В его голове крутилось столько мыслей, но ни за одну он не мог уцепиться. Разве что только за ту, от которой становилось тоскливо. Омеги слишком быстро становились зависимыми от альф, они нуждались в защите, ласке, любви, которую те так легко им предоставляли. Вот только никто не предупреждал, что можно об эту заботу обжечься. Мидория снова начал вспоминать всё с самого начала. Внутреннему зверю это было не по душе, о чём он тут же сообщал своим протяжным болезненным скулежом, словно просил перестать, остановиться. Но парень не мог этого сделать.

Это щемящее чувство в груди не давало покоя. Вспомнились ласковые руки, сжимающие его в объятиях, такие томительные поцелуи и хрипловатый шёпот, от которого по коже бежали мурашки. Если он чувствует себя так, будучи неполноценным, то что с ним будет после течки? Кацуки уже стал частью его сердца, его нельзя просто вырвать и забыть, как страшный сон, как опухоль. Это то, что забыть не получится…

«Но он же мой альфа… Только мой! Я никому его не отдам!»

Изуку вскочил со скамейки и решительным шагом направился к дому Бакугоу. Омега просто обязан поговорить с ним! Прямо сейчас! Пока не стало хуже…

Он искал его везде, где только можно, но Мидории нигде не было. Ноги уже отваливались от долгого бега, но ни одно предположение, куда мог пойти омега, не оправдалось. Больше всего пугало, что он не отвечает на звонки. Кацуки не выпускал из рук телефон, раз за разом нажимая на вызов, но каждый раз одно и то же. Дома Изуку не было, парень был там несколько раз с разницей в полчаса. В школу он не возвращался.

Всё было настолько плохо, что Бакугоу пришлось звонить Киришиме и спрашивать, не знает ли он где сейчас Деку. Но тот был не в курсе, Каминари, что находился рядом, тоже.

У него не было номеров той Круглолицей и Очкарика, а с ними его омега общался лучше всех. Зверь внутри укоризненно покачал мордой и заворчал, но Кацуки цыкнул на него, чтобы не мешал думать. На самом деле, его волновало всё сразу: неизвестно, насколько сильный был удар мячом, — вдруг Изуку пошёл домой один и по дороге потерял сознание, и сейчас лежит в какой-нибудь безлюдной подворотне; а вдруг на него напали, а он не смог защититься; или… вот это «или» было самым нежелательным из предыдущих — Изуку мог увидеть ту сцену и сбежать. Разумеется, что первое, что пришло бы в его голову, — измена. По крайней мере, он бы сам так подумал. Только Мидория не он, омега сразу дал бы обидчику пощёчину, а Кацуки не удержал своего зверя и едва не прибил парня… Но, если бы у него это всё-таки получилось, он бы не очень сильно переживал по этому поводу…

Стоило вспомнить того омегу, как грудная клетка едва не ходила от рычания.

Снова прибежав к его дому, парень нажал на звонок, слушая, как по пустой квартире разносится трель. Ответа не было. Устало выдохнув, Бакугоу прислонился лбом к двери. Неужели всё закончится вот так? Из-за этой херни он потеряет то, о чём грезил так долго?

«Хуй я так просто сдамся! Не для того я так старался!!!»

В кармане завибрировал телефон, и он с бешеной скоростью достал его, смотря на экран, но, как назло, звонил ему вовсе не Изуку, а Мицуки. И Кацуки очень надеялся, что по важному делу, а иначе ссоры не избежать.

— Чего надо?! — рявкнул он в трубку.

— «А… Эм… Каччан?» — послышался неуверенный голос, а сердце пропустило удар.

— Деку?! Какого хрена?! Где ты сейчас?!

— «У тебя дома…»

— Какие черти тебя туда занесли?!

— « Я к тебе пришёл… Но тебя не было, а Бакугоу-сан пригласила зайти. Я хотел тебе позвонить, но телефон дома забыл, поэтому решил подождать… Но я уже собирался уходить… правда…»

— Ни шагу с места! Я буду через пять минут! Говори что-нибудь! — он сорвался с места.

— «Ну я пришёл поговорить… А ещё Бакугоу-сан сказала, что ты не поделился ни с кем той запеканкой, которую я недавно готовил, а съел её в своей комнате, подперев стулом дверь, чтобы никто не зашёл. Каччан, так нельзя делать, это же нехорошо», — фоном послышался смешок Мицуки.

«Ну, старуха!»

Изуку говорил про то, как проснулся в медпункте и пошёл искать его, но не нашёл и подумал, что альфа ушёл, поэтому тоже пошёл домой. Но Кацуки ему не поверил, ведь Мидория по-любому заходил в класс и должен был увидеть там его сумку. Не заметить он не мог, они лежали на одной парте рядом, значит, он врёт. Но зачем ему это делать?

«Значит, он видел? Или нет?»

— «А на улице было так хорошо, что я забросил вещи домой и решил прогуляться, вот только телефон дома забыл, а возвращаться так не хотелось», — вот это уже было больше похоже на правду, однако только частично. Изуку никогда не ленился вернуться назад, тем более за телефоном, ведь в любой момент ему могла позвонить Мидория-сан, поэтому он не выпускал мобильный из рук.

Домой он влетел с характерным громким грохотом, сразу вбегая на кухню, еле успев скинуть кроссовки с ног. Омеги сидели за столом, телефон всё ещё был у парня, а сам он теперь удивлённо смотрел на него. Но терять время Кацуки не собирался, просто подлетел к нему и сжал в объятиях, целуя в губы и щёки, совсем не смущаясь матери. Мицуки умилённо посмотрела на них и вышла из кухни.

— Каччан! Ты чего? — морщась от боли, удивлённо спросил он.

— Я чего?! Это ты чего! Сбежал, ничего мне не сказав, да ещё и прятался не пойми где! Ты ведь прекрасно знал, что я ждал тебя, и понимал, как я буду волноваться! А теперь объясни мне, какая птица тебя в филей клюнула!

— Я же уже…

— Брехня! Ты прекрасно всё знал, и это точно. Половина из того, что ты пытался навешать мне на уши, — ложь. Может, и с кем-нибудь другим и прокатило бы, но я тебя знаю как облупленного! Правду мне! — он сам не знал, почему разозлился, наверное оттого, что перенервничал.

Нет, Мидория, конечно, не думал, что ему поверят, но, как говорится, надежда умирает последней, ведь так? Вот только говорить об этом сейчас не хотелось, поэтому он просто вцепился в школьную рубашку Кацуки, тыкаясь носом в шею, как это часто делал сам альфа, и тихо прошептал: «Прости… Я потом расскажу…»

Отрывать от себя парня Бакугоу не решился, а это его непонятная улыбка и вовсе путала все мысли. Его разрывало от противоречий: с одной стороны, хотелось схватить его за плечи и встряхнуть со свей силы, чтобы сразу всё выложил, с другой — хотелось просто схватить его крепко и, пока не поздно, вгрызться в шею клыками, оставляя метку. Пускай Изуку будет обижаться на такое эгоистичное действие, но зато он уже точно навсегда будет принадлежать только ему.

Улыбка получилась кривой — левая сторона вообще онемела. Кацуки поднял его на руки, занимая место на стуле, а Мидорию усаживая сверху на свои колени. Омега был в школьной форме, а она всегда ему шла, особенно летняя. Вот только сейчас, смотря на его посиневшую часть лица, это как-то не волновало. Говорить они не решались, для альфы молчание было своего рода согласием подождать объяснений парня. А для Изуку — время, чтобы подумать над всем ещё раз.

Кацуки смотрел на потолок своей комнаты и пытался понять, что же пошло не так. Вроде бы всё было идеально — Изуку уже у него дома, в его лапах, и тут всё обрывается. Омега просто встаёт, целует его в губы на прощание и собирается уходить. А какой замечательный аргумент: «У меня телефон дома остался, вдруг мама позвонит, нужно поспешить»! Нет, альфа, конечно, не надеялся, что Мидория останется у него с ночёвкой… Да кому он пиздит, надеялся ещё как! Был уверен на 100%! И тут БАБАХ. И всё!

Он уже не один раз пожалел, что не вытащил ключи от его дома из кармана штанов, видел же, как призывно они торчали брелочком Всесильным, а он…

«Бляяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя…»

Разумеется, не было у Изуку причин оставаться у него на ночь, к тому же его родители дома, а их омега до одури стеснялся, особенно Масару. Ну, после того, что тот видел, немудрено.

Да ещё и в голову забралась мысль о том, что Киришима мог понять, что они встречаются. Кацуки на это было глубоко плевать, да у него и так была идея — хоть сплетни он ненавидел — пустить слушок, что у Мидории появился альфа, со своим именем в главной роли. Но Изуку бы узнал, кто это всё затеял, и наверняка обиделся бы, что всё решили за него, даже не спросив его мнения. Хотя иногда очень хотелось связать парня по рукам и ногам, заклеить ему рот скотчем, пометить, поиметь и радоваться жизни. Как он ещё сдерживается, даже сам Кацуки ответить не в силах.