— Это - родственник. Брат. Троюродный.
Молочный, про себя добавил Вадим. Компания освобождать тропу не собиралась. Ему, что так и стоять на пороге? Господа, мне в дом надо. Вы - уже. А я - еще.
— Почему твой брат не участвует в празднике? - считай, по буквам выговорил гость. - Не порядок. Брезгует? Наказать!
— Он болеет, - приклеившаяся к лицу хозяина поместья улыбка, не давала нормально говорить.
Получилось маловразумительно. Зато глаза горели такой злобой, будь Ангарский послабей, испепелился бы на месте.
— Щас вылечим! - взревел гость. - Орлы! Хватайте родственника под микитки и тащите за стол.
Приказываю, напоить. Иш, болеет. Вылечим!
У Вадима вежливо забрали авоську. Там звякнуло. Толстяк сноровисто потянулся к пакету.
— Пиво! Семерочка. Открыть!
Охранник вытянул бутылку и моментально распечатал. Специально, что ли, открывашку носит, или у них такая сноровка входит в подготовку? Толстяк, приникнув бутылке, высосал ее одним духом. Силен дядька! Вадима, между тем, аккуратненько подтолкнули вперед, идите, мол, вас же пригласили. Пошел. С души в миг своротило. Но устроить демонстрацию - подставить Марго.
Ничего, гостей много, затеряется и свильнет. Пива жалко.
Ни хрена себе, праздничек! Гостей на площадке перед домом толпилось человек тридцать.
Обслуги - примерно в половину. Столы вынесли на воздух. Что бы, значит, вольно дышалось. К
Вадиму тут же подскочила Марго.
— Как ты здесь оказался?
— Твой муж гостей выгуливал по лесу. Столкнулись.
— Я же просила, не выходить сегодня, - она была взвинчена больше обычного. Только искры не летели. Впрочем, и такой она ему нравилась. Однако не до нежностей. На них стали оборачиваться.
Марго откачнулась, заулыбалась. Вадим тоже растянул губы, повертел головой, да так и замер на месте. За углом стояла отдельная от других компания. На столько отдельная, что у него перехватило дыхание. Трое в рыцарских доспехах озирались через узкие прорези шлемов. Двое - высокие, массивные. Третий - низкорослый, но широкоплечий. Все вооружены
Вадима сзади подтолкнули. Он обернулся. Давешний бодигард покивал на стол. Ангарскому очень не понравилась его улыбка: глумливая, поганенькая, всезнающая и в то же время опасливая.
Похоже, информация в ведомстве толстого начальника поставлена блестяще. Не прошло и пятнадцати минут, а охрана уже знает кто тут кому вася.
— Не хочу, - процедил Вадим сквозь зубы.
— Мне приказано проследить, - прозвучало вежливо, но и с некоторой угрозой.
— Следи. У тебя работа такая.
— Ага. У меня - такая. У тебя - другая, - в тон ему заелся бодигард.
В голову ударила горячая волна. Мгновенно все поплыло. Рожа парня растеклась волнистым блином. Не захочешь, да попадешь. Дракон внутри поднял голову. Ангарский поднял глаза. Что уж там в них узрел качок из охраны? Только его сдуло. Был, маячил, сам напрашивался - и пропал.
Только ближний стол качнулся. На траву попадали, стоявшие с краю фужеры. На неловкого слегка заматерились и забыли. На инцидент вообще никто внимания не обратил, потому что трое кольчужников вышли из своего укрытия.
Вадима еще потряхивало, однако, и он вместе со всеми попятился, освобождая место. Каскадеры, донеслось из толпы. Марат Ибрагимович каскадеров снял для боя.
Невысокий, изящный, прямой восточный человек подошел к троим и поздоровался с низкорослым за руку. Тому пришлось снять латную перчатку. Марат Ибрагимович так же прямо и значительно отвалил. Незаметная на общем хаотичном фоне охрана расступилась, образуя заплечное каре. Марат Ибрагимович еще потянул время. Трое стояли в вольных позах. Мечи в ножнах. Глаза обегают толпу. Артисты! У Вадима зачесалась правая ладонь. К деньгам. Нет. К деньгам - левая. Правая - здороваться. И так уже…
Низкорослый отошел в сторону. Оставшиеся развернулись друг к другу. По неслышному хлопку восточного гостя мечи взлетели из ножен.
Они хорошо работали. Андраг весь ушел в поединок. Его толкали, он не обращал внимания.
После очередного, прекрасно разыгранного и отбитого выпада, противники разошлись. Над площадкой на мгновение повисла тишина. Потом зрители вяло захлопали. Вадим недоуменно огляделся. Чего этим закормленным сволочам надо? Им ведь только что показали класс. Ни хрена они не увидели. Разве искры от сталкивающихся мечей. Зато разогрелись. Кое-кто уже машет руками, показывая, как бы он это сделал, если бы умел.
Вадим наблюдал толпу, когда сзади, пониже поясницы ему прилетел короткий пинок; не ожидал и выпал из толпы, чудом не ткнувшись носом в газон; в последний момент сумел подставить руки и тут же вскочил. В сумерках, в мельтешении лиц мелькнула рожа бодигарда. И пропала. Лови.
Окружающие хохотали. Клоуна им выкинули на манеж, пока бойцы отдыхают! Ангарский решительно шагнул из круга. Он уйдет. Прямо сейчас соберет манатки и уйдет. Он больше никогда не переступит порог этого дома. Если Марго так его любит, пусть уходит от мужа.
Вадим не заметил, когда на пути появился толстяк. Он вообще ничего перед собой не видел, когда в лицо густо пахнуло коньячно-пивной смесью. Гостюшка уже столько принял, в пору под столом отлеживаться, однако, гулял.
— Родственник! - заорал он радостно. - А мне сказали, ты уже выбыл. Пошли отметим наш праздник. Или ты не рад? Говори.
Вадим попытался его обойти, толстяк ухватил его за рукав.
— Стой. Куда? Гулять, так гулять. Орлы! Присмотрите.
Вадима грубовато потеснили к арене. Пришлось отступить. Он развернулся лицом к каскадерам.
В спину горячо дышали бодигарды.
Бой, между тем, заканчивался. Низкорослый, - главный у них, как понял Вадим, - без труда одолевал своего противника. Одолел, поклонился, приложив руку к груди. Все по правилам. Глянул на Марата Ибрагимовича. Тот важно кивнул. На коротышку пошли двое. У них по одному мечу. У него - меч и спадон. Ангарский даже про бодигардов забыл. Черт с ними, подышут - отвалятся.
Ух, как красиво он работал. Четко, умело, ловя даже не взмах, не жест - мгновение зарождения жеста; и почти не двигался с места. Они крутились. Он стоял. Толпа тоже замерла. Даже до пьяных хозяев и хозяйчиков, кажется, дошло. А бой распалялся. Парни вошли в раж. Они наскакивали на главаря уже не по учебному - азартно, хлестко. Он только головой встряхивал. В толпе начали подвывать, постанывать. Завизжала женщина. Один из противников оступился. Вадим бы руку дал на отсечение - не трюк - по настоящему оступился. Главарь воспользовался ошибкой и мечом плашмя отправил противника на землю. Тот не торопился вставать. А когда таки поднялся, со вторым уже тоже было покончено. Меч валялся далеко в стороне, сам поединщик - под ногами победителя. Вот тут толпа взорвалась по настоящему. Им показали! Они видели!
Визжали женщины. Мужчины орали и матерились. Марат Ибрагимович улыбался как победитель, - купил, так купил развлечение, сто лет не забудут, - улыбался и головой по сторонам покручивал: все ли поняли, кто тут главный виновник?
В центр внезапно вывалилась совсем уже расхристанная фигура. Лица в сумерках не видно, но и так понятно, кто. Рубашка расстегнута, волосатое пузо квашней свесилось на ремень. Куртку он где то потерял. И так не мерзнет, распалился как все.
— Марат! Дай я тебя поцелую.
— Лучше выпьем, дорогой, - отвертелся тот.
— Успеем выпить. Я драться хочу.
— Так, драться или целоваться?
Толстяк пьяно задумался, закручинился даже. А надумав, заорал на сторону:
— Бой до крови!
— С ума сошел, дорогой. Завтра в министерство на коллегию лететь. Пусть дерутся те, кому положено.
— Они все подставные, - упрямо возразил толстяк. - Я видел: они нарочно подстроили бой.
— Я им за это плачу.
Но голос восточного мужчины потонул в гаме. Высокое собрание неожиданно приняло сторону толстяка. Впрочем, Марат Ибрагимович не был обескуражен. А хрена ли ему? Хотят гости забавляться - пусть. Он кивнул главному каскадеру. Тот, так и не сняв шлема, на кивок не побежал; постоял, глухо сказал что-то своим и только после этого двинулся к высокому начальству. Говорили они не долго. Пара слов. Каскадер кивнул, потом сам задал вопрос. Марат Ибрагимович поморщился, но согласился.
