могу Вас понять. Мне нужно немного подумать обо всём этом. Как только приду хотя бы к какому-то умозаключению, я Вам сообщу.

Он поднялся с места и, попрощавшись, вышел.

— Шинсо, — окликнул его Аизава, — я попрошу тебя не говорить об этом пока никому.

— Я бы и не стал распространять нечто такое. Ведь это и в моих интересах. Редко встречаются такие случаи. Одно дело…

В учительскую зашёл Всесильный, сталкиваясь в дверях с Хитоши, что не позволило ему закончить свою речь. Шинсо молча кивнул и вышел, закрывая за собой дверь.

— Это же юный Шинсо, я прав?

— А то ты сам не видишь.

— Что он хотел? — Тошинори присел на диван рядом с Аизавой и попытался заглянуть в документы, которые мужчина быстро собрал и отложил подальше от любопытных глаз.

— Я спрашивал его совета.

— Совета? У юного Шинсо? Это немного неожиданно.

— Есть такое, сам не ожидал. Но сейчас это не столь важно.

Аизава поднялся с места и вышел из кабинета.

Изуку удручённо посмотрел на своих одноклассников. Эта чёртова атмосфера всеобщего (непонятно откуда взявшегося) горя уже начинала передаваться и ему тоже.

День только начался, а ему уже хочется побыстрее свалить домой, подальше от всего этого. Наверное, единственным, кого это ни капли не трогало, оставался только Каччан. Казалось, что ему, наоборот, нравится нынешнее положение вещей.

Но Мидория чувствовал себя отвратительно, будто бы он вернулся назад в прошлое, хотя нет, тогда парень ощущал себя немного иначе.

Он снова проскользил взглядом по партам ребят, по их бледным лицам, и вдруг заметил в дверях Тодороки.

Шото медленно вошёл в класс и сдержанно со всеми поздоровался. Но никто не ответил даже шёпотом, что немало его удивило, однако он решил промолчать на этот счёт. Лишь глаза его устремились к Изуку, как бы спрашивая: «Что произошло?»

— Я не знаю.

Они вдвоём вышли в коридор, чтобы спокойно поговорить. Тодороки стоял напротив него, внимательно рассматривая каждую эмоцию, скользившую по лицу Изуку, словно пытался впитать в себя, запечатлеть в себе.

Интересно, когда же это началось? Шото ведь даже не заметил, как полностью оказался оплетён его сетями. Только, похоже, что Мидория их и не думал расставлять, но это всё равно не помешало Тодороки самому в них запутаться…

Тодороки не мог оторвать взгляда от его губ, покусанных от волнения, но таких манящих поцеловать их. Грустные зелёные глаза смотрели в пол, а руки сцеплены в замок.

— Я не думаю, что это что-то серьёзное… — Шото ужаснулся своему хриплому голосу, пришлось откашляться, чтобы продолжить. — Должно быть что-то ещё…

— Вы чего здесь встали? Урок сейчас начнётся, — Аизава остановился рядом, рассматривая своих учеников.

Похоже, Тодороки уже полностью оправился после болезни, а Мидория же выглядел ещё более бледным, чем обычно, и не на шутку взволнованным.

— Да, мы уже идём.

Они одновременно двинулись вперёд под внимательным взглядом тёмных глаз.

Аизава замер на месте, слыша, как в отдалении раздаются неторопливые шаги. Он дождался, пока в коридоре появится невысокая фигура, и спокойным голосом поинтересовался:

— Тебя не смущает то, что ты опаздываешь?

— И Вам доброе утро, Аизава-сенсей.

Намие остановилась, будто бы ожидая продолжения.

Мужчина не знал, чего именно она ждёт, но понимал, что это очень удачный шанс, чтобы проверить свою догадку.

Он осмотрел её с ног до головы, останавливаясь на глазах. Они раз за разом поражали всех, меняя свой цвет в зависимости от освещения в помещении. Например, сейчас они напоминали два насыщенно синих драгоценных камня с чёрными, ровно посередине, зрачками.

Мори не моргала, точно так же наблюдая за ним в ответ. Шота чувствовал — сейчас или никогда.

Они сцепились взглядами, словно пытались разорвать друг друга на кусочки. Тогда Аизава и осознал всю серьёзность происходящего. Но все его размышления прервал неожиданный смех. Намие чуть запрокинула голову назад, рассмеявшись почти радостно. Но мужчина знал, что это всего лишь видимость, на самом деле она предельно серьёзна.

И так же резко, как и началось, всё тут же оборвалось.

— Вы такой забавный человек, Аизава-сенсей, — этот голос не был похож на голос той Намие Мори, какой её знал класс 1-А или другие учителя.

Это был голос просто-напросто неспособного на какие-либо человеческие чувства существа.

Её губы расползлись в странную улыбку, хотя глаза теперь напоминали собой две бездны, где уже не было ничего живого.

— Мой Вам совет, Аизава-сенсей —

следите лучше не за мной, а за своими учениками. Вот там скоро будет происходить нечто действительно интересное. Вы ведь не хотите это пропустить, не так ли?

Шота замер, не в силах пошевелиться. Её слова прозвучали как прямое объявление войны. Однако это нужно было сначала доказать. Всё, что у него есть сейчас, — лишь подозрения и догадки. Её слова могут быть только «бредом» заигравшейся избалованной девчонки. Так что поднимать сейчас панику — бессмысленно. Придётся ждать, пока она не перейдёт к действиям.

Намие медленно прошла мимо, оставив после себя лишь неприятное чувство внутри и покалывание в кончиках пальцев. Сейчас он ощущал это мерзкое расползающееся чувство, но дать ему определение и сам не мог.

— Тодороки-кун, — Шото остановился, чуть обернувшись назад.

Он нахмурился, видя сзади себя Намие. Парень думал, что все уже разошлись по домам, но, по-видимому, ошибался.

Оранжевый свет из окна слепил глаза, из-за чего Тодороки пришлось чуть сощуриться, чтобы не отводить взгляда. Его действия ни капли не смутили девушку, но она и не торопилась продолжать свою речь, всё так же стоя напротив, дожидаясь чего-то.

— Ты что-то хотела? — стараясь скрыть нетерпение, спросил он.

Мидория ждал его внизу, они договорились вместе идти домой.

В тот момент ему показалось, что именно этого она и ждала: его вопроса.

— Ты не видел Бакугоу? — Мори склонила голову набок, шея её болезненно изогнулась, по крайней мере, так показалось Тодороки.

От освещения её кожа выглядела ещё бледнее обычного, а глаза стали практически чёрными.

«Жуткое зрелище», — пронеслось у него в голове, прежде чем Шото ответил ей.

— Нет, не видел.

Он уже развернулся и собирался уйти, как вдруг замер, вспоминая — такое уже было. Она уже спрашивала у него о Бакугоу. И не только сегодня. Обернувшись назад, Шото предупредил:

— Если ты хочешь поговорить с Бакугоу, то лучше это делать в классе. Этот парень очень вспыльчив, поэтому с ним трудно общаться. К тому же он плохо контролирует свой гнев.

Его слова на неё подействовали странно. Губы искривились в улыбке, но она вовсе не выглядела мило, Тодороки снова подумал о том, что это всё смотрится чересчур жутко.

— Так ты не видел Бакугоу?

— Нет, не видел, — повторил он, насторожившись.

— Вот как. Жаль.

Солнце опустилось ещё ниже к горизонту, сменяя цвет на более насыщенный, уже отдалённо напоминавший алый. Тень от веток деревьев как паутина сплеталась в незаурядные узоры, что вырисовывались на полу, замыкаясь вокруг.

— Если ты хотела только это, тогда я пойду.

— Спешишь? — выпрямившись, поинтересовалась она заинтересованно.

— Да, — Шото начал спускаться по ступеням, спиной всё так же ощущая чужой пронзительный взгляд, что впивался в кожу иголками, пронизывая каждую клеточку тела.

Вдоль позвоночника пробежала леденящая дрожь.

Он хотел обернуться и посмотреть, что же там, отчего такая странная реакция и неконтролируемый ужас. Но ноги упрямо продолжали нести его вперёд.

Словно в оцепенении Тодороки дошёл до первого этажа, где уже ждал его Изуку. Увидев его, Мидория чуть улыбнулся, хотя взгляд его стал взволнованным.