— Да, мама.

— Нужно убедиться, что мы заполнили все амбары.

— Непременно.

— Знаю, ты не любишь заниматься подобными делами, но я попрошу тебя сделать это, — сказала Фригга. — Нужно, чтобы ты всё проконтролировал и велел кладовщикам заполнить дополнительные хранилища, ведь, кто знает? Может, нам снова придётся принимать гостей… Локи? Ты меня слышишь?

Принц оторвал взгляд от горизонта и посмотрел на мать.

— Да, мама. Я тебя слышу.

— Что с тобой? — спросила Фригга. Она оставила кубок со сладким ягодным вином и обеспокоенно посмотрела на сына.

Что с ним? Его отец обращает на него внимания не больше, чем на грязь на своих сапогах, его брат – полный кретин, а агсрадийский двор – сборище тупых идиотов, способных лишь лизать задницу Тору и пить царский мёд на пирах. Впрочем, так было всегда, просто сегодня Локи скрывал своё разочарование от своей жизни чуть меньше, чем обычно. Наверное, потому что одна ванахеймская принцесса тщательно избегала его общества, и это просто сводило его с ума.

— Всё хорошо.

— Ты рассеян, — заметила царица.

— Просто не выспался.

Потому что проснулся среди ночи, подумал о Сибилле и до рассвета боролся со своими дурными наклонностями и соблазном спустить пар с помощью руки. После их поцелуя Локи был взвинчен до предела и, видит небо, у него яйца синели от невозможности пойти дальше, так что это не заняло бы много времени. Но принц не занимался этим с тех пор, как впервые побывал с женщиной, поэтому он решил посвятить себя чему-то более полезному и вместо самоудовлетворения занялся чтением.

Но, разумеется, Фригге ни к чему знать о том, почему её сын плохо спит по ночам.

Царица вздохнула и покачала головой. Было утро, и она ещё не успела собрать волосы в привычную высокую прическу, а без неё Фригга казалась куда моложе и напоминала себя в годы, когда Локи был ещё ребёнком. Именно тогда она научилась понимать, когда её сын что-то не договаривает – принц всегда хорошо врал и притворялся, но в минуты сильного душевного смятения эмоции подводят его. И Фригга догадывалась, что гнетёт Локи сегодня.

То, что гнетёт его со дня, когда он впервые осознал себя младшим братом наследника короны.

— Когда ты в последний раз навещал отца?

Со дня той ложной тревоги – ни разу. Но, кажется, Фригга и сама об этом знала, поэтому Локи не стал лгать.

— Какое-то время назад. А что?

— Ох, Локи… — царица грустно покачала головой. Она приняла его рассеянность за обиду на отца, но принц был даже рад этому, ведь ему не хотелось, чтобы могущественнейшая ведьма девяти царств решила докопаться до сути его бед. — То, что произошло на совете…

— Ты знаешь, что произошло на совете? — спросил царевич. — Я думал, Один скрыл от тебя некоторые… подробности.

Фригга хмыкнула.

— О, милый. Неужели ты думаешь, что ваш отец способен что-то от меня скрыть?

— Тогда, почему ты ждёшь от меня, чтобы я его навещал?

— Потому что он – твой отец. И он ошибается.

Локи фыркнул и сделала глоток вина. Могущественный Один Всеотец ни за что не признается в том, что он может ошибаться, особенно, если дело касается его ничтожного младшего сына. Хотя, Локи плевать! Он давным-давно решил не принимать близко к сердцу то, что думает о нём его венценосный отец.

Царица кивнула.

— Да. Даже Один может ошибаться, как и все остальные.

— Неужели?

— Однажды, когда ты был маленьким и только начинал познавать искусство магии, — Фригга откинулась на спинку кресла. — Я сказала тебе, что если ты решишь идти этой дорогой, то тебе нужно приготовиться к тому, что тебя будут не понимать и даже бояться. Ты помнишь это?

Нет, Локи не помнил. В детстве он был очень жаден к знаниям и пытался обучиться всему как можно скорее – не мудрено, что некоторые уроки матери принц пропустил мимо ушей. Царица улыбнулась.

— Те, кому магия неподвластна, никогда тебя не поймут, сын, а от непонимания исходит страх. Я предупреждала, что тебя будут бояться, сторониться и даже презирать, но ты не должен таить зло на тех, кто это делает, ведь они не понимают твоей природы. Разве я не этому тебя учила?

Не понимать или даже бояться – это одно, но напрасно обвинять – совсем другое. Локи знал, что это исходит не из страха, а из презрения.

— Ты учила меня многим вещам. И прежде всего – думать своей головой и смотреть своими глазами.

— И слушать голос сердца. Доброты. Милосердия. Прощения, Локи. Прощение – превыше всего.

— Ты предлагаешь мне просто сделать вид, что ничего не произошло? — хмуро спросил принц. Он устал от лекций о морали и добродетели, тем более, что почему-то царица читала их ему одному. — Если да, то ты напрасно тратишь время, мама, потому что я устал закрывать глаза на то, что меня вечно делают козлом отпущения. И не говори, что Один сомневался во мне из страха. Он тоже владеет магией.

— Владеет. Но не такой, как наша. Это другое, ты же знаешь.

Локи надоел этот разговор. Всякий раз, когда Фригга выгораживала Одина и Тора, он начинал злиться, а сейчас принцу не хотелось злиться ещё и на мать.

— Хватит, мама.

— Избегая говорить об этом, ты ничего не решишь.

— Я не собираюсь ничего решать, — пожал плечами Локи. От густого летнего вина у него на языке чувствовалась малина и было сладко, но не слаще, чем от поцелуя Сибиллы. Во всех девяти мирах он не нашел бы чего-то, что было бы вкуснее его ванахеймской тайны. — Да и тебе советую об этом не думать. Разве у тебя мало забот?

— Отношения между членами моей семьи – это моя главная забота, — настояла Фригга. Её старшего сына считают тем ещё упрямцем, но младший недалеко ушел. — Прошу тебя, Локи! Откуда такая злость? Твой отец ошибся, но ведь ему приходится думать о стольких вещах, да ещё и эта тревожная сирена…

— Как ты думаешь, что это было? — раз мать сама заговорила об этом, принц решил спросить её совета, а заодно и перевести разговор в другое русло. Царица разгадала его намерение, но не стала возражать.

— Нельзя сказать наверняка. Странно, что Хеймдалль ничего не видел.

— Это ещё одна причина, по которой они решили, что виноват я. Все знают, что я умею скрываться от взора Стража.

— Это не так уж и сложно, — усмехнулась Фригга. Локи поднял бровь.

— Для нас с тобой. Но не для остальных.

— Мы не единственные, кто владеет магией, сынок. Во Вселенной есть создания куда могущественнее нас, и существует такое колдовство, которое мы не в силах даже осознать. Это могло быть что угодно.

Локи оставил полупустую чашу. Эта история с привидевшимися ётунами не шла у него с головы много дней – он обшарил всю библиотеку, перечитал сотни страниц, но не приблизился к разгадке ни на шаг. Было что-то, что принц упускал, чего он не видел, что ускользало от его внимания. Наверное, если бы он всецело сосредоточился на решении проблемы, а не отвлекался на мысли о Сибилле всё время, ему удалось бы чего-то достичь, но причина его проблем с концентрацией была тем, что он точно не собирался обсуждать – ни с матерью, ни с кем-либо ещё.

— Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным, — призналась Фригга. — Я слышала, в некоторых мирах случаются пространственные разломы, из-за чего возникают проекции давно прошедших событий, но не думаю, что такое возможно в Асгарде.

— Сомневаюсь, что это оно.

— Мы могли бы знать наверняка, если бы увидели всё своими глазами, но всё, что у нас есть – слова испуганных часовых.

Локи задумчиво рассматривал бегущие по синему небу облака.

— Думаешь, они говорят правду?

— Это надёжные воины. Не думаю, что они лгут, — сказала царица, и принц нахмурился. Его отец и придворные больше верили в надёжность слов каких-то часовых, а не своего царевича. Эта мысль вызвала в Локи желание швырнуть чашу с остатками вина в окно. — Сынок…

— Всё в порядке, мама.

Но Фриггу было непросто обмануть. Она потянулась через стол и сжала руку принца.

— Пожалуйста, Локи. Мы обязательно выясним причины этих странных видений, но только, если будем держаться вместе. Обещай, что не станешь таить зло на своего отца. Наша семья должна быть единой.