– Не хилая техника у них была! – уважительно присвистнул Эдвараль.

Они ступили в просторный тёмный зал, полностью свободный ото льда. Рабочие, не сговариваясь, включили дополнительные фонари. Желтоватые лучи вспыхнули, дробясь на радужные искры в выпуклом узоре, змеящимся по стенам. Из центра высокого сводчатого потолка шестью лучами расходились стеклянные трубы, вероятно некогда служившие погибшим хозяевам источником света, а сейчас мёртвые, мутные, пыльные. Впрочем, откуда здесь пыль, в замурованном на столетья здании?

– Больше похоже на мастерскую или на музей, чем на храм, – заинтригованный врач склонился над разложенными на длинном столе украшениями и непонятными предметами. – Ребята, вдруг это приборы? – удивлённо произнёс он, опасаясь прикасаться к чему-либо.

– Какие тебе приборы! Исар! Иса-а-ар! – голос Бартеро сухой шелухой рассыпался по пустовавшим два с половиной века помещениям.

– Нет его тут. Я осмотрюсь, что да как, – Висерн осторожно направился к дальней двери, поманив за собой рабочего.

Бартеро, заприметив винтовую лесенку в углу, поспешил туда. За ним, шумно дыша, затопотал Эдвараль, для порядка поторапливая второго рабочего.

– Куда ты фонарём светишь! Хорош глазеть, человек пропал, а ты точно на экскурсии! – ворчал неугомонный завхоз.

Жутко тут. Голоса звучали приглушенно, аукались простуженным эхом. От стен тянуло холодом похлеще, чем на равнине во время метели…

– Исар! – в который раз закричал инженер.

Тишина. Нет, кажется слышен стон – слабый, точно последний вздох.

– Холодно! Как же мне холодно! – прошелестело вдали.

На втором этаже у самой промёрзшей, заледеневшей стены под сосульками, щедро свисавшими с потолка, распластался археолог, широко раскинув руки, неестественно подогнув под себя ногу.

Бросившиеся к нему товарищи с ужасом увидели – лицо бедняги обморожено, кожа растрескалась, а руки, особенно пальцы, превратились в лед и уже не разжимаются, вцепившись в рукоять переносной тепловой пушки.

– Исар, что произошло? Потерпи, мы тебя вынесем! – забормотал перепуганный Бартеро, стаскивая с рук перчатки и пытаясь расстегнуть ворот Исаровой куртки.

– Нет! – едва шевеля кровоточащими губами, просипел несчастный. – Бойтесь. Я выпустил ЕГО, а он спалил меня холодом. Он узнал, что путь открыт и вырвался. Бойтесь безлицего…

Он захрипел и потерял сознание.

– Скорее в тепло, – Бартеро подхватил Исара подмышки.

Они ещё надеялись его спасти. И только в домике, освободив тело от тёплой одежды, поняли, – их товарищ превратился в звенящий кусок льда.

– Точно тушка цыпленка, неделю пролежавшая в морозилке! – не постеснялся в выражениях завхоз. – Одно не смекну, как он промёрз насквозь за какие-то пятнадцать минут, пока мы его искали? Что за дрянь его так заморозила? – недоумевал Эдвараль.

– Скорее кто, – пробормотал Бартеро. – Кто-то обитавший в ледяном здании. Последние слова Исара были про безлицего.

– Брось, ты часом не переохладился? – Висерн уставился на него с нескрываемым удивлением. – Никто не протянет столько лет подо льдом без еды и воздуха.

– Я готов поверить во что угодно. Даже в то, что данирольцы могли делать железных помощников – роботов, как и гатуры. Ты пневматический люк в тот музей вспомни, – Бартеро задумался. – У местных с побережья есть легенды про безлицых грешников…

– Их ты у своей невесты малолетней наслушался? Иди-иди, она тебе ещё не такого расскажет. Она умеет. Глазищи зелёные вылупит – точно стрекоза…

– Не трогай девочку, – тихо шикнул на него куратор, борясь с глупыми суевериями. – А ещё перед тем, как голова выстрелила, я словно почувствовал, будто кто-то меня взял за шкирку и удержал на месте. А потом… – он замолчал, вспоминая белую тень. Нет, про неё говорить не стоит, друзья не поймут.

Вот он и молчал. Как промолчал в отчётах, как врал в лицо гатурам. Те слишком серьёзно относились к его экспедиции, а чего конкретно ждали – сами не могли сформулировать.

Бартеро очнулся от воспоминаний и с удивлением обнаружил себя на смотровой площадке башни Согласия. Его взгляду открывался почти весь Равидар, столица Спиры, медленно спускающаяся к Герийскому океану.

Высотные дома с коническими крышами, круглая белая башня центральной библиотеки, четырехъярусная пирамида Управления Мореходством, праздничные арки, ограничивающие автомобилям въезд на двенадцатигранные площади, и золотой купол храма, единственного выстоявшего за двести пятьдесят лет колонизации… На самом высоком холме в дождевой дымке угадывалось островерхое здание планетария и высокие причальные мачты, над одной из которой зависла тёмная туша дирижабля…

Год за годом в городе оставалось всё меньше домов, построенных по людским проектам. Непривычная архитектура гатуров вытесняла простенькие, но уютные домики, придавая улицам иногда праздничный, иногда кичливый, но всегда чуждый вид. Гатуры меняли город, как и самих людей, соприкасавшихся с ними так или иначе. Да и останутся ли простые люди через век-другой при таких усилиях инопланетян?

Бартеро не любил Равидар. Впрочем, по-настоящему свободным он себя чувствовал на южном полюсе. Гатуры почему-то побаивались ледяной земли и предоставляли её освоение людям. Естественно, контролируя их.

«Зачем? – снова и снова, задавался он вопросом. – Зачем мы им? Охота им была прилетать на чужую планету, столько лет возиться с воинственным, тогда ещё таким невежественным народом? И отчего их интересует самый южный континент? Неужели Марминар прав, и моя основная задача – поиск утерянных людьми технологий?»

Вон как историки оживились после его прошлого путешествия, горы научных трудов написали, в экспедицию напрашивались, о славе грезили. Впрочем, как и политики. В адрес гатуров всё чаще звучали обвинения, они-де погубили величайшую культуру человечества. Но чужаки быстро утихомирили недовольных, всё стихло. А в Равидаре стало одним музеем больше.

Инженер бросил взгляд на именные часы – подарок самого адмирала. Полчаса до полудня. Самое время возвращаться в Управление Мореходством за бумагами на очередное плавание «Смелого». Пора добавить экспонатов в музей.

Он спустился с башни и зашагал по улице.

– Покупаем, не проходим мимо! Утренний «Пульс Спиры»! «Еженедельник Равидара»! «Рассветный вестник»! – во всё горло кричали мальчишки, размахивая пахнущими типографской краской газетами.

– Адмирал высказался против снижения налогов!

– Утренняя пресса! Орландо Жисас обвиняет земного наместника в коррупции!

– Убит Костоправ Свен – самый кровавый мафиози побережья! Начнётся ли война между бандами?

– На острове Мирд бастуют шахтёры! Свежие новости!

Газетчикам вторили торговки булочками – аппетитными, румяными. Зазывали попробовать, купить ещё горячую выпечку. Бартеро вяло отмахивался от их приставаний, торопясь к зданию Управления.

Улицы полнились людьми, по проезжей части сновали авто и вездесущие велосипедисты, на приземистом здании впереди двое рабочих закрепляли вывеску парфюмерной лавки, левее гудели экскаваторы, медленно ворочали башни долговязые строительные краны, возводя очередную высотку по гатурьему проекту…

Не смотря на мелкую морось, почти никто не потрудился раскрыть зонт, в Равидаре подобная погода норма, привыкли. Бартеро пригладил растрепанные ветром волосы, собрал их в короткий хвостик и надел капюшон. Смешно, но куратор полярной экспедиции жестоко мёрз в относительно тёплой столице Спиры.

– Господин, почищу ботинки всего за четвертушку! – путь молодого человека преградил вихрастый паренёк в клетчатой рубашке, натянутой поверх свитера.

Бартеро окинул задумчивым взглядом свои лакированные туфли и прошел мимо.

Через три дня начинается вторая экспедиция на ледяную землю Данироль. Предвкушая путешествие, её куратор Бартеро Гисари толком не отдыхал уже неделю, перепроверял бумаги, планы, раздумывал – какое ещё снаряжение понадобится для разморозки древнего города. Не забыл ли что важное?