Я слишком долго ждал тебя. Всего один поцелуй был до тебя, и она выбрала другого. Я тогда не стал бороться – был еще слишком молод, хотел путешествовать, да много чего... Не готов был заводить семью и теперь рад этому. Я тогда и чувствовал совсем не так сильно, смог справиться. А кто-то женился слишком рано и потом был соблазн увериться в своем выборе, сравнивая. Вот как если бы я потом встретил тебя…страшно представить. Бывает всякое, вплоть до глупых недоразумений. Но ты можешь не думать об этом – никого прекраснее и желаннее тебя я не смогу встретить. Слишком долго искал, слишком многих видел...
- А я уж думала, что у вас там сказка, идеальные отношения.
- У нас с тобой идеальные отношения, счастье мое, ты разве не чувствуешь? – признавался мне в любви мой мужчина, не стесняясь родителей.
Я подхватилась с дивана: - В загс?
- Завтра, - спокойно, но твердо ответил Мир, - сейчас я увижусь с Алексом и заеду, договорюсь о регистрации. Чтобы гарантированно.
- Я с тобой, – топталась рядом я.
- Нет. Ты остаешься здесь. Я быстро - туда и сразу обратно. Виктор Александрович, на минуту, пожалуйста – организационный вопрос. Дамы, прошу прощения. – Он коротко поклонился нам. А потом шагнув ко мне, прижал к себе и поцеловал. Крепко, жадно.
Они с папой вышли в коридор и пошли к лестнице, разговаривая. Я стояла в дверях, провожая их взглядом. Мир оглянулся и послал мне воздушный поцелуй. Мама из-за моего плеча сказала:
- Все равно – лучше бы Ярослав. Там все понятно, просто и естественно – безо всякой мистики. Я беспокоюсь, Арина, так беспокоюсь. Я чуть не поседела за эти дни. Я элементарно – боюсь.
- Извини, мам.
- Нужно регистрироваться, да... Арина, что? Я просто хочу для тебя хоть какой-то определенности. Если действительно можно завтра или на днях, то пусть будет завтра. Не думала я, что будет так… Потом, если захотите, то можно и отметить... Это, действительно - возникает вот так неожиданно? Я, конечно, видела, как вы смотрите друг на друга, но, Арина, ты его любишь? Это правда?
- Мама... правда. Не переживай, все по-настоящему. Хотя я и сама сейчас не понимаю и как-то… Это для всех нас стресс. Мы потом успокоимся, все войдет в колею. Ты привыкнешь. Я тоже сейчас немного не в своей тарелке. А кто вообще смог бы спокойно все это пережить? Все эти миры и сущности? Кто бы сказал раньше… Воспринимается же, как бред сумасшедшего…
Я успокаивала маму, ходила по номеру и понимала сама, что стресс, действительно – имел место быть. Сейчас мне просто необходимо было увидеть его, дотронуться, удостовериться, что он есть. Все было так привычно – мама, этот гостиничный номер, в котором я несколько раз ночевала… мне срочно понадобилось подтверждение всего произошедшего. И где папа так долго? О чем там можно так долго разговаривать? Я тоже нервничала, я теперь всегда буду нервничать, когда его нет рядом.
Папа вскоре подошел и сразу подвергся допросу – что, как, о чем? Он успокаивал нас, развлекал. Но я отлично знала своего папу – он тоже переживал все это время. Всем нам досталось.
Мир все не возвращался, и я стала переживать теперь уже по конкретному поводу. Папа предложил прогуляться, но мне нужно было ожидать Мира здесь, потому что он придет сюда. Ближе к вечеру мы с мамой капали на пару волшебный валемидин, не находя себе места. Папа куда-то вышел, мама включила телевизор, и он как-то заполнял звуками тишину.
Я калачиком свернулась на кровати в спальне и молилась о том, чтобы все было хорошо. Я и в мыслях не допускала, что он меня бросил или что-то в этом роде. И с ужасом представляла, что он попал под машину, или что там еще могло случиться со взрослым мужиком в городе белым днем? И какие опасности могли угрожать уроженцу другого мира здесь, у нас? Я этого не знала, а он не сказал – не успел. Пока не успел – суеверно твердила я себе, пока... Хоть бы все было в порядке, да хоть бы и по бабам пошел, только бы был жив... остальное такая ерунда, мелочи.
Мысли прыгали... может, что-то случилось с Алексом? Он же не появлялся дома, может, заболел или несчастный случай какой? А Мир, как друг, где-то с ним? Но я понимала, что он обязательно дал бы знать, что задерживается. Это я блаженная идиотка, а с папой-то они точно обменялись телефонами. Даже если нет, он позвонил бы... на рессепшен, например. И я сорвалась вниз, сбежала по лестнице, вынеслась в вестибюль отеля и увидела, что папа стоит и разговаривает с Артемом – Артом. Меня словно в грудь ударили, и я замерла, боясь подойти и спросить. Только смотрела на них… а они – на меня. И папины глаза, выражение лица… В ушах зашумело, потом потемнело в глазах и сквозь мягкую темную вату до меня донеслось:
- Не надо – я врач…
В себя приходила странно – какими-то урывками. Потолок в номере, резкий и вонючий запах нашатыря… Артем…темнота. Поездка в машине, трясет и больно руке... темнота. Белый потолок какого-то дома, папины глаза, такие… снова провал. Тихий плач мамы, бормотание мужских голосов, осознание…черная яма.
Наконец, смогла более-менее осознанно реагировать и спокойно, почти безразлично смотрела на папу и маму, сидящих у кровати. Понимала, что накачали меня чем-то успокаивающим. Потом за воспоминанием накатило осознание...
Спрашивать ни о чем не хотелось. Зачем мне знать - что и как, если я уже поняла, что его нет? Почувствовала. Жить стало неинтересно и незачем. Все стало не нужно. Я мучительно вспоминала о том, какой способ самоубиться самый безболезненный? Это нужно прекратить, это просто невыносимо... Пыталась вспомнить и проанализировать, но не получалось ничего. Мама звала, пыталась достучаться до меня. Папа останавливал ее, давая мне возможность свыкнуться с потерей. Он это серьезно? С этим можно свыкнуться? Если даже под действием лекарства боль, отчаянье, возмущение этой страшной несправедливостью разрывают изнутри, медленно убивают! Уснуть бы и не просыпаться никогда, чтобы не болело так сильно, чтобы не тянула душу эта жуткая, страшная тоска, которая потом станет просто невыносимой.
Потом я засыпала, просыпалась, молчала... Самоубийство не понадобится - это я уже поняла. Я и так уйду к нему - сама. Все эмоции покинули напрочь, осталась пустота - страшная дыра, куда меня постепенно затягивало и я была не против - я смирилась, я понимала, что это единственный выход...
Папа попросил попробовать встать. Поднял сам почти насильно и отвел меня в туалет. Потом взял за руку и вывел на улицу.
Я подняла голову, посмотрела... мы находились не в больнице. Это был частный дом, окруженный очень запущенным садом – некошеная с лета трава высохла и бугрилась под тонким слоем первого снега. А я в тонкой длинной рубашке и все... Когда ледяной ветер задул под нее и лезвием скользнул по коже, я обхватила себя руками и папа увел меня в дом. Дал выпить что-то. Я пила, хотела опять дойти до кровати. Он не дал, усадил в кресло.
- Пока ты под действием успокоительного, но все время я не буду держать тебя на нем. Ты понимаешь сейчас, о чем я говорю?
Я кивала головой. Смотрела мимо него.
- Арина, Алекс пропал без вести, Веллимира ждали внутри здания. Погиб он и охранник. Кто стрелял – выясняют.
Я не хотела это слышать, крутила головой.
- Тебе все равно придется вернуться. Пожалей маму – я вколол ей снотворное. Она с ума сходит – боится тебя потерять. Ты одна у нас. То, что я скажу, тебе необходимо выслушать – это даст тебе силы жить, Аришка.
Не хочу, не буду, я просто не смогу...
- Ты слушай, слушай… Сейчас мы в чужом доме, сюда нас привез Артем. Он сказал, что тебя нужно спрятать. Это его паранойя или реальность – неважно. Я не хочу рисковать тобой и боюсь, потому что они убивают… Кому ты можешь там понадобиться и зачем – не для постельных же утех, чтобы идти по трупам - я не знаю. Артему виднее. Он очень напугал нас, Арина. Когда я пытался привести тебя в чувство, он не советовал делать этого, а просто быть милосердными и дать тебе уйти без мук. Он сказал, что твоя смерть от тоски – вопрос времени, да и просто физически ты не протянешь долго... без него. Это их особенность... будь она неладна...
