Альбус скривился, выискав взглядом Стефана Карреля. Тот как раз вышел из душевой кабинки.

— С чего ты взял?

— Он голым ходит, Шерлок.

— Мы в раздевалке, Ватсон. Я тоже, пардон, голый хожу.

Скорпиус скосил взгляд.

— Ну так прикрой Тайную комнату, василиска застудишь. Но я не об этом. — И снова вкрадчиво зашептал. — Парень-то, гомик, оказывается.

— Ты это как понял? По надбровным дугам?

Скорпиус усмехнулся.

— Слышал о радаре? Особом радаре?

Альбус моргнул, натягивая свитер. И снова косо глянул на француза через плечо Скорпиуса.

— Типа подобного к подобному?

— Да, — кивнул Скорпиус. — То есть, нет. То есть, я не прям такой.

— Ну да, ну да.

— Сраный гомофоб. Вот опять ты машешь факелом и «всех на костер, вокруг меня педики, один я — последний оплот гетеросексуальности в этом бренном мире»…

Ал, подхватив сумку, насилу вытолкал Скорпиуса из раздевалки, хотя тот еще был явно не прочь поскладывать полотенца подольше и поглазеть на шармбатонцев из чистого любопытства. Но, зная, что мысли Малфоя живут максимум минут десять, после чего меняются на совершенно другие, Альбус был крайне удивлен, когда за завтраком Скорпиус продолжал с завидным упорством плести интриги.

***

— Да с чего ты взял? — устало поинтересовался Альбус, который за полчаса заверений ни единого факта не услышал.

Скорпиус, пристукивая длинными пальцами по чашечке с кофе, чуть повернул голову. Сидевший на другой стороне круглого стола Стефан Каррель, тут же поймал его взгляд и уткнулся в тарелку.

— Ты видел, как он на меня посмотрел?

— Как на придурка. Я постоянно на тебя так смотрю.

— О чем с тобой говорить, — отмахнулся Скорпиус, вздохнув. — Хотя, подожди, знаю, о чем. С кем ты пойдешь на бал?

Альбус одарил его ледяным взглядом.

— Давай лучше про педиков говорить. Кстати о педиках, балах и разговорах. Где моя блудливая кузина?

— Откуда я знаю?

— Что? Ты не извинился?

Скорпиус потупив взгляд, ясно дав понять, что не позволит извинениям пнуть его гордость промеж глаз.

— Скорпиус!

— Чтоб извиниться, надо понять, за что извиняться, а я не понимаю, — уперся Скорпиус. — Если кто-нибудь мне доходчиво объяснит, на что обижаются женщины, я пойду и извинюсь. Но она…

И снова поймал взгляд шармбатонца.

— Так и палит, засранец, глянь, глянь, Ал…

— Доминик, ты теряешь принца, — с нескрываемой иронией протянул Ал.

Словно предчувствуя, что «теряет принца», Доминик вошла в трапезную и, выдвинув стул возле него, села за стол. Нашарив рукой первое попавшееся блюдо, она плюхнула себе в тарелку ложку овсянки с малиной и склонилась над карманным календариком.

— Я тебе и так скажу, что Святочный бал двадцать четвертого декабря, — сообщил Скорпиус чуть раздраженно. — А я до сих пор не знаю, какое на тебе будет платье.

— Это принципиально важно?

— Конечно, я же должен подобрать нагрудный платок для пиджака ему в тон.

Доминик опустила календарик на стол и повернулась к Скорпиусу. Ал, сидевший между ними, почувствовал максимальную неловкость.

— Ты сейчас издеваешься надо мной?

— Что не так? — терпеливо спросил Скорпиус.

Зеленые глаза Доминик смотрели холодно и с презрением.

— Скитер на всю страну выставила меня шлюхой, мне приходят похабные письма от каких-то левых мужчин, у меня две недели задержки, мне жизни не дает гувернантка, а ты волнуешься только о том, как будешь выглядеть на Святочном балу?

Скорпиус вскинул бровь.

— Эти проблемы ни разу не являются оправданием плохо выглядеть на балу. Ничто в этом мире не является оправданием плохо выглядеть в любой ситуации.

— Заткнись, — прошипел ему на ухо Альбус. — Просто заткнись.

— Да в смысле? — вскинулся Скорпиус. — А ты, Доминик, с первого взгляда влюбилась в мой внутренний мир, да? Да?

Доминик сжала губы.

— Так вот если ты однажды хочешь разделить мое наследство и статус, как и планируешь, ты будешь выглядеть так, как подобает, и подходить твои платья будут и к моему платку, и к моим обоям, если понадобится. И не смотри на меня оскорбленно и унижено. Мы оба знаем, почему ты со мной, и оба знаем, что статья Риты не такая уж и лживая, — проговорил Скорпиус, растягивая слова. — Поэтому не надо дуть губы, а то я напомню, что если ты для меня аксессуар, как считаешь, то я для тебя — строка в резюме, в справке о доходах и отметка в благороднейшем и древнейшем родовом древе.

Казалось, затих даже звон столовых приборов за преподавательским столом. Доминик, приоткрыв рот, моргала, не в силах выдавить из себя ни слова, а Скорпиус, преспокойно отпилив ножом кусок омлета, поинтересовался мирно:

— Так, какого цвета на тебе будет платье?

— Да пошел ты нахуй, Малфой, — давясь собственным презрением, прошептала Доминик.

— А теперь ты мне еще и хамишь. Никакого уважения.

Выскочив из-за стола, оставив недоеденный завтрак остывать, Доминик умчалась прочь, провожаемая полусотней взглядов.

— Ты в своем уме? — зашептал Альбус после пары минут звенящей тишины.

— А что такое?

— Скорпиус, ты просто растоптал ее перед всем Шармбатоном. А она только что тебя бросила, или ты не понял?

— Я понял, — кивнул Скорпиус. — А вот ты не понял ни черта, и это прискорбно. Если не умеешь плести интриги, Ал, иди плести корзины, а не замахивайся на службу в министерстве.

— Не понял.

Скорпиус, как бы невзначай ткнул ложкой в сторону части стола, где сидели шармбатонцы.

— Этот цирк нужен был для одного зрителя.

Стефан Каррель как раз встал из-за стола и, сжав папку с конспектами, прошел мимо них, к выходу.

— В смысле? — не понял Альбус.

Скорпиус самодовольно усмехнулся.

— Мне нужно замутить с ним, чтоб узнать информацию об испытаниях, которую ему сливает мадам Максим. А для этого нужно куда-то девать свою девушку, что я только что и сделал. Остается только ждать, когда этот кудрявый симпатяга начнет утешать меня, ведь я же, отныне, в депрессии, — едва слышно прошептал Скорпиус. — Вот и все. Я заставил Доминик меня бросить ради того, чтоб она выиграла Турнир.

Альбус так и раскрыл рот, чувствуя, что его челюсть опускается куда-то на уровень пола.

— Ты конченый что ли?

— Нет, я стратег, — пожал плечами Скорпиус, и подхватив сумку, поднялся со стула. — Победа любой ценой, а честной ценой мы не победим, Доминик не вывозит.

— И с чего ты взял, что Каррель согласиться сблизиться с тобой? И уж тем более выдавать секреты испытаний?

— Потому что у него нет выбора. Если хочу, то буду, а если я захочу, то даже ты со мной замутишь, Ал. Ну, чего сидишь, не дай Боже опоздаем на урок. Ты же знаешь, как я люблю «Боевую магию», это прям мое.

Следуя за ним по лестнице, Альбус не мог отделаться от чувства, что не понимает, идиот перед ним или гений. Одно было ясно точно — если Скорпиус Малфой надумает пойти по стопам деда и пробьет (в чем сомнений не было) себе дорогу в политическую карьеру, то нужно эмигрировать из страны.

========== 11. ==========

Упирая локоть в твердую лаковую поверхность, Ал крепко сжимал тонкую руку, пытаясь прижать ее к столу. В любой другой ситуации это не составило бы труда — хоть Альбус далеко не культурист, да и кокосы руками не давит, но и оппонент в армрестлинге казался хрупким. Ладонь теплая, жилистая, под смуглой кожей бугрились синие вены, но хватка стальная — как бы не проиграть.

Сделав видимое усилие и чуть сдвинув руку противника, Альбус широко усмехнулся, ликуя, но в ту же секунду свободная рука соперника расстегнула на груди белый пиджак. Засмотревшись на небольшие округлости груди, едва прикрытой лацканами, Ал приоткрыл рот, и в ту же секунду смуглая ладонь, впившись алыми ногтями в костяшки его пальцев, с грохотом прижала его руку к столу. Поверженную руку тут же свело судорогой, но возмущенного возгласа Ала не последовало — плетеное кресло под ним вдруг словно ожило и расползлось на лозовые путы, которые тут же скрутили его ноги. Тонкая лоза обвила шею и сжала ее, как в тисках. Паникуя и пытаясь дотянуться оплетенной лозами рукой до волшебной палочки, Альбус что-то захрипел, но не слышал себя.