========== Станция “Одиночество” ==========
Пространство заполнял медленно нарастающий свист. Нечто стремительно приближалось к двухэтажному дому, отбрасывая на землю зловещую тень; словно огромная хищная птица готовилась наброситься на ничего не подозревающую жертву. Но грозный свист не утихал, предупреждая всех о приближении смерти. И когда объект вырос до приличных размеров, то не оставалось сомнений — это бомба. Прошла еще секунда; треск дерева, глухой удар об бетон и мощный взрыв, сопровождаемый яркой ослепительной вспышкой…
Максим Старцев широко распахнул глаза.
— Это был сон, — прошептал он, облегченно вздохнув.
Его взгляд был направлен в пустоту, сквозь серебристый металлический потолок. Казалось, за ним, если присмотреться, можно было разглядеть небо, усеянное мириадами звезд. Но это всего лишь разыгралось воображение мужчины. Он привык жить в четырех стенах и всячески пытался скрасить столь увлекательнейшее времяпрепровождение любыми доступными средствами.
«Пора! — мысленно приказал себе Макс, сев на край кровати. — Время обеда!»
Старцев коснулся босыми ногами холодного серебряного пола и замер. Он больше не может жить так. Он устал, ему одиноко и не с кем поговорить. Мужчина крепко сжал пальцы, скомкав простыню, и разжал. Прикрыв лицо руками, заплакал; горячие слезы потекли по щекам, падая на холодные ладони.
«Почему я тогда не умер?» — эта мысль уже стала обыденной в его серебряном мире. И до боли родной.
Так начиналось его каждое утро, а может, вечер или вообще день. Старцев перестал следить за временем. В мире, где никого, кроме него, нет, где опасность не появляется с наступлением ночи, следить за стрелками на часах было не столь жизненно необходимым и важным занятием. Оно быстро ему надоело, да и этот повторяющийся размеренный звук — «тик-так, тик-так» — жутко раздражал. Макс прекрасно помнил ту беззвездную одинокую ночь, когда он беспокойно ворочался в постели, терпеливо ожидая сон. Но заснуть никак не получалось, и нервы больше не выдержали. Он закричал как безумец и, схватив часы с тумбочки, размахнулся, и метнул их в стену. Устройство, что с завидным спокойствием отсчитывало бег времени, разбилось вдребезги. Не было больше слышно «тик-так». И только звон непроницаемой тишины стоял в ушах.
Макс снова взял себя в руки.
Встав с кровати, он, слегка пошатываясь, неуверенно пошлепал в душ, разминая шею. В ванной Старцев, проходя мимо зеркала, в котором мелькнуло измученное лицо тридцатидвухлетнего мужчины с длинной бородой, с отвращением мазнул взглядом по своему отражению. Он почти дошел до кабинки, как вдруг резко остановился и, недобро ухмыляясь, вернулся назад к зеркалу, встал напротив него и презрительно плюнул в лицо того незнакомца, который в нем отразился.
Это помогло ему немного расслабиться, и Старцев, потеряв интерес к отражению, вошел в душевую кабинку, закрыв за собой стеклянную дверцу. В тот же момент на него с потолка обрушился поток холодной воды. Он неистово зарычал, снова и снова ударяя по стене кулаком. Вся злость и ненависть, что скопились в нем от бессилия, от одиночества и отвращения к самому себе, вырвались наружу в этом безумном порыве.
Удары один за другим обрушивались на стену, пока острая боль не пронзила разбитые казанки пальцев. Макс подставил руки под холодные струи воды, смывая кровь. Отведя душу, Старцев успокоился, и наступило блаженное умиротворение.
Он простоял так еще несколько минут и трясущимися пальцами отодвинул стеклянную дверцу. Мужчина вышел из душевой кабинки и прошлепал в комнату, оставляя за собой мокрые следы. В помещении было тепло, но Макс все равно поспешил одеться, так как чувствовал себя без одежды беззащитным.
Надев футболку, штаны и тапочки, он направился к выходу, не чувствуя, как уголки губ дрогнули, слегка растянувшись в жалкой попытке улыбнуться. Максим подошел к двери, и она легко скользнула вверх, выпустив его из маленькой клетки, в которой любой ощутит себя заключенным. Во время таких походов в «большой мир» появлялось чуждое, но приятное чувство, словно он выбрался на волю. Но, на самом деле, это была лишь иллюзия свободы: Старцев всегда будет узником этой станции, которая обрекла его на вечное заточение.
Макс перешагнул через порог и оказался в коридоре, затянутом полумраком. За спиной дверь с тихим шипением опустилась, отрезав от надежного укрытия. Он повернул налево и, следуя надписям на стенах, направился в столовую.
Над головой Старцева загорались лампы, тускло освещая путь вперед, но погасая сразу, как только он делал шаг и растворялся во тьме. Тогда зажигалась следующая — и все повторялось снова и снова.
Так продолжалось недолго. Максим почти дошел до конца коридора, когда свернул направо и, взобравшись по лестнице, оказался в просторном помещении. Он шел мимо квадратных столов с длинными скамейками вдоль них. Нередко мужчина фантазировал, оживляя в своем воображении столовую: вот за тем столом в дальнем углу, подальше ото всех, сидела бы влюбленная парочка, перешептываясь друг с другом и беззаботно смеясь; а вот этот, в центре, занят был бы детишками, которые бы мгновенно разделались с обедом, чтобы дальше продолжить хулиганить и играть.
Но в столовой всегда царила безмолвная тишина. Старцев так привык к этому, что, каждый раз бывая здесь, угрюмо молчал, созерцая пустые столы и задумчиво поглощая обед. Он так полюбил эту атмосферу, что боялся ее нарушить, воображая, что если заговорит, то все здесь станет навсегда чуждым ему. И этого мужчина страшился больше всего: лишиться того, что делало это место хоть капельку особенным.
Внезапно столовая окрасилась в ярко-красный свет.
— Замечено приближение капсулы с Земли, — в мгновение ока привычный мир Максима рухнул, благодаря механическому голосу компьютерной системы станции. — Прибытие через четыре минуты.
Четыре месяца назад Старцев сам прибыл сюда в спасательной капсуле, когда началась бомбардировка. Ему повезло по той простой причине, что в тот момент мужчина спустился в бункер, проверить состояние капсулы. Но раскатистый грохот на поверхности так напугал Макса, что он, как последний трус, запрыгнул в нее и актировал программу эвакуации.
Это и спасло его никчемную жизнь, отправив на орбитальную станцию, которая предназначалась как раз для таких вот беженцев. Но за четыре месяца так никто и не связался с ним. Старцев собственными глазами видел, как яркие вспышки возникали тут и там на поверхности Земли, как грибообразные столбы взмывали вверх, пока Максим летел в спасательной капсуле к станции.
Он побежал к лестнице, забыв об обеде. В душе появилась надежда, что к нему, возможно, летит еще один выживший человек. Мужчина воодушевленно закричал, потом радостно засмеялся, словно и вправду обрел свободу, сбросив с себя оковы. В пару прыжков преодолев ступени, он побежал по коридору к лифту, чтобы спуститься на нижнюю палубу, где было что-то наподобие ангара, куда доставляли спасательные капсулы по специальным трубам.
Забежав в кабину, Максим лихорадочно стал нажимать на кнопки, чтобы ускорить, как ему казалось, спуск. Но как будто назло, специально проверяя терпение мужчины, двери медленно закрылись, и лифт не поехал вниз до тех пор, пока система не подтвердила запрос. Когда кабинка мягко дернулась, губы Старцева расплылись в довольной улыбке. Он оперся спиной о стенку и, прокручивая в голове сцены предстоящей встречи, наслаждался небывалым всплеском эмоций.
Двери лифта мягко открылись.
— Капсула прибыла. Состыковка прошла успешно, — предупредила система, отключив тревогу.
Ярко-красный свет, освещающий до этого путь мужчины, потух. В коридоре на нижней палубе почти везде погасли лампы, и только над Максимом одна, тихо жужжа, продолжала гореть. На станции действовал протокол, по которому было приказано как можно больше экономить энергии, чтобы не приходилось частенько заряжать солнечные батареи.
Неуверенно шагая по направлению к ангарам с капсулами, мужчина сильно испугался, что все это, возможно, выдумка. Улыбка мгновенно сошла с лица Старцева, губы предательски задрожали, колени подогнулись. Он поддался разочарованию, убедив себя, что все это — иллюзия и ловкий обман. Его разум метался из одной крайности в другую, блуждая среди разбитых надежд и фантазий.
