— Знаешь, что я… — начала Ветровая, выйдя из шока. Она еще хотела попытаться выглядеть немного выше, чем ее только что опустили. И как маленькая девочка, Настя решила начать возмущаться. В ее мыслях было кинуть на Рыбакову несколько подряд обвинений, чтобы девушке пришлось долго говорить и разбирать это. Но такое Яна уже проходила. Так даже не интересно. Вся школа у нее кишит такими маленькими высокомерными девочками.

— Святослав, — она обратилась к парню, что включал музыку. Она прекрасно помнила, что этому человеку нравится, когда его называют полным именем, ведь раньше она с ним очень хорошо общалась. Парень сразу поднял голову, запуская в копну светло-русых волос ладонь, и улыбнулся не только бледно-розовыми губами, а и ярко-зелеными глазами. Он был красив и умен, а также она заметила, что он был из тех, кто не признавал правительство Анастасии, — включи, пожалуйста, мою любимую песню, — Яна ему ослепительно улыбнулась, и он ответил ей такой же улыбкой. Контакт установлен.

— Все, что угодно, королева, — он обратился к ней очень формально, и Яна улыбнулась, пряча взгляд. Нет, не смутилась. Она вспомнила, что он всегда к ней так обращался, хотя они были хорошими друзьями. Это даже не сарказм, это чисто такое уважительное дружеское отношение, хотя ей не очень нравилось, когда к ней так формально обращались. Но Святослав это всегда говорил очень красиво, так, что даже дыхание перехватывало.

*

— Ты так похож на рыцаря. Верного и мужественного…

— Я согласен, королева…

Контакт установлен.

*

— Ой, прости, — Яна бросила виноватый взгляд на Настю, которая сразу замолчала и плотно стиснула губы. Темноволосая чувствовала себя очень расслабленной, а вот Ветровая — совершенно наоборот. На нее тиснула эта атмосфера и то, что с ней играют, не воспринимая всерьез. Потому что иначе Рыбакова бы просто убила ее, сжигая до пепла ее кожу и авторитет. Пусть благодарит Бога или тому, в кого она верит, что уберег ее. — Ты просто немного зависла, и я решила пойти потанцевать, — тут заиграла любимая песня экс-королевы, и она улыбнулась, наслаждаясь мелодией, и даже на секунду прикрыла глаза. — Ты можешь продолжать говорить, — и тут Анастасии захотелось расплакаться. Это «…можешь…» еще раз доказало совершенство Яны. Она, словно настоящая королева, раздавала приказы. По-детски немного. Но эти детские игры определяли твой статус и будущее.

Настя молчала, сдерживая слезы и пытаясь казаться сильной. Она довольно долго боролась за это место, убирая соперниц.

Вот только она не поняла, что Яна — не соперница.

Эта девушка уже давно победила.

*

Домой Яна вернулась ближе к полночи. Улицы освещались только фонарями и вывесками названий разных магазинов. Луна этой ночью спряталась за большими тучами. Еще утром Татьяна сказала, что она с Денисом едет к Анастасии Даниловой — сестре отца. И женщина действительно не врала, она сложила подарки ее детям и, улыбаясь, вспоминала, как они всю ночь переживали уход ее мужа с тремя бутылками вина, бутылкой коньяка и довольно большим запасом конфет и фруктов. Яна, лишь улыбаясь, слушала ее.

Рыбакова зашла в большую комнату и удивилась тому, что на кухне горел свет. Девушка сразу же насторожилась, но не паниковала, она осторожным шагом зашла на кухню и, увидев, знакомый силуэт улыбнулась.

— Привет, Алекс, — как только парень повернулся, он сразу улыбнулся на все тридцать два и раскрыл руки для объятий и Яна, не медля ни секунды, обняла его с разгону. Этот девятнадцатилетний парень жил во Франции и был сыном лучшего друга ее отца. Красивый, высокий, светловолосый парень, с легкой щетиной, но очень мальчишеской прической. Его достоинством были медовые глаза и прямой, но не длинный нос. А также тело: широкие плечи, сильные жилистые руки с длинными пальцами, ярко выраженный пресс и накаченные ноги. Рыбакова знала, что он учится в каком-то французском университете на реаниматолога. И у него красивая девушка.

— Привет, мелочь, — Алекс стискивает Рыбакову в крепких объятиях, чувствуя, как хрустят ее кости, но она молчит, как всегда. Никто еще ни сломал эту сильную девушку. — Боже, как ты выросла. Я не узнаю маленькую девчушку Яну, которая постоянно копала меня в колено, когда я плохо себя вел, — комната наполнилась звонким девичьим смехом и грубым мужским. Яна, когда была меньше и правда часто его копала в колено, ведь: «Маленьких обижать нельзя!». Именно так оправдывала девушка свое действие, надув щеки и поджав губы.

— Что ты… — и только сейчас Рыбакова заметила немного открытое окно и непотушенную сигарету в пепельнице. А тогда она почувствовала, что кроме такого родного запаха одеколона, чувствуется еще и запах дорогих сигарет. Мята. — Мятные сигареты, значит. Куришь? — улыбка Яны немного потухла, и этот вопрос был сказан таким рассеянным тоном. Даже весь ее вид показывал, что она немного растерялась и не могла поверить собственным глазам и носу.

— Да, — Алекс не думал, что она так быстро заметит, поэтому его ответ также был немного потерянный, а взгляд ошарашенный. Парень завел руку за голову и почесал затылок, смущенно улыбаясь, будто его застали за чем-то непристойным. Еще и этот внимательный взгляд зеленых глаз, которые будто смотрели в душу, — недавно начал, — Алексей подходит к окну и делает затяжку. Он открывает окно посильней и выдыхает табачный дым. — Можешь даже не просить, курить учить не буду, — этот ехидный, но добрый взгляд парня и легкая шутка возвращает непринужденную атмосферу, и Яна снова улыбается, но как-то немного грустно.

— Учить и не нужно, — вырывается с ее рта быстрей, чем она осознает, что сказала, и затем натыкается на серьезный взгляд очень хорошего друга, даже брата. И ей не становится неловко, она выдерживает его взгляд, а потом следит, как он выпускает именно кольца дыма. И ей так захотелось тоже покурить. — Прости, давай не будем об этом, — она тяжело выдыхает, после чего вытягивает из холодильника яблочный сок и наливает в два стакана.

Тишина. Каждый думает о своем. Алекс, молча, тушит сигарету и садится за стол. Он берет в руки стакан и делает довольно большой глоток. Напиток охлаждает внутри, разливаясь где-то в животе. А если быть точнее, то в желудке, ведь Алекс — будущий врач. Он внимательно смотрит еще раз на содержимое, делает еще один глоток.

Яна же только в конце этого дня понимает, что боль в горле таинственным образом пропала. Есть только легкое головокружение от усталости, и немного болят ноги от высоких каблуков. И снова в воспоминания вчерашнего дня врезаются в голову, оставляя еще один рубец на сердце. Яна стискивает ладони в кулаки и поджимает губы. Хорошо, что руки находятся под столом, а Алекс слишком занят соком, чтобы заметить разбитое состояние девушки. Она прячет глаза, которые уже готовы наполниться слезами, затем резко хватает руками сок и начинает пить. Только сейчас парень отвлекся от напитка и перевел удивленный взгляд на Яну. Она же с необычной яростью пила сок, если так вообще возможно сказать.

— Ян, — начинает парень, смотря, как темноволосая уже допивает свой сок. От этой жидкости будто зависела ее жизнь, словно она путник в жаркой пустыни, который наткнулся на воду. Алекс сразу же заметил, как изменилась эта девочка. Впервые он увидел ее, когда ей было три, а ему — семь. Парень помнит ее лишь как маленький комочек счастья для ее родителей. Вторая их встреча состоялась, когда Яне было пять, а парню — девять. Эта маленькая девчушка с чудными хвостиками, на которых всегда были резинки разного цвета, копала его в случае чего. И это было больно, но он был счастлив. А потом были похороны ее отца. И он прекрасно помнил, как маленькая девятилетняя девочка держала холодную руку отца, внимательно всматриваясь в его глаза, словно ожидая, что он сейчас их откроет. А потом утешала маму и брата, обнимая и держа их за руки. А ночью, когда никто бы ни увидел и не услышал, громко рыдала, завывая в подушку. Алекс оказался там случайно, ведь он возвращался из ванной комнаты. Даже за дверью, смотря в маленькую щель, что создала та же дверь, он будто чувствовал ту судорогу, те эмоции и ее тихий вой о помощи.