Когда я уже допивала вторую чашку чая, стараясь справиться со своим куском пирога, на пороге столовой появился заспанный Игорь и несколько нервный Том.

— Опоздали, — вздохнул Реддл и приподнял уголки губ в виноватой улыбке. — Извините, всё-таки зелье было слишком крепким.

— А я говорил, что нужно разбавлять, — бурчал Каркаров, намазывая джем на тосты. — А он «да просну-усь я утром, да всю жи-изнь так делал» …

Нана фыркнула в чашку с чаем, Том недовольно глянул на друга, но всё-таки тихо рассмеялся.

— Предлагаю сейчас просто поесть, а после обсудить кое-какие дела, Лили, — миролюбиво заключил мужчина. — Согласна?

— Как будто у меня есть выбор, — пожала плечами я.

— А у нас всё добровольно-принудительно, — с удовольствием протянула Нана. — Вот только помни, Том, что в обратную сторону это тоже…

— Помню-помню, — рассмеялся мужчина.

— Это он так за снотворное отыгрывается, — вставил Игорь и хмыкнул.

Завтрак продолжался.

***

Зима всегда находит осень.

По-моему, это самое яркое проявление романтики в нашей жизни. Есть в этих словах какая-то умиротворённость, уверенность в завтрашнем дне. На самом деле, моим любимым временем года всё-таки оставалась осень. Октябрьские вечера, острый запах прелых листьев и дождя, цветастые зонты, тёплые свитера и много-много прохожих, которые вечно куда-то спешат, за которыми порой так приятно наблюдать, сидя в кофейне с интересной книгой или чашкой горячего какао. Одиночество со вкусом зелёного чая и маффинов.

Зима всегда находит осень.

Заснеженный сад Каркаровых почему-то наводил на меня тоску. Я брела по заснеженной дорожке, спрятав ладони в муфту, а рядом, стараясь не обгонять меня, брёл Реддл.

Иногда я искоса поглядывала на мужчину, стараясь понять, о чём он думает. Но его мысли были нечитаемы: они скрывались под маской вежливого равнодушия, которую он не снимал практически никогда. Единственным, что сразу же бросалось в глаза при взгляде на этого человека, была его непоколебимая уверенность. В себе, в других, в завтрашнем дне. Глупо, наверное, но мне хотелось взять частицу этой уверенности и себе. К сожалению, я пока не придумала, как.

Нет, я не думала о Томасе Реддле, как об объекте для романтической влюблённости, но он был мне симпатичен. Вполне возможно, мы будем достаточно неплохо общаться, и когда-нибудь этот скрытный и безумно одинокий человек сможет назвать меня своим другом. Быть может, между нами когда-то будет что-то большее, чем просто дружба, но думать о таком пока что рано.

— Значит, Гриффиндор, — тихо сказал Реддл и усмехнулся. — Неожиданно, храбрый портняжка, я ожидал от тебя Слизерина.

— Подземелья и сырой воздух, окна в озеро и зелёные галстуки? Хотелось бы, но нет, — я вздохнула и неуверенно пожала плечами. – Хочу подружиться с будущими Мародёрами, чтобы пополнить их доблестные ряды.

— А зваться будете так же? — хмыкнул Реддл.

— Ну, а что, довольно запоминающееся название, — рассмеялась я.

Под ногами хрустел снег.

— А замуж за Поттера тоже хочешь? — деланно безразлично спросил мужчина, срывая ветку орешника и стряхивая длинными пальцами с неё снег.

— Не знаю, — беспечно ответила я, пожимая плечами. — Кто знает, что будет дальше? Я больше не хочу влюбляться, Том. Это больно.

— Но порой подобное выходит из-под контроля, — задумчиво пробормотал Реддл. — И эта любовь ломает тебя.

— Мы любим тех, кто нас не любит, и губим тех, кто в нас влюблён, — процитировала я на русском и улыбнулась. — К сожалению, ты прав, зачастую любовь приносит как раз страдания, а не то счастье, за которым гонится большинство.

— Красиво, — прошептал Том и остановился, глядя на меня и улыбаясь. — Это русский, да?

— Именно.

— Язык восхитительный.

Мужчина задумчиво уставился в небо, продолжая невесомо касаться кончиками пальцев ветки. Я зачаровано смотрела на то, как остатки льда и снега тают, стекая с неё прозрачными каплями, как набухают почки, и как они лопаются, выпуская на свет ярко-зелёные, свежие, нежные листья.

Том протянул мне распустившуюся ветвь орешника и загадочно улыбнулся.

— Оставайся такой же оригиналкой, Лилс, — тихо сказал мужчина, глядя мне в глаза. — А русский я всё же выучу.

Комментарий к Глава 10

А ВОТ И ПРООДДАААА

ПАМПАМПАМПАААААМММ.

Я всё ещё в деревне, с неудобной клавиатурой, но зато дома появился тырнет, так что главу прислали с:

Когда выйдет следующая - не знаю, ибо КАК ЖЕ МНЕ НЕПРИВЫЧНО С ЭТОЙ КЛАВИАТУРОЙ ГОСПОДЬ БОГ ПОМОГИТЕ.

Жду отзывов :3

И надеюсь, что глава не разочаровала~

Люблю вас <3

========== Глава 11 ==========

Она такая сонная, в сером кардигане,

Мимо людей, что её окружают.

В руках ее кофе, но он не согревает,

Ведь в этом городе всё о нем напоминает.

— Лили, пора вставать.

Голос Элис вырвал меня из странного состояния какой-то полудрёмы. Я села в постели и протёрла руками глаза.

Февраль подходил к концу. Морозы уже почти что сошли на нет, хотя погода всё ещё не баловала нас таким желанным теплом: напротив, март обещал быть холодным. Впрочем, мне даже нравилась такая погода. Не один февральский вечер я провела на подоконнике, за очередной интересной книгой, в компании кота и кружки какао. В доме Каркаровых — и в моём доме тоже — было тихо, тепло и спокойно.

Пол был прохладным, так что я постаралась преодолеть расстояние от собственной кровати до ванной в рекордное для меня время. Наконец, я уселась на бортик ванной и оперлась локтями о раковину, настраивая воду на нужную мне температуру. Когда ноги достаточно привыкли к прохладе, а я немного проснулась, пришлось встать. Глаза мазнули по зеркальной глади: на меня смотрела худая, глазастая рыжая девчонка. Честно говоря, ребёнком я была красивым… но кое-что меня определённо начало беспокоить. Например, рассматривая старые фотографии, на которых была изображена настоящая Лили, я начала замечать кое-какие несоответствия с нынешним обликом. Нет, конечно, я понимала, что дети растут быстро, что физиологические изменения — это нормально, да и взгляд у меня стал более осмысленным, тяжёлым, нежели у той весёлой хохотушки, но ведь правда… Глаза стали более глубокого, тёмно-зелёного оттенка, щёки уступали место скулам — пока ещё не ярко выраженным ввиду возраста, но всё-таки скулам, пальцы рук стали несколько длиннее, а веснушек значительно поубавилось. Апогеем стало то, что одна знакомая Наны, увидев меня, принялась поздравлять Каркарову с рождением дочери. Видно было, что женщина нервничала, но упрямо ждала, когда я задам вопросы. И сегодня я таки решилась это сделать.

Но не подумайте, что мне здесь было плохо. Напротив, я впервые за всё время, проведённое в этом теле, была настолько спокойна и даже, можно сказать, счастлива.

На самом деле, ощущение правильности происходящего не покидало меня вот уже которую неделю. Я настолько комфортно чувствовала себя в обществе этих людей, мне было настолько хорошо в этом месте, что я готова была поклясться: счастье, такая эфемерная и вечно ускользающая материя, постоянно было где-то неподалёку; а порой так близко, что я могла почувствовать даже его запах.

Счастье пахло фирменным пирогом Наны, отдавало запахом старых книг в фамильной библиотеке и содержало в себе нотки аромата вечно свежих пионов, стоящих в симпатичной вазе на журнальном столике в гостиной. Счастье виделось мне за поворотом чуть крошащейся старой кирпичной стены, угадывалось в морозных узорах на стекле моей спальни, в огне камина и в тёплом ворковании домовушки, которая неизменно баловала меня печеньем с какао перед сном и всегда приносила в постель кота, устраивая его рядом, когда я уже спала.

Нет, я прекрасно понимала, что отчасти вела себя некрасиво по отношению к Эвансам: они потеряли обеих дочерей, и, если с Петуньей у них могло бы ещё что-то наладиться после её выпускного, то младшую дочь они, казалось бы, потеряли в тот самый момент, когда я заняла место настоящей Лили.