Всё чаще показывающееся из-за туч солнце заинтересованно подглядывало за процессом, ревниво сравнивало – не соперничают ли лучи тепловых пушек с его собственными, любовалось освобождающимся городом, играя всеми цветами на тонкой наледи, успевшей образоваться на камнях после улёгшихся метелей. Стайками сказочных фей взлетали снежинки, порхали в обнимку с ветром, липли к солнечным очкам масок рабочих.

Бартеро то и дело останавливался полюбоваться оживающим городом. Его улыбку под маской никто не увидит, и это хорошо. Ошеломляющая красота древней архитектуры влюбляла в себя с первого взгляда, будила, казалось, навсегда погасшие за суетой дней чувства.

«Люди должны знать, что они потеряли», – всё больше убеждался инженер и сильнее сжимал в руках тепловую пушку, вдавливал курок, направлял поток жара на синеватый лёд, коконом скрывающий очередной шедевр погибших зодчих.

«Тебе нравится моя вотчина?» – вдруг коснулась его разума мысль. Чужая мысль, колючая, шершавая, точно растрескавшаяся, пересохшая кожа.

Бартеро вздрогнул, обернулся. Никого. Рабочие трудятся с другой стороны здания. Вокруг пустынный квартал богато украшенный каменной резьбой красно-коричневых и вишнёво-лиловых высоких домов. С фронтонов и наличников свисает бахрома снега…

«Нравится, вижу», – прошелестело совсем рядом.

Солнечный луч скользнул по высящийся впереди глыбе льда. Миллионом граней вспыхнула замороженная вода. А в глубине, точно на большом экране высветилась фигура человека.

Бартеро тихо охнул и отступил назад. Ещё один утопленник? Как та дама? Нет, этот живой. Живой?!

«А ты не из робких, – продолжал свой монолог замурованный. – Я знавал одну такую. Она тоже меня не побоялась».

– Кто ты? Ты живой? – внезапно севшим голосом прошептал инженер.

«Я разговариваю с тобой, значит живой», – резонно заметила фигура и пошевелилась. Теперь куратор мог разглядеть длинную шубу, круглую пышную шапку. Только лицо незнакомца оставалось в тени.

– Ты робот? – несколько осмелел молодой человек, переводя регулятор мощности пушки на максимум и нащупывая указательным пальцем курок. Если эта тварь во льду вздумает на него кинуться, ей несдобровать!

«Я владыка этих мест. Главный шаман, если хочешь, о, маленький любопытный нечеловек. Ты забавен в своих стремлениях и терзаниях, но твой труд приносит мне пользу. Не останавливайся в начинаниях, освобождай город. Нам обоим это необходимо».

Бартеро вскипел. Что мертвец хочет сказать?

– Я человек! Слышишь ты, бред мой, я человек! Человек! – прохрипел он и потянул курок.

Струя огня впилась в зашипевший лёд, взрываясь облаками пара, мгновенно окутавшими куратора. Несколько неимоверно долгих мгновений он стоял, замерев в клубящихся тучах, словно бог-громовержец, спустившийся на землю. Кажется, ему что-то кричали рабочие. Кажется, он сам кричал. А потом на него сверху посыпалось ледяное крошево. Только когда несколько довольно крупных кусков задело его, он очнулся, выключил пушку и выбрался из проплавленной пещерки.

– Шеф, ты что, сдурел? К жмурикам ледяным захотел? – накинулись на него рабочие.

Бартеро только фыркнул, отбросил в сторону пушку, сорвал маску и шапку и пошел прочь, жадно вдыхая обжигающий лёгкие воздух. А солнечные лучи высвечивали коричневатую кладку стены за тонким слоем льда. И ни намёка на почудившегося незнакомца.

«Я совсем тут рехнусь! На север срочно! На родину! Месяц на завершение дел и на родину! Пока я не окончательно соскользнул во тьму безумия».

За неделю до возвращения на побережье в лагере случилось очередное загадочное и пугающее происшествие. С криками: «Я видел его!» в домик начальства экспедиции вломился повар.

– Кого ты видел, отродье хорька? – Эдвараль, недовольный, что его разбудили среди ночи, сердито уставился на нарушителя своего драгоценного спокойствия.

Без маски на раскрасневшемся круглом лице, в съехавшей набекрень шапке, повар походил на растерянного ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку.

– Человека видел! Не нашего, не с базы и не из убогих с побережья! – затараторил он, сбиваясь с дыханья.

– С чего ты взял? – Эрг тоже проснулся, высунул из-под одеяла лысеющую голову.

– Одет он чудно. Я поначалу не просёк, что не наш, окликнул. Болван! А ворюга возьми и исчезни совсем. Как и не было!

– Невидимым что ли стал? – заинтересовался Эдвараль, не прекращая зевать во всю бездонную пасть.

– Точно, господин Нивас, – закивал повар.

– Шеф, такое возможно? Или парня лечить надо? – Эдвараль повернулся к Бартеро.

– Вообще-то да. В смысле, возможно, – уточнил инженер, с опаской вспомнив своё недавнее видение. – Гатуры иногда делают специальные платто. Они не прямоугольные, а круглые. Несколько дисков внутри вращаются в разные стороны с периодически меняющейся скоростью. При этом вокруг гатура формируется поле, способное делать его невидимым, – Бартеро приподнялся на локте, отчаянно борясь со сном. Вылезать в звенящий от холода воздух не хотелось ни за какие награды.

– Ни фига себе, коза родила ежа! – гыгыкнул завхоз. – Иди встречай, раз гребнеголовые пожаловали!

– Гатурам здесь делать нечего. А вот местным… Если предположить, что они уцелели… Не только те, что на побережье, а построившие город? – высказал безумное предложение врач.

– Не верю, Висерн, – Эрг потянулся и взглянул на часы. – Без четверти шесть. Ещё полтора часа на отдых, потом будем разбираться, – вынес он справедливое решение. Происшествие происшествием, а когда полярная ночь четыре месяца, чтобы чувствовать себя человеком следует соблюдать режим. Эрг застегнул спальный мешок.

– Иди спи, – согласился Бартеро, кивая повару на дверь. – Всё, что хотели унести, унесли. Я как воспитанник гатуров тебе говорю, – и он накрылся с головой двумя одеялами (спальные мешки терпеть не мог), оставляя за Эдваралем обязанность закрыть дверь.

«Ему тоже почудилось, – успокаивал себя куратор, засыпая. – Холод, одиночество, отсутствие витаминов…»

Утром, озарённым яркими вспышками полярных сияний, выяснилось, что таинственный незнакомец наследил прилично. Значит, не на платто был. Но это почему-то не утешало.

Со слов повара куратор набросал портрет грабителя: рослого, в высокой рыжей шапке-колпаке поверх седых волос, в просторной шубе чуть выше колен и в узких штанах, из-под которых лихо закручивались вверх носы сапог или ботинок. Лица повар вспомнить не мог, как не старался.

– Да, одежда у него интересная, – вслух размышлял Висерн. – Но не сказал бы, что особенная.

Когда рисунок был закончен, вернулись Эдвараль с Эргом. Они проследили путь незнакомца до выдолбленной во льду лестницы на вершину ледника и обнаружили – незваный гость словно растворился.

– Не улетел же он, в конце концов! – недоумевали рабочие.

Эдвараль костил всю родню воришки до десятого колена. Эрг сосредоточено молчал. Бартеро, наблюдая за рабочими, рассматривал их яркие куртки с оранжевыми нашивками, где значились имя, фамилия каждого и название корабля… Люди здорово поработали, жаль – придётся оставлять полною загадок землю. Позволят ли ему гатуры вернуться? Да и сам он захочет? Особенно, когда узнает хоть что-нибудь о своём происхождении.

Нашел ли Габриель нужные документы? И обнаружили ли Тинри, ведь он просил знакомых моряков заняться её поисками? Эх, что толку выкручивать душу терзаниями? Всё равно пора паковать вещи. От красот ледяной земли перерыв требуется.

Воришку больше не замечали. Но следы странных сапог все оставшиеся дни продолжали появляться на почтенном расстоянии от лагеря.

– Нас изучают, – продолжал настаивать на своём Висерн. – Мы отрыли их город, вот они и вылезли поглазеть на то, что потеряли.

– Чушь! Наверняка, это одно из местных племён, которое мы не рассмотрели, – упорствовал Эдвараль. – Я восемь лет вёл исследования на островах Суровых морей, мы здесь уже два с половиной года. Уж я-то знаю обычаи местных. Будь здесь действительно потомки строителей города, не за жратвой бы полезли, а нас перестреляли!