Да, Ванахейм будет счастлив в день, когда её тело будет не просто продано, а и использовано на законных основаниях. После этого Раллард со спокойной совестью сможет назвать Тора братом и требовать у него армию – не будь Сибилле так сильно наплевать на происходящее, то её бы стошнило.

— Я рада, что благополучное завершение сделки вас радует, — равнодушно кинула принцесса и хмуро посмотрелась в зеркало.

Ей не нравился красный, совсем не нравился, хотя он и был ей к лицу. В день своей помолвки Сибилла предпочла бы носить зеленый, да и обручаться с другим принцем – тем, единство с которым она бы подчёркивала, надевая этот цвет, но этому не бывать.

Олли покачала головой.

— Вы нервничаете, мадам, я понимаю, но не стоит называть свою помолвку сделкой. Это не так.

— Нет, вы не понимаете, — никто не понимал. — И я буду называть вещи своими именами.

Фрейлина отвела взгляд.

— Что ж, как вам будет угодно. Только постарайтесь не говорить этого при царской семье. Это их обидит.

— Жду не дождусь, когда наступит день, когда кто-то побоится обидеть меня, — проворчала Сибилла, надевая принесённые Ларой серьги, но Олли приняла её дурное настроение за обыкновенный мандраж. Она понимающе улыбнулась и мягко коснулась руки принцессы холодными, усыпанными перстнями, пальцами.

— Я знаю, дорогая, вы нервничаете! Сегодня такой важный день, и разделить ваше счастье соберётся весь цвет Асгарда, это так волнительно. Я тоже ужасно переживала, когда готовилась выйти замуж, это естественно, тем более, что вам достался такой прекрасный молодой мужчина, как Его высочество принц Тор…

— Хватит, — предупредила Сиб. Ей надоело слушать о том, как сильно ей повезло, она больше не могла этого выносить, но Олли было плевать. Как и её скользкий кузен, эта дама была свято уверена в том, что окружающие непременно нуждаются в её мнении.

— Не волнуйтесь, мадам, я понимаю, что именно вас пугает. Для девицы это нормально. Увы, вашей славной матушки нет в живых, чтобы вас успокоить, — фрейлина многозначительно подняла брови. — Но, уверяю, ложиться с мужчиной в постель не так страшно, как кажется.

Олли едва успела договорить, а принцесса впервые за несколько дней ощутила некое подобие эмоции – и это было желание вцепиться этой тупице в горло. Проклятье, Сибилла не хотела даже думать о Торе в своей постели, не говоря уже о том, чтобы кузина Бана раздавала ей советы по этому поводу! Это было слишком, но Олли не замолкала:

— Могу вас заверить, мадам, внушительность телосложения мужчины не всегда означает, что он так же внушителен и в…

— Пожалуйста, хватит. Я не хочу этого слышать, — решительно оборвала её Сибилла. Лара тихо захихикала, и на мгновение принцесса задумалась над тем, что для девицы, чей любовник сегодня обручится, она выглядит слишком счастливой. Это было странно, но у ванахеймки не было настроения думать ещё и об этом.

— Не смущайтесь, дорогая, в этом нет ничего постыдного, — но Олли продолжала. — Всех девиц это страшит, но уверяю, боль быстро прой… что вы делаете?

Сиб больше не могла этого терпеть. Последние несколько дней ей удавалось сохранять внутреннее равновесие – это было как закрывать дырку в прорывающейся плотине пальцем, ведь на принцессу навалилось столько всего, что любая мелочь могла окончательно её сломать, а долбаная кузина Бана удивительным образом могла взбесить даже святого. А Сибилла вовсе не была святой, и её терпению пришел конец, поэтому она легко поддалась накатившему раздражению и потянулась за стоящей на столике у зеркала золотой шкатулкой с украшениями.

— Помню, несколько месяцев назад, — негромко сказала принцесса, прикидывая вес этой штуки. Ларчик был наполнен украшениями, да и сам весил немало. — Я пообещала вам, что если вы ещё раз посмеете меня поучать, то я проломлю вам голову этой самой шкатулкой… Вы помните?

Это случилось в день, когда в Асгарде устроили какой-то пир, и Тор пришел к покоям Сиб, чтобы сопроводить её. Тогда на ванахеймке было чёрное платье и жемчужные серьги, и она сгорала от стыда за то, что за несколько дней до этого целовалась с братом наследника в библиотеке.

Но принцесса больше не стыдилась. Время с Локи было лучшим, что случалось в её унылой жизни, и царевна не собиралась стыдиться чувств, которые испытывала к нему, и хоть в глазах общества их связь – грехопадение, но она собиралась нести этот венец с гордо поднятой головой.

Леди Олли недоуменно моргнула.

— Мадам?

— Сколько раз я просила вас не лезть ко мне с поучениями? — спросила Сибилла, сжимая шкатулку. Вместо сухого ветра внутри неё теперь носилась злость, и принцессе искренне хотелось дать ей волю по-настоящему. Почему нет? Она убила одну свою фрейлину, почему бы не убить другую? Теперь Сиб знала, что убить так же просто, как сделать глоток вина. О, если бы Раллард слышал её мысли сейчас… Он был бы горд.

— Я советую вам из лучших побуждений, Ваше высочество… — начала кузина Бана, но Сиб не дала ей договорить. Ещё немного и она действительно проломит эту тупую белобрысую башку, поэтому принцесса сжала зубы и кивнула в сторону двери. Она больше не выдерживала. Соблазн был слишком велик.

— Пошла вон.

Фрейлина нахмурилась.

— Но, мадам, я…

— Пошла вон! — рявкнула Сибилла, и Олли вышмыгнула из покоев быстрее, чем золотая шкатулка, которую царевна швырнула ей вслед, успела разбиться о стену. От удара у ларца отлетела крышка, и несколько дюжин мелких колец и серег Сиб с жалобным звоном рассыпались по блестящему полу. Дэна и Лара испуганно остолбенели, словно боялись, что принцесса запустит что-то и по ним тоже, но потом рыжая фрейлина вышла из ступора и бросилась наводить порядок.

Это была отвратительная сцена, и когда вспышка ярости сошла на нет, Сибилла почувствовала себя ужасно. Да, Олли сама нарвалась, но принцесса не должна так поступать. Это низко и недостойно. Такие приступы неконтролируемой злости, швыряние вещей по слугам и грубость – это стиль Ралларда, а не её, но за последние дни произошло столько всего, что Сиб больше не могла держать это в себе. Вдруг ей захотелось сесть прямо на пол и закричать во весь голос, сорвать с себя это чёртово платье и выплакать все глаза, но царевна не могла себе этого позволить. Она выбрала свой путь и теперь обязана пройти по нему до конца.

Поэтому Сибилла просто глубоко вдохнула и поправила причёску. Будь здесь Игрид, то наверняка отпустила бы какой-нибудь сальный комментарий про познания Олли в мужских размерах… По привычке принцесса даже оглянулась по сторонам, надеясь встретить взгляд своей старшей дамы, но единственный взгляд, на который она наткнулась, принадлежал Дэне. И то, как фрейлина смотрела на неё, показалось Сиб странным.

Дэна не обладала ни заразительной взбалмошностью Игрид, ни болтливостью Лары – она была спокойной, уравновешенной и доброй, но в этом её случайном взгляде не было привычного спокойствия и доброты. Пока Сибилла была в горах, Огун и Фандрал осмотрели покои всех её фрейлин, и теперь принцесса знала, что Дэна не состояла в сговоре с Иг и была честна перед своей госпожой, но то, что таилось в её глазах сейчас, насторожило Сиб. Девица будто что-то собиралась сказать ей, но никак не могла решиться.

— Дэна… — позвала принцесса. — Что такое?

Фрейлина тут же отвела взгляд, но царевна не собиралась делать вид, что ничего не заметила. Со дня смерти Игрид Дэна вела себя тише, чем обычно, и вдруг Сибилла вспомнила, что они так и не успели поговорить о случившемся, хотя, наверное, им стоило это сделать.

— Дэна, что случилось? — снова спросила принцесса негромко. Она наблюдала за стоящей за её спиной девицей через отражение в зеркале.

— Ничего, госпожа, — ответила фрейлина, но у Сиб не было настроения играть в эти игры.

— Хватит, — выдохнула она. — Я же вижу, что-то происходит. Ты хочешь мне что-то сказать, верно?

Дэна нервно улыбнулась и мотнула головой.

— Это подождёт, Сиб. Сейчас это не важно.

— Важно. Выкладывай.