Тело и сознание слабли от душевных метаний. Максим оперся рукой о стену, напрягая изо всех сил мышцы, стараясь устоять на ногах.
Надо проверить…
Он поднял голову, выпрямился и сделал первый неуверенный шаг, как младенец, который только учился ходить.
Надо проверить!
Старцев, стиснув зубы и превозмогая слабость, неуклюже выволок ногу и, поставив вперед, оперся на нее — он сделал еще один шаг, медленно приближаясь к поставленной цели.
Максим, держась рукой за стену, направился к ангару с капсулами. За четыре месяца мужчина психологически вымотался, истязая себя воспоминаниями о прошлой жизни. Ему постоянно снились кошмары, которые, как истинные вампиры, высасывали из него — нет, не кровь — волю к жизни. Они, пригубив пьянящий напиток из страха и отчаянья, принялись каждую ночь приходить к нему во снах, чтобы морально подавить мужчину и раздавить все его мечты и надежды.
То, во что превращался Старцев, нельзя было назвать человеком. Он становился безвольным рабом собственных фантазий и кошмаров, существуя, но не живя. Мужчина привык к обществу призраков, которых сам же и выдумал, чтобы окончательно не сойти с ума от полного одиночества.
И вот в душе появилось снова это чувство… Надежда. Оно согревало измученный рассудок Максима, придавая ему немного сил. Это все, что было у него… Надежда. Не мечты, не иллюзий. Абсолютно ничего. Только надежда.
В ангаре Старцева ждал настоящий сюрприз: он увидел в стене прибывшую капсулу. Она была открыта. Мужчина застыл в нерешительности, не зная, что теперь делать. Если заглянет в нее и ничего не обнаружит, то надежда разлетится вдребезги, как тоненький изящный хрустальный бокал, от которого останутся одни осколки.
Но взяло над ним вверх не возвышенное чувство, а вполне понятное и естественное — любопытство. Максим тряхнул головой, освободив разум от сомнений. Он подошел к капсуле и заглянул в нее. Она была совершенно пуста. Перед глазами Старцева весь мир поплыл. Мужчина отошел от капсулы, сделав несколько неуверенных шагов назад, развернулся и пулей вылетел из ангара. Последняя надежда на освобождение от заточения в клетке, построенной из одиночества, сгорела, как птица Феникс, без права на возрождение из пепла. Это был конец.
Макс бежал по коридору. У него не было сил даже заплакать. Во рту стоял приторный горьковатый привкус разочарования, окончательно затоптавший в нем волю к жизни. Зачем ему просто существовать на станции неприкаянным призраком? Проще пустить себе пулю в лоб, но, к сожалению или к счастью, у него не было пистолета.
Почти дойдя до лифта, мужчина остановился. Ему показалось, что он услышал звонкий скрежет, словно кто-то когтями провел по металлу. Максим замер, прищурился, всматриваясь в темноту. До уха доносилось жужжание лампы над головой, его учащенное дыхание и слабый стук сердца. Или последнее ему казалось? Возможно, он наконец-то сошел с ума, и теперь призраки из его фантазий оживут и у него появиться шанс пообщаться с ними по душам.
Он собирался заступить за кольцо искусственного света, но застыл в нерешительности на полпути. Ему все равно было не по себе от такой слуховой галлюцинации — жутким был звук. Как легко Макс поддался страху, но, преодолев себя, он решительно окунулся во мрак, который моментально облепил его со всех сторон.
Ровно через секунду зажегся свет. По пустому коридору пронесся крик мужчины. Старцев сидел на полу с широко раскрытыми глазами, в которых застыл страх. Он беззвучно открывал и раскрывал рот, хватая воздух. Из головы не выходили те ужасные черные щупальца, что, воспламенившись, как только зажегся свет, тут же растворились во мраке, как будто ничего на самом деле и не было.
У Максима руки не переставали трястись. Он сидел на полу и тупо смотрел вперед, пытаясь разглядеть в темноте какой-нибудь силуэт. Побелевшие от страха губы беззвучно зашевелились, повторяя одно и то же: «Я сошел с ума». Мужчина не нашел другого рационального объяснения тому, что видел. Ведь так оно и было. В природе не существовало тварей, кроме тех, которые рождаются в голове у психически больных людей.
Это существо вырвалось из его самых страшных кошмаров, что снились каждую ночь. Оно — галлюцинация, воплощение потаенных страхов, вырвавшихся наружу. И, как известно, оно не может навредить Старцеву.
Четыре месяца в полном одиночестве — этого хватит, чтобы человек окончательно сошел с ума. Максим зарыдал, чувствуя, как на душе становится легче. Он был на грани нервного срыва. И неизвестно, где та черта безумия, переступив через которую, нельзя вернуться. Но с каждым днем, мужчина был к ней все ближе и ближе.
Еле волоча ноги, Старцев зашел в лифт и нажал на кнопку. В кабинке было безопасно — Макс это прекрасно понимал. Здесь слишком светло и неоткуда появиться галлюцинациями, кроме как слуховым. Они будут идти за ним по пятам, преследовать, пока не доберутся до него и не превратят в безумца. Он обязан бороться со своими демонами, обитающими где-то в глубине души, в глубине подсознания, от которых Старцев когда-то пытался избавиться.
Кабинка мягко остановилась. Необычайно легко двери открылись, и образовался зияющий проход во тьму. Из-за этой системы на станции, которая экономила энергию, включая только направленный свет, он и погибнет. Там, где нет человека — всегда правит мрак.
И где-то там, возможно, прямо перед ним, пряталось оно, терпеливо поджидая Максима в темноте. Всего секунда пройдет, когда погаснет одна лампа и зажжется другая. Но этого хватит, чтобы вселить в мужчину настоящий ужас перед галлюцинацией, перед воплощением всех глубоко спрятанных страхов, даже несмотря на то, что оно не в силах причинить ему вред. У него просто разыгралось воображение, а от этого еще никто не умирал.
Убедив себя, что та тварь — миф, Максим шагнул в темноту и мгновенно пожалел об этом. Ногу что-то крепко обхватило, намотавшись до самого колена. Он дернулся, но оно еще крепче сжало ее, причиняя мучительную жгучую боль, словно разжигало одежду кислотой, медленно добираясь до кожи. Старцев закричал. Он попытался втянуть ногу обратно в кабинку, но оно удерживало его, не собираясь отпускать. Из-за медленно нарастающей боли мужчина с трудом соображал. Если ничего не сделать — ему конец. Это не галлюцинация. Оно настоящее.
Макс не нашел ничего другого, как прыгнуть в темноту, чтобы свет в кабинке лифта погас, а в коридоре — зажегся. Неуклюже прыгнув вперед на одной ноге, он весь окунулся в скользкую и липкую субстанцию, ощущая ее слишком нежные и мягкие прикосновения к коже лица. Жидкость не спеша обволакивала его, проникая в ноздри и уши.
Лампа на потолке в коридоре зажглась, как спасительный маяк, предупреждающий плывущий вслепую корабль о невидимой угрозе. Неистовый визг разнесся по пустым коридорам станции и заполнил голову Старцева, причиняя нестерпимую боль. Темная субстанция загорелась в один миг, как только зажегся свет. Ее тонкие щупальца, что крепко сжимали ногу, тут же воспламенились и мгновенно растворились во тьме. Оно не имело формы, но в тот момент, когда огонь объял ее полностью, нечто превратилось в черную фигуру человека, неистово визжа и размахивая отростками-руками. И в следующую секунду эта сущность скрылась в темноте, как-то погасив пламя, словно она вновь превратилась в густую липкую жидкость.
Перед глазами Максима все поплыло. Голова закружилась так, что он потерял точку опоры и просто рухнул, как подкошенный, сам того не ведая. Мужчина не почувствовал удара, только жгло ноздри, уши, лицо и ногу. Жгучая невыносимая боль притупила все остальные ощущения. Он не слышал, как кричал, надрывая голосовые связки; не видел, как оставленная существом кислота продолжала разъедать кожу на ноге, в ушах, ноздрях и на лице. Мужчина еще недолго смог сопротивляться боли: он потерял сознание, наконец-то умолкнув.
Пространство заполнял медленно нарастающий свист. Нечто стремительно приближалось к двухэтажному дому, отбрасывая на землю зловещую тень; словно огромная хищная птица готовилась наброситься на ничего не подозревающую жертву. Но грозный свист не утихал, предупреждая всех о приближении смерти. И когда объект вырос до приличных размеров, то не оставалось сомнений — это бомба. Прошла еще секунда; треск дерева, глухой удар об бетон и мощный взрыв, сопровождаемый яркой ослепительной вспышкой…
