Лизка подошла и стала рядом со мной. Светленькая, маленькая, симпатичная, как эльф.

- Любуешься? Дай мужикам пожрать нормально. Шеи уже посворачивали.

- Лиз, что тут такого, что им всем так нравится? Скажи честно.

- А фиг знает, Ари. Просто гармонично все как-то, все до мелочи. В одном ключе, что ли? Изысканно, пропорционально, я бы сказала – идеально. Трудно объяснить. Ты читала Ефремова? Он объясняет красоту рациональностью. Но это было бы слишком просто – сухо как-то.

Я слышала, как Кривцов говорил, что от твоей улыбки крышу сносит так, что хочется для тебя горы свернуть. Это же не потому, что в тебе все целесообразно? Есть еще личное обаяние. Ты очень милая, не только красивая, и это, как гипноз. Хочется любоваться, наслаждаясь эстетически. Даже я зависаю иногда. А что там у мужиков происходит – вопрос. В общем, объяснила, как смогла. А что тебя сейчас-то пробило?

- Лиза, это все хорошо, но вот… если ты узнаешь обо мне что-то нехорошее, но я не буду в этом виновата, как ты поступишь? И вот тут как раз наступает полная задница, Лиза. Я сейчас своих родителей… валемидин твой с собой? А аптека тут есть рядом?

- Ты меня пугаешь, мать. Ты забыла, что мы команда? Да по фигу мне… давай, колись уже.

- Сначала валемидин... маме дам. Блин, театр какой-то, тупо драматический. Сама во все это не верю...

Мы купили лекарство, почти насильно влили в маму, напугав ее этим еще до моей исповеди. Сидели и ждали, пока подействует. Потом папа не выдержал и рявкнул. И я стала рассказывать. С того момента, когда мне предложили работу у Бэллы.

Они слушали молча, а я старалась говорить связно. Некоторые моменты, в частности о поцелуях, неудобно было озвучивать при папе, но я же боец? И говорила, глядя ему в глаза. Не его я боюсь. Я рассказала и про Ярослава. Про мой первый поцелуй в машине, и честно призналась, что мне понравилось. И про то, что было потом. Рассказала все, что знала, про Бэллу. А потом зачитала бабушкино письмо вслух. Теперь они знали все.

Прибалдевшая Лизка замерла, выпучив глаза. Мама смотрела на меня со страхом, очевидно уже прокручивая в мозгу все те ужасы, что мне грозили.

Папа молча смотрел в окно, только желваки играли на скулах. Они с мамой внешне мало подходили друг другу. Она – милая, нежная, даже изысканная, очень женственная  в своих платьях. А он – сухощавый, невысокий, в вечных джинсах, с ранней сединой и сильный, очень сильный – не только физически. Эта сила – сила характера, была во взгляде, в мимике, в жесткой лепке его лица… Вот и сейчас - никакой паники. Он помолчал немного, обдумывая то, что услышал. Потом сказал:

- Мне бы взглянуть на этого Ярослава, Риша. Я хочу составить мнение о нем. В идеале - поговорить бы.

- Папа, у нас с ним сейчас вооруженный до зубов нейтралитет.

- Это с твоей стороны, - мягко сказал он.

- И мне не понятно - как ты объяснишь свой интерес? Обозначив мой?

- Почему? По его вине ты попала в неловкую ситуацию, пережила стресс. Не желаешь с ним общаться, но он не принимает это во внимание. Я считаю, что это веский довод, чтобы выяснить, что ему нужно от моей дочери и предупредить, что я не потерплю его излишней настойчивости. Логично?

- Это что – я тебе жаловалась?

- Ты пребывала в подавленном состоянии, глаза заплаканные, я настоял на объяснении.

- Ну-у... Не столько он и натворил, чтобы вот так его…

- А это уже не важно. Он у нас, извините, на данный момент единственный кандидат на помощь в дефлорации.

- Виктор! – вскинулась мама.

- Виктория! Я врач. Нормальный медицинский термин. Все серьезнее некуда и не до политесов. Получена четкая инструкция, хотя да - все чрезвычайно странно. Но я полностью доверяю твоей матери. Она уходила в здравом уме. И странности некоторые я замечал неоднократно. Угроза не иллюзорная, а реальная. За ней уже ходят по пятам. Подождем, когда перестанут церемониться и станут настаивать? А, может, не сочтут и это необходимым и просто умыкнут? Там темперамент, ты помнишь? - завелся папа, - к черту все! Я готов говорить с отцом Ярослава, если его сын настроен серьезно. А он настроен, уж поверьте мне, как представителю мужской половины - все признаки. Где я его могу увидеть, Арина?

- Ты что это - замуж меня вытолкаешь? - поразилась я, -  когда я и целовалась-то всего один раз? У него баб было, как грязи... Он спорил на меня... Я его не знаю вообще... И что, что мне понравилось, как он целуется? С его-то опытом! – повторила я Лизкины слова. Она расхохоталась.

- Ой, мать, пип…, извините. Если бы он нас сейчас слышал. Тут сейчас его… без меня меня женили. Да он сам предложит, Ари. Он же втюрился в тебя по уши. Ты вспомни, КАК он говорил. Неужели ничего не дрогнуло? Тетя Вика, там такой экземпляр! Точно породу не испортит. Берем. Не выделывайся, подруга. Ты просто в машине с ним проехала и тебя уже колотило...  не от страха же.  Давай без драм и трагедий. Может и без папы прокатит.

Лизка повернулась к моим родителям.

- Сегодня в шесть вечера там конец рабочего дня. Они пашут и по субботам сейчас. И у нее договор, и по тайне там что-то. Сказали на полчаса всем подъехать. Мы думали, что она заскочит, и потом погуляем по набережной. Ветра сегодня нет. Вот зуб даю, что он там будет ждать. Просто пойди на контакт. Все дела. А то такие сложности…

- Лиза, - моя мама смотрела на нее с беспокойством, – а у тебя есть молодой человек?

- Это вы по поводу комплекса неполноценности и моей якобы невостребованности? Не беспокойтесь. Друг моего младшего брата. Сейчас служит срочную. Моложе меня на год. Вернется  и я пересплю с ним так, что ему никто не нужен будет после этого. И выскочу замуж. Желательно по залету, чтобы уж наверняка.

Мама растеряно взглянула на папу. Папа утвердительно кивнул головой.

- После армии…Просто нужно успеть перехватить. Может получиться.

- Да куда он денется? Я его уже десять лет люблю. Ты чего вытаращилась? На Арте я мастерство оттачивала по охмурению. Ну, на минуту засомневалась, если честно. А теперь я ни с кем ни-ни. Покажу фотку потом... У нас есть часа три. Давайте пройдемся, посидим где-нибудь рядом с офисом. Чтобы не бежать потом.

Мы гуляли. Я поглядывала на Лизку и понимала, что она у меня золото. Так же думали и папа с мамой. Про меня как будто забыли, и забросали Лиз вопросами о родителях, учебе, других планах на жизнь. На место подошли вовремя. Лизка перекрестила меня и выдохнула со значением: - С Богом.

Она и родители остались прогуливаться по скверу – вечер был и правда хороший, а я поднялась в здание, предъявив документ и подождав, пока меня сверят со списком.

Возле кабинета уже ждали все наши и Ярослав. Лиза была права. Я поздоровалась со всеми, кивнула ему. Он разговаривал с Сашей Блоцким, а смотрел на меня. Потом нас позвали в кабинет. Какой-то мужчина зачитал нам общую форму договора о соблюдении тайны. После этого всем раздали отдельные экземпляры для ознакомления и подписи. В самом конце подошел отец Ярослава и расписался везде «чтобы нам не бегать». Толпой вышли из кабинета. Ярослав подошел и спросил, не нужно ли меня подбросить до дома? Я рот успела открыть, а вот сказать не успела ничего.

Громко простучали каблуки и с радостным возгласом: - Здравствуйте, дядя Аркадий! - на шею Ярославу кинулась какая-то девица. И не просто кинулась, а присосалась к губам… тихо так стало… И все почему-то посмотрели на меня. А я не смотрела, что они там делали, а развернулась на выход, пожав плечами. В голове стучали молотки. Аллилуйя!

Далеко отойти не успела - меня дернули за руку, и я развернулась. Слез не было, я держала себя в руках. Ярослав смотрел мне в глаза. Я вздохнула и спокойно сказала:

- Ярослав, это уже было лишним. Я понимаю с первого раза. Еще раз прошу извинить за то мое хамство и больше не нужно указывать мне мое место. Я все уяснила.

Сзади громко заговорил Аркадий Иванович: - Яна, что это было?

- Соскучилась со вчерашнего дня по любимому, дядя Аркадий.