Некоторые говорили, что убийца притворился нищим и бросился на принцессу в момент, когда она поднесла ему милостыню.
Кто-то говорил, что Сибилла давно мертва, но тело прячут, опасаясь мести ванахеймского короля.
Другие клялись, будто на самом деле никакого покушения не было, а всё разыграно только затем, чтобы подогреть интерес к новым ванахеймским лавкам, но и то, и другое, было полным бредом. Если бы Локи угораздило появиться здесь в собственном обличье, то его приход наверняка вызвал бы тысячу вопросов о случившемся, но сегодня принц не был настроен на общение с народом. Поэтому, когда царевич появился в торговом квартале впервые со дня, когда на Сибиллу напали, мимо торговцев и зевак брёл не младший сын Одина, а неприметный молодой подмастерье в старом коричневом плаще и с лицом до того обыкновенным, что никто бы не запомнил его, даже если бы захотел.
Когда-то Локи любил творить подобные иллюзии и бродить среди народа незамеченным: в один день он был стражником, в другой – почётной матроной, в третий – купцом из дальнего царства. Так он мог появляться меж асгардийцев и слушать их разговоры не как их принц, а как один из них, и это казалось Локи полезным. В те дни царевич был моложе и только учился иллюзорному искусству, поэтому пускался в такие проделки так часто, что, возвращаясь во дворец, порой забывал вернуться к собственному облику и получал пинков от стражи. Иногда к забавам брата подключался Тор, и тогда они целый день ходили по городу в обличье крепких мастеровых или просоленных моряков, а девушки смотрели на них и улыбались…
Теперь наследник слишком влюблён в самого себя, чтобы прятать своё величие под чужой личиной, а Локи не верилось, что когда-то они с Тором были так близки, что затевали общие проделки. Если бы тогда кто-то сказал младшему сыну Одина, что не пройдёт и сотни лет, как их с братом будет воротить друг от друга, то он вряд ли бы это поверил, но всё случилось так, как случилось.
Много лет Локи выходит в город в одиночестве.
—…клянусь небом, я видел всё собственными глазами! — божился рыжебородый торговец сапогами в пяти минутах ходьбы от лавки толстяка Пейса, рядом с которой и произошло покушение. Его громкий рассказ привлёк внимание принца и заставил остановиться.
Какой-то ас с большим мечом за спиной громко рассмеялся.
— Девять царств, старый жулик! Я знаю тебя двести лет, и за эти годы ты ни разу не покинул свою нору, потому что боишься, что твоя жена приберёт к рукам лишний грош! Как ты мог всё видеть?
— А вот и видел! В тот день я направился к ванахеймцам, чтобы посмотреть на их товар, — обиделся рыжий. — Спроси у кого хочешь!
— И что?
— Клянусь памятью предков, этот наёмник был огромен, как гора, и страшен, как сам Рагнарёк! Но я сразу заподозрил неладное, как только его увидел, вот что. Ты же знаешь, у меня меткий глаз. Я сразу понял, что у этого ублюдка в рукаве что-то есть, это точно, и что он затевает недоброе. У меня волчье чутьё!
— Ага, на деньги, — рассмеялся ещё один слушатель, но торговец не смутился.
— Я шепнул стражнику, чтобы тот проверил карманы этого злодея, но тот не захотел меня слушать и прогнал! Представьте себе только, прогнать меня! Наверное, тот молокосос ещё утром мамкину сиську во рту держал, потому что он не знал, кто я таков!
Самохвальная версия рыжего аса была до того интересной, что Локи, в обличье подмастерья, подошел ближе и стал слушать вместе со всеми. События того дня он помнил немного по-другому – в основном боль, щекочущее предчувствие беды прямо под кожей и страх за жизнь своей любимой ванахеймки после, но принц всегда любил послушать хороший рассказ, даже если он сильно приукрашен.
— И вот, что я вам скажу: ему нужно было меня послушать, потому как не прошло и минуты, как всё завертелось. Ни с того ни с сего, тот великан выхватил нож размером с ладонь и метнул прямиком в нашу царевну. Прямо ей в сердце! Представляете? Наверное, её бережет что-то свыше, потому что кинжал чудом пролетел мимо и попал в бок царевичу Локи. Аккурат между рёбер!
Хоть что-то в этой складной байке было правдой: чёртова дырка в его боку до сих пор болела, особенно если Локи много двигался. Например, когда долго ходил пешком, как сейчас, или когда они с Сибиллой были в постели – на это принц едва ли мог жаловаться, ведь он будет хотеть это ванахеймское чудо, даже если его разрубят пополам. Тупое нытьё между рёбер было невысокой ценой за вид её обнаженного тела под ним и звук его имени, которое она шептала так, что Локи терял рассудок.
Но тем временем рассказчик продолжал, а возле его лавки толпился народ.
— Начались давка и шум. Женщины кричали, все носились кто куда, но я видел, как наёмник одним ударом начисто отрубил голову одному стражнику, а другого искалечил так, что и сказать страшно. В одну секунду.
— А я слышал, тому стражнику не отрубили голову, а перерезали горло, — возразил Локи. Торговец кинул на него полный снисходительного терпения взгляд.
— Тебе всё наврали, парень. Отрубил голову начисто, говорю!
— И что дальше? — продолжать потешаться ас с мечом. — Ты, с твоей-то храбростью, и не бросился спасать принцессу?
— Я…
— Нет? Как же так? Она бы наверняка даровала тебе полный мешок золота, а Всеотец, в благодарность за спасение невестки, возвысил бы до барона, не меньше.
Рыжий поджал губы.
— Я бы пошел, но, говорю же, там началась давка, не протиснуться. Вы вообще слушаете, или вам уши воском залило?
— Так что потом?
— Потом царевич метнул кинжал прямиком наёмнику в сердце, и этим убил.
— Не в глаз? — снова весело переспросил Локи, и торговец раздраженно огрызнулся:
— Парень, ты что, глухой? Говорю же, в сердце! Не знаю, кто тебе рассказал ту ложь, которую ты тут пересказываешь, но он наглый врун и бездельник, а ты – дурень, раз веришь всяким пустомелям. Я видел всё собственными глазами так, как сейчас вижу всех вас, поэтому знаю правду.
Эта правда явно не совпадала с правдой царевича, но пусть.
— Так что потом?
— Наёмник упал и умер, но перед этим пообещал, что это не конец, и принцессе Сибилле не жить. Я слышал всё слово в слово, потому как наконец-то протиснулся ближе. А наш царевич свалился как подкошенный, ведь у него из бока торчал нож, да такой длинный, будто сабля! Помню, как склонился над ним, чтобы помочь, и…
Локи не стал дожидаться завершения рассказа о том, как этот болтун склонился над его угасающим телом и слушал последнюю волю, ведь он торопился, поэтому, насладившись красочным воображением рыжего торговца, пошел дальше. Что ж, это не самая невероятная версия, которую он слышал, но тоже ничего. В другой раз принц с удовольствием послушал бы байку до конца – вдруг окажется, что спасённая Сибилла в слезах падала рассказчику на грудь и умоляла взять её замуж? – но сегодня его больше интересовали другие истории и тот, кто должен был их рассказать.
Царевич прошел ещё несколько кварталов и остановился у неприметной таверны со старой облезлой вывеской в виде рыбины – именно здесь ждал тот, кто желал его видеть. Локи недоверчиво поморщился: местечко казалось премерзким, и принц не бывал здесь раньше. Младший сын Одина не принадлежал к брезгливой породе, но здешний запах, который упрямо просачивался сквозь плотно закрытые двери, отбил бы у него желание заглянуть даже, если бы когда-либо принц собрался это сделать. У порога валялся пьяный старик, который не более чем через полчаса станет добычей проходящего мимо патруля, и Локи снова посмотрел на вывеску, надеясь, что зрение его обмануло. Но, нет: это была большая синяя рыбина с полустёртой надписью «Тюлькин хвост», а значит, царевич не ошибся.
Проклятье. Неужели нельзя было выбрать более приятное место? Принц брезгливо коснулся двери и толкнул.
Внутри воняло въевшимся жиром, брагой и тянуло кислым духом блевотины – Локи застыл на пороге, боясь, что его сейчас стошнит, но заставил себя преодолеть тошноту и вошел в почти пустой зал. Кое-где, за засаленными древними столами, торчал пьяный сброд. Полунищие подмастерья и рабочие пропивали заработанные за день гроши, а две уродливые проститутки у стены уныло наблюдали за каждым входящим, дожидаясь клиента. В своём иллюзорном обличии принц не слишком отличался от других посетителей, поэтому не боялся, что его появление вызовет подозрение: с виду он был таким же, как и остальные посетители, разве чище и трезвее, поэтому на него не обратили внимания. Оказавшись внутри, Локи не торопясь рассмотрел каждого убогого пропойцу, пока не остановился на единственном в этой гнилой таверне, кто сидел за столом в одиночестве, но казался не менее отвратительным, чем остальные.
