- Может вытащишь их из Щели между Мирами?

- Окстись, окояный! – пялюсь в потолок, откуда обычно вещает мой странный друг. – Их же получится только по одной дровине таскать. Я до ишачьей пасхи просижу с в рукой по локоть в небытие.

Сижу в любимом низком кресле в позе «Мыслителя» Родена. Дом, милый дом. С потолка хихикает Карл, к ногам ластится Пушок, а топлива для камина и кузнечного горна все равно нет. Поганая литература пойдет только на растопку – уж с моим косячным добыванием нужных вещей она никогда не переводится.

- Карл, солнце мое, у меня должников не осталось? Может живет какой-нибудь из них в лесистой местности, пошерсти в своих записях.

- Не хочу тебя огорчать, но у тебя всего несколько незакрытых Договоров. И никого подходящего среди них нет. – замолкает на секунду. – Хотя ты можешь попросить своего псевдо-хилого Художника. Я думаю, что он не откажет даме.

- Тьфу на тебя! Его трогать в ближайшее время нельзя. Пусть хоть в голове уложится вся та куча, которую я на него вывалила.

Постукиваю пальцем по губам, обдумывая план. Что же делать?

- Дружище, а есть какой-нибудь объект Юнеско с лесом, чтобы рядом было поселение? Можно будет заключить новый Договор с немедленным погашением.

- Это пожалуйста. На границе Канады и Аляски находится национальный парк Клуэйн. Ты там была лет 5 назад. Все, как тебе нравится – холодный климат, лес, озеро и нежно любимые индейские резервации. В частности, там живут южные тутчоны. Подходит?

- Вполне.

Время собираться. Не выдержав стенаний Карла надеваю теплые носки. Иногда мне кажется, что он моя обретенная бабушка. Только проституткой не обзывает, а даже наоборот – толкает к разврату, а я сопротивляюсь. Вытряхиваю из свитера Пушка, прячу на поясе новый нож, что еще пахнет дымным огнем и свежим железом – много оружия мне все равно не понадобится. Шаг за порог – и я оказываюсь перед сараем с инструментами.

- Скоро буду. – закрываю дверь, отсекая проход.

На месте я пытаюсь связаться с Душой Мира, чтобы она подсказала мне цель. В знак добрых намерений представляю, как мои ребра раскрываются, подобно лепесткам цветка, и обнажают беззащитное сердце. Смотри, я не желаю зла. Помоги мне найти человека в нужде. И с дровами.

Спустя пару минут я чувствую легкое материнское касание. От сердца, в реальности все так же спрятанного за грудной клеткой, в воздухе вьется золотая нить. Улыбаясь, шепчу про себя «спасибо».

Моя цель – простой дом с небольшим двориком. За низким забором мужчина с недельной бородой колет дрова. Ага! И тут я замечаю еще одного человека. На слабом весеннем солнышке в инвалидной коляске сидит мальчишка лет десяти. Руки и ноги неестественно поджаты и вывернуты, с подбородка капает слюна.

- Аапа! Аапа! – кричит он, неловко поворачивая голову в сторону мужчины. Похоже, что заметил меня. Самое время устроить явление Асты народу.

Как раньше, ловлю взгляд дровосека, начинаю дышать в ритм с ним, рвано и тяжело. Получилось! Подхожу ближе и жду, когда он отложит топор и подойдет к мальчишке. Хреновая это примета – внезапно появляться перед человеком с топором. Даже ботаник от неожиданности замахнется. А мне пора сыграть свою потустороннюю роль.

- Здравствуй, смертный. – очень шустрый смертный, уже сжимающий свое оружие. – Эй-эй-эй! Хорош! Я не причиню зла, клянусь богами. Опусти топор. – успокаивающе выставляю руки.

- Исчезни, дьявол… – совершает крестное знамение. И как всегда безуспешно.

- Человек, я пришла помочь тебе и твоей семье. За небольшую плату. Хочешь – мы заключим Договор и этот ребенок будет здоров. Даже бегать будет уже сегодня.

- Ты заберешь за это мою душу? – топор валится на весеннюю траву.

- Да кому нужна твоя душа? – фыркаю. – Душу вообще не возможно уничтожить или продать. Если тебе предложат такое – шли лесом этих шарлатанов. А с тебя я возьму всего-ничего.

- Деньги? Я отдам все, что есть – мы с женой копили на операцию. Только подожди, пока не сниму их со счета. – начал частить. Как-то легко и быстро мне поверил. Видно, давно в отчаянии.

- Да не нужны мне деньги! Игрушек потом сыну купишь, ремонт сделаешь. Лучше покажи мне поленницу.

Мужик в ступоре машет в сторону угла дома. Хм, неплохо. Почти пять кубов нарубленных дров и распиленных полешек. Чудно – заверните!

- Возьми мою руку, человек. – беру его за запястье. – Я исцеляю этого мальчика, а ты в счет покрытия долга отдаешь мне дрова. Договорились?

- Договорились… – кожу покалывает взаимными обязательствами.

- Так, папаша, закатите ребенка за дом, от лишних глаз подальше и не мешайте. И принесите водички – мне скоро очень сильно захочется пить.

Уже за домом подхожу к ребенку с ДЦП и ласково ерошу ему волосы. Он меня не боится – дети никогда меня не пугаются. Своими чистыми душами они знают, что боли я им не причиню. Дети – священны для Магии.

- Ну что, дружочек, ты готов? – искаженная улыбка в ответ. – Тогда начнем.

Правую руку кладу мальчишке на грудь, накрывая пальцами левой собственное сердце. Сейчас свершится Великий Обмен. От сердца к сердцу. А мне сейчас будет очень больно. Очень-очень больно.

Маленький инвалид продолжает улыбаться, никак не реагируя на изменяемые конечности. Черты лица приходит в норму, глаза смотрят прямо, а не в разные стороны. Ему не больно. А вот мне плохо вдвойне. Кости и суставы с хрустом выворачиваются, чтобы через секунды стать такими, как раньше – на мне такое заживает, как на собаке. Стискиваю зубы, чтобы не закричать. Боль – плата за обмен. Когда все прекращается, я падаю задницей прямо на землю.

- Эй, человек, дай попить. Такой сушняк душит, как будто я вчера бочку вина выдула. – и присасываюсь к кувшину с лимонадом. – Спасибо, добрый человек.

- …тебе спасибо… – говорит, не отрывая взгляда от ребенка в уже ненужной коляске. Потом падает на колени и пытается поцеловать мне руки.

- Вообще очумел?!! – змеей отползаю от него. – Вы, папаша, это бросьте. Лучше сделайте, как я сейчас скажу.

Из кармашка на спинке коляски достаю панамку. Прикасаюсь ко лбу ребенка, желая ему сладкого сна. На уже посапывающего пацана надеваю головной убор так, чтобы закрыл глаза.

- Так, папаня, здесь церковь есть? – кивает в ответ. – Тогда кати туда сына, бухайся перед алтарем на колени, как только сейчас делал, и начинай громко молиться Иисусу. Через полчаса твой сын проснется, как будто только что выздоровел. А ты объявишь это Божьим Чудом. И тебе хорошо, и народ воодушевишь, и меня не приплетешь. Окей?

- Да.

- Время пошло. – все так же стоит на коленях. – Ну же, шевели булками!

- Дай Господь здоровья тебе и твоим детям!

- У меня нет детей. – ровно произношу я.

- Тогда будущим!

- Иди уже, папашка. Твои бы слова, да богам в уши. – шепчу, когда он хватает ручки коляски с сыном.

И снова чувствую незримую ласку матери. Я все сделала правильно.

Как только он скрылся, катя агрегат с сыном, как болид Формулы-1, я подошла к поленнице, потирая свои жадные ручонки. Пора вспомнить уроки сэра Макса. Главное помнить, что это не МНОГО отдельных дров, а ОДНА куча барахла. Провожу по шершавому дереву и мой приз уменьшается до микроскопических размеров, прячась у меня между большим и указательным пальцами, в пригоршне. Вуаля! Пойду-ка я по лесу пройдусь.

Лес встретил меня пением птиц, запахом перепрелой земли и свежим ветром. И летящим в лицо вороном.

- Skai! Bagronkuurz guul!!! – выполняю свое старое обещание и поминаю деда Монгво крепким орочьим матом, от которого враз замолкают птахи.

Ворон хрипло каркает и садится на ближайшую ветку. Смотрит, наклонив голову, а потом перелетает чуть подальше. И оглядывается. Хм, зовет куда-то?

Следуя за пернатым проводником я оказываюсь на круглой поляне с большим камнем в центре. На серых боках раскинуты лишайник и узоры из ломанных линий. Место поклонения природе, Великой Матери. На таких полянах раньше танцевали под луной духи земли и лесов. А сейчас я не чувствую ни одного.