— Смотри, что я нашёл, — с таинственной полуулыбкой сообщил Дин в конце лета, когда Кастиэль в очередной раз забежал к нему в мастерскую. По традиции, Винчестер был перемазан с головы до ног и выглядел устало, но в глубине искрившихся зелёных глаз плясала радость. Из-под брезента позаимствованного у старика Бобби грузовичка выглядывало нечто пыльно-древнее, больше напоминавшее скорее динозавра, чем Harley Davidson. Кас осторожно поднял край брезента и, задумчиво закусив губы, посмотрел на приобретение. В сини глаз клубилось напряжённое раздумье.

— Зачем? — только и спросил он.

— У меня не слишком много денег на подарок, — честно признался Дин, — поэтому я решил подарить тебе мотоцикл.

Кастиэль забавно склонил голову набок, потёр подушечкой пальца масляное пятно на погнутом крыле и абсолютно серьёзно, а главное искренне заявил:

— Спасибо.

Восемнадцать ему исполнялось лишь через несколько месяцев, и сам он не рассматривал эту дату всерьёз, тем более, что умудрился родиться в високосный год и вниманием не был избалован, но забота Дина грела душу.

— Придурок, — рассмеялся Дин. — Заранее не благодарят.

— Подарки тоже заранее не показывают, — с присущей ему невозмутимостью парировал тот. Оба понимающе улыбнулись.

Та осень ознаменовалась загромоздившими комнату Дина запчастями, острым запахом машинного масла и незнакомым предвкушением чуда. Они часами ковырялись в деталях и до хрипоты обсуждали достоинства будущей «машины-зверя», как в шутку окрестил пока наметившийся мотоцикл Дин, и блеск в глазах внешне невозмутимого Кастиэля стал лучшим подтверждением правильности выбора. Сэм насмешливо фыркал, проходя мимо вечно изгвазданных брата с Касом, и вновь уходил к Джессике и книгам – техника его не интересовала, как и активно подбивавшие к нему клинья одноклассницы. Винчестеры всегда были однолюбами.

Впрочем, этот факт не помешал увлечься свиданиями старшему брату. С окончанием школы Дин обрёл вполне взрослый статус, а вместе с ним обострившийся интерес противоположного пола, коим весьма активно пользовался. Надо отдать ему должное, о своих походах за удачей он не особо распространялся, разве что иногда находил нужным давать другу чисто шутливые практические советы. Кастиэль молча слушал – в школе его больше не третировали, но он сам держался подальше и от детских проделок ровесников, и от округлившихся форм старшеклассниц. Общение с Дином занимало всё его свободное время.

— У неё классная грудь, — с лукавой усмешкой ронял вдруг Дин посреди разговора и с несвойственной ему многословностью начинал рассказывать о достоинствах и недостатках женских фигур. Кастиэль краснел и смущённо улыбался в ответ – внутри наравне с тёплой радостью за друга таилась смутная ревность за разделённое с кем-то внимание.

Работа над мотоциклом с некоторых пор отодвинулась на второй план. Вечерами Дин пропадал с очередной пассией в кафе Эллен Харвелл, а среди массы пейзажей на стенах его комнаты всё чаще попадались чьи-то портреты. Кастиэль устроился-таки официантом, и дел с каждым днём становилось всё больше. В школе всё шло своим чередом, близилась зима, а вместе с ней день рождения Дина. Новенькая магнитола для «детки» обошлась Касу в несколько десятков лишних дежурств по вечерам и пары-тройки испепеляющих взглядов о чём-то подозревавшего Дина, которому он решил по всем правилам сделать сюрприз. Оно того определённо стоило, и Кастиэль даже временно забыл о своей нелюбви к замкнутым пространствам ради возможности прокатиться с ветерком под грохочущие ритмы гитар так любимого Дином старого рока. Конечно, он предпочёл бы ветер в лицо, но ночная вылазка к реке оказалась ничуть не хуже.

— Ты не успеешь, — с плохо скрытым разочарованием констатировал он в первых числах февраля, когда до его дня рождения оставалось всего совсем немного. Незаконченный остов мотоцикла сиротливо пылился в углу, Дин буквально светился довольством мартовского кота, а Кастиэль всё чаще проводил время в компании опостылевших учебников.

— Винчестеры всегда держат слово, — серьёзно заверил Дин. Исчез куда-то на несколько дней, но на утро двадцать девятого числа Каса разбудил рёв мотора во дворе. Игнорируя вопли разбуженных братьев и ворчание отца, он выглянул в окно и, спешно подхватив куртку, ринулся на улицу.

— Хочешь порулить? — лукаво улыбнулся Дин и без долгих споров уступил место, садясь сзади и обвивая его торс руками. Пустынное шоссе с крупинками начинавшегося снега, морозный ветер в лицо и запах кожаной куртки Дина – таким стало утро его восемнадцатилетия.

— Это лучший день рождения за четыре года, — с улыбкой заметил он, когда они в тот день возвращались домой. Дин усмехнулся – он долго не верил, когда Кас впервые назвал ему дату своего рождения – это же так стрёмно, праздновать один раз в целых четыре года.

А потом пришла весна, и очередное непримечательное утро в семье Новаков стало последним для Амары. Тётка ушла внезапно, скончавшись от сердечного приступа прямо на кухне, и дом разом опустел без её присутствия. Кас стоял на похоронах рядом с братьями – сумрачный и непривычно серьёзный, в позаимствованном у Михаила строгом чёрном пальто и с потухшим взором. Дин украдкой крепко сжал его запястье, переплетая настороженную зелень с остывшей до температуры земли синью – видеть друга таким было больно.

Март окончательно перевернул всё. Без цементом сдерживавшего их влияния Амары всё разом посыпалось прахом – Чак с присущей ему беспечностью укатил в очередной поход за идеями, весельчак Гавриил решил попытать удачи с работой в Лондоне, умчал искать лёгкого счастья вечный повеса Бальтазар и, не попрощавшись, скрылся в тумане мрачный себялюбец Рафаил. Только у старшего Михаила хватило ответственности попытаться сохранить остатки семьи – забота о несовершеннолетнем младшем брате пала именно на него. Кас не слишком нуждался в его опеке, но жить стало чуть легче. Необходимость работы потеряла свою актуальность, но кафе Эллен он не бросил.

А в мае Дин встретил Лизу Брейден.

Комментарий к Глава 5. Сезон нерастраченных надежд

https://vk.com/photo-156701226_456241703

========== Глава 6. На распутье ==========

— Я что-то забыл, — голос Дина внезапно дрогнул, а в пронзительно-яркой зелени глаза отразилась почти паника. Он с самого утра такой – прежде Касу казалось, что фирменный винчестеровский пофигизм не способно поколебать ничто, но, как оказалось, перед свадьбой волнуются не только невесты.

— Кольца здесь, — он с нарочитой серьёзностью вывернул карман праздничного костюма с бархатной коробочкой, а затем выглянул в окно дома Брейденов. Невеста тоже на месте, — он поймал исполненный почти трагичного отчаяния взгляд друга и нервно улыбнулся. — Но если ты хочешь сбежать из-под венца, я на твоей стороне.

— Придурок, — выдохнул Дин, и напряжение разом схлынуло, оставив после себя привычную белозубую улыбку. — Мог бы и поддержать меня в такой день.

— А я что делаю? — Кас с невозмутимым видом прикрепил к отвороту светлого пиджака крошечную розетку из белых цветов и критически осмотрел результат. Хорош, как ни крути, и на фоне его почти взрослой солидности Кастиэль со своим выпускным костюмом смотрелся тем, кем он и являлся – вчерашним школьником. Дин не желал пышной свадьбы, но Лизе хотелось, и отказать ей Винчестер оказался не в силах. Кому-то очень повезло с женихом.

— Парни, вы там долго? — взволнованный Сэм выглядел слегка помятым, а выглядывавшая из-за его плеча похорошевшая Джессика поспешно поправляла сбившийся воротничок его рубашки. Кастиэль невольно улыбнулся – он даже немного завидовал их детской искренней увлечённости. Связь Дина с Лизой иная – словно вспыхнувшая на сухом ветру искра, разгоревшаяся в пылающий костёр. Помнится, в школе они даже внимания друг на друга не обращали, а встретились вновь – и понеслось. Многие вокруг считали их брак слишком поспешным, но когда влюблённые слушали мнение досужих сплетников?

— Знаешь, Лиза особенная, — в сотый раз говорил Дин, когда они пересекались в промежутках между работой, учёбой и свиданиями. Кастиэль откладывал учебники и слушал, искренне радуясь за друга – таким одухотворённо счастливым становилось его лицо, когда тот говорил о Лизе. Ни об одной из прежних подружек Дин не рассказывал так очарованно, и светом этого отражённого довольства жизнью был счастлив и Новак, ведь друг никогда не был для него чужим. Он был уверен – теперь всё обязательно будет хорошо. Не вышло.