А также мама почти не ночует дома. Она не обращает на меня с Денисом внимания и ходит вечно занятая. Вся забота о брате теперь на мне, но я не жалею, ведь он единственный, кто поддерживает меня сейчас. Знал бы ты, дневник, как мне плохо! Это чувство одиночества грызет меня изнутри, я не могу избавиться от него.

Зато в школе все отлично! Я стала авторитетом в этой школе, и я добьюсь большего. Прошлую королеву уже свергли и „престол“ сейчас свободен. Мне предстоит втереться в доверие еще к нескольким людям — и я стану новой королевой нашей школы! Я рада! Но… Я… Сегодня я ходила с братом играть в парк и там встретила своих одноклассников. И я не должна была смеяться над тем, как Денис лепит снеговика. Я знаю, что немного задела его, ведь посмеялась над его работой и интересами, но… Я немного запуталась. Совсем немножечко. Надеюсь, все будет хорошо!

С любовью, Яна!

26.10.2014»

*

Большое дерево и детская площадка, которая занимала довольно приличную часть дворика, хорошо спрятала парня и девушку. Они могли стоять в полный рост, не заботясь о том, что их может кто-то увидеть. И вроде все как обычно: полная тишина и небольшая дистанция, только выдает их атмосфера. Легкая и нежная, словно лепесток сакуры на ветру, она проникает в душу, отдаваясь там уютом и спокойствием. Это чувство часто бывает во время различных праздников в семьях. Когда и родители, и дети еще тесно привязаны друг к другу и нет конфликтов.

Яна повернула голову к Табакову и легко кивнула, мол, можно идти. И осторожно, почти на пальчиках, она начала пробираться в самый эпицентр битвы. А после этого девушка сделала непринужденный вид, будто очень занята этой игрой. Она пробежала между несколькими учениками вместе с Максимом, приветливо и уверенно кивая им. Она просто прекрасная лгунья, и ее умения спасли бы на войне жизнь не одного товарища. Парень также не отставал, он умело скрывал свои эмоции и даже не волновался, ведь с таким напарником, как Яна, они уже победили. Девушка свернула в сторону снежной крепости, которая сейчас пустовала. Наверное, Валькина ушла на передний фронт, кидаясь снежками со всеми. Посмотрев на запасы противников, Яна ахнула. Большое количество отлично сделанных маленьких шариков, аккуратно сложены за стенкой крепости.

— Максим, — парень стоял на стороже и смотрел ли идет кто-то из «опасных противников», таких как Мария и Сергей, в их сторону. Ведь всех людей из своего лагеря даже за полчаса запомнить нереально. А только эти двое отлично знали, за кого воюет вторая часть элиты, — возьмем немного с собой, а все остальное — уничтожим, — Табаков кивнул и без лишних слов взял несколько снежков в руки. Яна также взяла несколько, а все другие — уничтожила. Запасов в противников фактически не осталось, и девушка прекрасно понимала, что им стоит передвигаться быстрей, чтобы их не спалили.

— А вы это куда несете? — этот голос заставил их чуть не подпрыгнуть, но они профессионально сдержали эмоции и небольшой приплыв переживаний. Повернувшись, они увидели обычного девятиклассника. Вроде его звали Мишей, но это не точно. Немного ниже ростом Максима, но выше Яны, с милыми ямочками на щеках и непримечательными карими глазами. Даже взгляд казался немного серым и обыденным. Серая теплая куртка, темно-синий шарф и джинсы. Он смотрел на них в растерянности, явно не помня, в его ли они команде. Этим можно было воспользоваться.

— Сергей попросил принести немного запасов вот в ту крепость, — Максим уверенно улыбнулся, немного хмурясь, но говорил он твердо. Никто бы даже не смог усомниться в его правоте, тем более какой-то маленький школьник. Там, где сказал Табаков, крепости и в помине не было. Там даже никто не стоял, но позволит ли себе этот человек не поверить «Королю школы»? Конечно, нет.

— А, ну ладно, — Миша растеряно кивнул головой, показывая, что понимает ребят, но на самом деле он совершенно ничего не понимал. Насколько он помнил, Сергей несколько минут назад вышел с игры срочно поговорить по телефону и пока еще не пришел.

За то время пока парень думал над ситуацией, Максим и Яна уже медленно, но уверенно покинули чужое поле и, смеясь, бежали к своему лагерю. Их руки уже заледенели, а тело промерзло от неприятной, немного влажной одежды, но им было весело. Даже это жжение в легких от быстрого бега не заставляло их остановиться и выйти из игры.

В этой игре они были не противниками, а напарниками.

Поэтому победили.

*

Standing in the flames

It’s a beautiful kind of pain

Setting fire to yesterday

Find the light, find the light, find the light.

Прохладно на улице.

Но не в душе.

Легкий, но холодный ветер нежно скользит по коже, лаская ее, развевает волосы. Мечтательная улыбка и теплый взгляд зеленых глаз только украшает красивое лицо девушки. Кутаясь в теплый шарф, она греет руки о пластиковый стаканчик с кофе и смотрит на собственное отражение в жидкости.

Черная. Как душа множества людей.

Вечер уже давно опустился на Москву, зажигая ночные фонари и неоновые вывески магазинов. У каждой свой цвет, форма, местонахождение. Абсолютно разные. Как люди. Эта игра цветов привлекала, завораживала и в тоже время пугала. Так ярко. Так необычно.

— Здравствуйте, девушка! Можно вас изнасиловать? — знакомый голос прозвучал где-то над ухом, обдавая его горячим дыханием, заставляя мурашки бегать по телу. Такой интимный шепот вызывал желание где-то внутри, немного ниже живота. Чувственный, страстный голос с хрипотцой и нотками секса. Яне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за ее спиной. Высокий. Красивый. Невероятно сексуальный.

— Изнасиловать — нет, а проводить — можно, — ехидная улыбка заиграла на красивых губах, которые не раз так желал Мечников. Этот парень по чистой случайности оказался рядом, ведь несколько минут назад у него закончилось занятие по фехтованию. Артем уже давно занимался этим, и ему это даже нравилось. Рыбакова скосила немного взгляд на юношу, который уже поравнялся и шел с ней в ногу. Расслабленный, от чего немного сгорбленный в вязаном черном шарфе и темно-синем плаще. До безумия красивый, но явно не ее. Да она бы и не хотела терять такого друга, как Мечников. — Что случилось? — ее голос, словно лезвие, разрезал ту тишину, что стояла между ними. Она не нагнетала обстановку, ведь давала возможность обдумать каждому свое, не менее важное, чем разговор. Эта тишина хранила некую интимность и загадочность.

— Да ничего, — парень хотел придать своему голосу беззаботности и даже улыбнуться, но получилось как-то криво и неуверенно. В голосе так и скользили нотки горечи и чего-то еще. Естественно, Рыбакова это понимала, поэтому проницательно прищурилась. Его ложь она умела прекрасно чувствовать. Но понимала, что есть вещи уж очень личные и туда ей лезть не стоит, поэтому, пожав плечами, девушка окунулась в собственные мысли. — Знаешь, ты мне нравишься, — твердый, уверенный голос вывел ее из мыслей, и она мило улыбнулась. Мечников не помнил тот момент, когда эта сумасшедшая стала частью его маленького мирка. Он только помнил, что всегда чувствовал минимальную симпатию к ней. А осознал, что это не просто симпатия, только недавно, правда, к этому ему пришлось идти очень долго и мучительно. Осознавать свои чувства и понимать, что теперь ты зависишь от этого человека, и правда больно.

— Ты мне тоже, — беззаботная и по-детски невинная улыбка заставила его искренне улыбнутбся и даже немного прищуриться. Он видел в ней того маленького ребенка, нуждающегося в защите и продолжающего где-то глубоко внутри верить в принцесс и единорогов. Стойкая и сильная, острая на язык снаружи — и маленькая, ранимая внутри. Будто две разные личности переплелись в ней. Артем не знал точно о том, как погиб ее отец и что вообще происходит у нее, но знал: что бы ни случилось, он обязательно защитит ее, даже если придется рвать глотку Табакову.

А также эти слова не были ложью.

Это были идентичные слова.

Вот только смысл, к сожалению, совершенно разный.