Он вернулся через сутки черный, злой, чужой. На вопрос, где был, честно ответил - у Ольги.

Ольга позвонила внезапно, как снег на голову. Через полчаса они встретились. Она была вся такая солнечная, веселая, загорелая, еще полная морем и теплом. Она смеялась и ласкала. Они говорили, пили вино, что-то ели падали в постель, не в силах оторваться друг от друга. Потом коротко засыпали, просыпались, и все повторялось. Он давно пропустил все сроки. Его ждали. Он решил, что это не важно.

Сутки!

Давно пора было устать и пресытится, а они не устали и не пресытились.

Они любили.

Вадим смотрел на нее. Она смежила веки и тихо улыбалась.

— Расскажи все мужу, - попросил он.

Ольга вздрогнула, свела брови. В лице промелькнула боль.

— Не хочешь?

Она только мотнула головой. Понимай, как знаешь.

— Ты его любишь?

— Он очень добрый человек. Самый близкий мне человек. Ближе матери. Мне даже не надо ничего говорить, ни о чем его просить, он все понимает без слов.

— Он должен видеть, что с тобой происходит. И как он на это реагирует?

— Он молчит.

— Что будем делать?

— Не знаю.

Марго, собравшись в мокрый комочек, рыдала в углу дивана. В Вадиме проклюнулась жалость.

Он опустился перед ней на колени, взял в руки холодные ладошки.

— Прости меня. И попробуй понять…

— Что понять!? - вскрикнула она, вырывая руки.

— Ты для меня сделала столько…

Она отодвинулась подальше, засверкала на него мокрыми глазами:

— Ты хоть знаешь, кто такой Радзивилл?

— Нет. - Вадим как-то спросил. Ольга ответила - чиновник. На том тему закрыли.

Зато Марго длинно с расшифровкой аббревиатуры назвала ведомство, в котором начальствовал

Ольгин муж.

— Ты знаешь, что с тобой сделают, если он дознается?

— Убьют, что ли?

— Да тебя живого закопают на центральной площади. И заметь, никто не спросит, кого закапывают. Кого надо, того и закапывают. А ты знаешь, что он с ней может сделать?

Хитра, все же, Марго. С ума сходит от ревности, но не упустит возможности, заронить в его душу зерно сомнения. Прекрасно знает, Вадим никогда не подставит женщину.

Ангарский поднялся. Его неприятно зацепило. Она его действительно прекрасно знает, успела изучить за долгие годы, и он теперь не сомневался, использует это свое знание на полную катушку.

Не родился еще человек, которому Марго отдала бы просто так хоть что-то ей принадлежащее. А его, которого любит, в которого столько вложила - тем более. Тем более - Ольге.

Но ее слова, тем не менее, подействовали. Вадим встал, отошел к затянутому шторой окошку, выглянул в ночь. Черно. Ольга не уйдет от мужа. Теперь понятны некоторые особенности ее поведения. Она боится. Она просто боится. Или я успокаиваю сам себя? Она очень сильная. Такие ничего не боятся. Значит, не любит. Смогла же Марго решить все одним духом. Ольга - нет.

Внутри все почернело. Стало тихо пусто и прохладно, как в гробу.

Вадим пил вторую неделю. По утрам страшно болела голова, в пояснице проснулась давно забытая боль. Он кое-как поднимался, разгибал стонущие суставы, шаркал на кухню. Вода не приносила облегчения. Лучше - проверенное средство. Он всегда оставлял на утро хоть глоток. Тот глоток приводил его в какое-никакое чувство. Становилось возможным хотя бы умыться. Он умывался, иногда ел что-нибудь, чаще вообще не ел, надевал куртку и шел в магазин. Благо - рядом.

Часам к одиннадцати приезжала Маргарита, корила или журила, иногда кричала, но все реже. Он видел, она пытается найти какие-то новые точки, новые рычаги воздействия. Пусть ищет. Ему, по большому счету, все было безразлично.

Месяц назад он в последний раз видел Ольгу. Казалось, больше уже не приблизятся друг к другу, даже никогда не встретятся. Он в последнее время вел очень замкнутый образ жизни, на улицу и то почти не выходил. Ей он не звонил. Она тоже молчала.

Позвонил Вовка. Юбилей - сорок лет. Придешь? Нет. Приходи. Нет. Будут только свои. Кто?

Олег, Слава, Наргиз с мужем, еще двое, трое. Приходи.

Он пошел, вопреки первоначальному своему намерению, вопреки здравому смыслу. Его толкало изнутри. И, разумеется, она была там. Весь вечер они честно делали вид, что едва знакомы. Не для окружающих делали - друг для друга. И сорвались одновременно и страшно, как только остались одни на темной улице. Он повез ее к себе.

Это было прощание. До утра. К утру его берлога пропахла коньяком, болью и ее духами. Они впервые не разговаривали. А утром молча расстались.

Марго, явившись как всегда к одиннадцати, учуяла неладное, но промолчала. Не иначе, по тому, что он, проявив добрую волю, без понуканий уселся за работу.

А он смотрел в экран ненавистного агрегата и отчетливо, почти по слогам проговаривал: все, все, все.

Прошедшей ночью Андраг понял: он может сделать Ольгу своей рабыней, заставить забыть дом, близких, всю прошлую жизнь. Он ее сломал. Но он ее не позовет. Никогда.

Лучше, останется в этом мире навечно, проживет тридцать три человеческие жизни, переживет всех врагов и друзей, выиграет сотню поединков…

Потому что, если он выполнит задание Совета, его вернут обратно. А ее - нет.

Какая разница?

Есть разница!

Ольга позвонила. По голосу - плачет. Ему стало нехорошо. На звонок прибежала Маргарита и вопросительно уставилась. Она с некоторых пор завела моду не только торчать рядом, когда он разговаривал, но и потихоньку брать параллельную трубку. Он ее понимал, однако, ей было совершенно нечего делать в их разговоре.

Она сразу догадалась - кто. Теперь не уйдет. Но ты же все решил. Ты все здраво просчитал, измерил и взвесил… Болело так, будто на грудь поставили копыто - хуже любой физической боли.

Он даже не предполагал, что так может болеть. Но через это следовало пройти. Иначе - ты не дракон.

— Мне плохо без тебя, - всхлипнула Ольга.

— Это не страшно, - мертво отозвался Вадим.

— Я собираюсь уехать.

— Зачем?

— Вместе с тобой.

— Нет.

— Ты с ума сошел! Почему нет?

— Нет.

— Но ты же…

— Нет.

Из коридора падал свет, глаза Марго отсвечивали зеленым. На миг показалось, зрачки стали вертикальными. Она слушала, сжав кулаки.

— Тогда скажи мне открытым текстом, - потребовала Ольга. - Скажи, что бы я услышала: я тебя не люблю, ты мне не нужна. Скажи!

— Нет… Не люблю, - наконец выдавил Вадим.

Трубка осторожно легла в гнездо. Копыто на груди не хотело отпускать. Ангарский пошатываясь, двинулся мимо женщины, которая присутствовала при разговоре, мимо стола, мимо света к двери в темноту.

Маргарита остановила его уже на пороге, кинулась на шею, закричала, заплакали. Она что-то ему втолковывала, пыталась даже трясти его.

— Отпусти. Я только схожу за пивом.

— Я с тобой.

Копыто навечно пвечаталось в грудную кость. Вадим послушно одел куртку, дождался, пока оденется Марго, и побрел под ее причитания в магазин.

Дракон внутри свернулся клубком. На боку подрагивала единственная оставшаяся серебряная чешуйка.

Их отношения с Маргаритой перешли в иную форму, что ли. Если он был пьян, она уезжала. Если трезв - укладывала его в постель. Она прекрасно знала, что является для него лучшим лекарством, и лечила изо всех сил. Забудет. Всех забудет. Останется она. И он на некоторое время забывал.

Вечер накатывал черным валом. И черным же валом катил алкоголь по венам. Голову уже по настоящему обнесло. Все связное вылетело к чертовой матери. Ноги едва держали. Еще чуть-чуть, и можно падать на диван. Только телефона дождусь. Прорежется, запаникует бешеной кукушкой, а за тонкой мембраной - женщина, которая тебе добра желает. А сам ты его тоже хочешь. Пошел на хрен, Высокий Господин, привыкай жить как люди. Звонка ведь от Следящих не было. А мне он и не нужен. Я и так знаю… Ольга… Или кофейку хлебнуть? Мысль достойная. Можно будет телек посмотреть. Не включал… Сколько? Не помню.