Не пытайся, друг мой дорогой,

туши пожар, не подкидывай дров.

Забудь меня, слышишь?

Ведь только тогда ты нормально задышишь.

Не нужно, друг мой любимый,

Ведь заболеешь болезнью неизлечимой.

Пусть в сердце горит та искра,

Но только не для меня.

Не пытайся, друг мой дорогой,

туши пожар, не подкидывай дров.

— Рыбакова?! — раздался громкий, прокуренный голос где-то сбоку. — Это ты?! — он разбил всю магию момента и заставил двух молодых людей обернуться на звук. Высокий, немножко полный или слишком накаченный парень с сигаретой в руках стоял и внимательно смотрел на Яну. Короткие черные волосы торчали в разные стороны, а болотно-зеленые глаза ехидно и беспардонно разглядывали тело девушки и такие знакомые грубые черты лица. — Ну конечно, что ты, — эти глаза, ядовитая улыбка и голос заставили тело девушки биться в судороге и тяжело глотать воздух. Внутри будто прошлись раскаленным железом и распалили те воспоминания, которые Яна так хотела забыть.

— Ярослав? — немного судорожный выдох вырвался с губ Рыбаковой. Она пыталась все это забыть, стереть, убрать. У нее почти это получилось. Так почему он сейчас снова врывается в ее маленький мирок и рушит все там? Все то, что она так долго строила, не щадя себя. — Что ты здесь делаешь? — уже более твердые нотки проскользнули в ее голосе, а в глазах виден металл. Холодный, твердый, безумно стойкий, как и она. Ярослав Галинский — бывший одноклассник и очень хороший друг Яны. С ним она и курила, и пила, и делилась мыслями. Но это было раньше. Сейчас все совершенно не так.

— Теперь узнаю старую Яну. Холод и лед в глазах, лезвие в голосе. Я пришел за тобой, ведь это ты говорила: «Своих не бросаем…», а в итоге — бросила. Всех нас бросила… — «я пришел за тобой» — эти слова вызвали мурашки по спине темноволосой. Она же так долго бежала. Падала, вставала и снова бежала, уничтожая все свои прошлые принципы и правила, разбивая свои старые мечты и желания. Эта девушка столько времени менялась, чтобы снова стать такой?

Удары. Пули. Ножи.

Раны. Порезы. Синяки.

Нет, ты не тело лечи,

ему не нужна твоя забота.

Ты душу восстанови,

вытащи ее из болота.

Сейчас ей безумно больно. Еще немного, и у нее начнется самая настоящая истерика. Ведь этот узел между ребер слишком туго завязался, собирая все те ужасные эмоции. Губы немного дрожали, а глаза закрывались.

Почему воспоминания не всегда так прекрасны?

Потому что это жизнь…

Касание. Нежное. Осторожное. Именно оно выводит ее из того лабиринта, где она заблудилась, как только услышала этот голос. Сильная мужская ладонь стиснула ее, маленькую и хрупкую. Немного холодная, но такая нужная. Тема, совершенно этого не осознавая, прекратил молчаливую истерику девушки и дал ей силы.

— Да уж, — тяжело выдохнула Яна и горько улыбнулась. Это касание давало ей силы говорить и бороться дальше, — немало утекло с тех пор времени, — она несмело улыбнулась уголком губ, замечая взгляд Ярослава. Он внимательно смотрел на Артема, и темноволосая видела эту холодную ярость в глазах парня. Рыбакова прекрасно знала, что она нравилась бывшему однокласснику.

— Тебе теперь такие по вкусу? Красивые, но жутко избалованные мальчики? — гадкая ухмылка совершенно не украшала его лицо. Она только портила впечатление о нем и заставляла брезгливо морщиться. Раньше Галинский был самым родным человеком для нее. Она доверяла ему, как себе. Как быстро все изменилось. — Раньше я тебя уважал, хотя бы за то, что ты не давала всем подряд, а теперь мне противно… — прошипел Ярослав, прищуривая глаза. Он не был похож на змею. Даже на ящерку не похож.

— Уважал? — и снова эта горькая улыбка с ноткой отвращения. О чем это он? Это же Галинский распространял эти мерзкие слухи, что они уже давно спят. Это же он шептал гадости о ней за ее же спиной, а в лицо только мило улыбался. Это же Ярослав пускал ей в глаза дым, созданный из пустой лести, пока творил ужасные дела. — Нет, ты был влюблен в меня, — жестокий голос и безумная желчь в словах заставили парня немного прогнуться, сгорбившись. Удивленный взгляд этих прогнивших глаз — она даже почувствовала, как дрогнула рука Мечникова, но не отпустила. Похоже, он был также удивлен. — И ты не был, ты — есть и сейчас. А теперь тебя безумно бесит, как кто-то держит меня за руку, ведь тебе я такого не позволяла, — она едко улыбнулась, и кто-то будто выбил воздух из легких Галинского. Таким уязвленным она не видела его никогда, и ей, ко всем чертям, хотелось растоптать его, вытрясти всю грязь из его души. — Знаешь, почему? — она склонила немного голову вправо и сильнее прищурилась. Пусть знает правду. Он заслужил ее. — Потому что я не хотела марать руки, — и легкий смешок вырывается из ее груди. Она унизила его, посмеялась над его чувствами. Яна сделала то, что делала раньше очень легко — ломала людей. Ломала, словно горящие спички, даже не обжигаясь. Ей так нравилось это тогда.

— Я… не. Ты… — непонятные отрывки фраз вырвались изо рта Ярослава. Его заткнули, сломали, унизили. Впервые он узнал, какого это чувствовать себя на месте тех, кто стал жертвой Королевы. Впервые он сам упал в грязь. Впервые его жизнь разрушил кто-то другой, а не он сам. А эти отрывки фраз характеризовали его разбитость и опустошенность.

— Помнишь, — Галинский мог поклясться, что увидел теплую улыбку и нежный взгляд в его сторону. Раньше именно так она смотрела на него, — как ты помогал мне разобраться с собственными мыслями и чувствами? Ты объяснял мне все, размещая по полочкам, как маленькой девочке, и снисходительно улыбался, когда я спрашивала очередную ерунду, — на свой вопрос она получила неуверенный кивок. Эти воспоминания немножко отвлекли Ярослава от отчаяния. — Именно таким мне нравился ты. Я доверяла тебе, как себе, и всегда удивлялась, откуда у тебя эта мудрость… Ты анализировал ошибки всех, в том числе и мои, и пытался не повторять их. В этом ты был моим кумиром. Так что с тобой случилось, Ярослав? Куда делся мой друг? — так она еще никогда ему не улыбалась. Очень нежно и тепло, но в то же время серьезно и по-взрослому. Та маленькая потерянная девочка, терявшаяся в жестокости и сказках одновременно, создавая из своей жизни жестокую сказку, выросла.

— Ты изменилась… — робкая, совершенно не присущая этому парню улыбка украсила его лицо. Сейчас он выглядел по-настоящему мило. А в его глазах Яна увидела надежду. Она не знала, на что теперь надеется и чего желает этот человек.

— Я просто стала сама собой…

*

Все в порядке.

Теперь все действительно в порядке.

После этой встречи Яна не чувствовала какой-то недосказанности или неловкости в воздухе. Артем совершенно не давил на нее и даже не требовал объяснений, он преспокойно шел себе сбоку, никого не трогая и думая о чем-то своем. У Рыбаковой даже создавалось впечатление, что она идет одна. Только теплая мужская рука, нежно держащая хрупкую ладошку девушки, напоминала о том, что с ней идет ее друг.

Он прекрасно понимал ее, поэтому не мучил вопросами и мыслями. От этого в ее груди плескалось приятное ощущение. Оно растекалось, как коньяк, согревая внутренности.

— Я была ужасным человеком, — начала Яна, и тогда Мечников обратил на нее внимание. Больше в его глазах не было той рассеянности и потерянности. — Я унижала людей, смеялась над ними, а некоторых — могла даже ударить. Глумилась над учениками своей прежней школы, веселя народ и получая взамен громкие аплодисменты, — горькая улыбка, из которой сочилась бесконечная усталость и скорбь, появилась на красивых губах девушки. Глаза, как стеклянные глазки куклы, смотрели в одну точку и молчали. Ни одно чувство не проскользнуло сквозь них. Ни одно не заиграло. Бесконечная пустота в глазах и немая истерика в душе — результат горьких воспоминаний, — словно мы в цирке, — добавила Яна, издав истеричный смешок. Как жаль, что вся ее предыдущая жизнь — не спектакль дешевого театра с реалистичными сценами и героями.