Кастиэль инстинктивно вскрикнул и бросился вперёд, буквально камнем полетел под ноги Азазелю. Драка разразилась нешуточная, и досталось в ней не только Сэму, но и некстати вмешавшемуся Новаку. Разозлённая компания от души навесила обоим тумаков и, прескучив зрелищем, удалилась в поиске новых жертв, оставив их зализывать раны.
— Какого чёрта ты лез? — досадливо бросил Сэм, сплёвывая на кучу щебня выбитый зуб. Выглядели оба весьма прискорбно, но чувства сожаления не было.
— Разумеется, ты же вот-вот должен был победить, — зло парировал Кастиэль. Своей упёртостью Сэм напоминал старшего брата – такой же сумасшедший.
Именно он настоял, чтобы они пошли к ним домой – в отличие от коттеджа Новаков, у Винчестеров было тихо и пусто, только стенные часы бесстрастно отмеряли время. Там на кухне в компании аптечки их и обнаружил некстати вернувшийся Дин. Сначала буквально вытряс из мальчишек чистосердечное признание, затем отвесил по паре беззлобных подзатыльников, а на следующий день устроил на большой перемене драку. И мало никому не показалось, а самого Дина опять таскали к директору и вызывали в школу отца. Исключения, к счастью, удалось избежать, а Кастиэль после того случая неожиданно стал в их доме частым гостем. Как-то само собой вышло.
Пара пролётов знакомой лестницы, погружённая в тишину гостиная – и залитая солнцем подъездная дорожка винчестеровского дома. Дин обнаружился снаружи в компании своей ненаглядной импалы, доставшейся ему от деда и собственноручно приведённой в товарный вид. Солнце дразняще ярко высвечивало незаметные в пасмурные дни веснушки на загорелом лице, придававшие суровому выражению трогательно-умилительный оттенок. Кастиэль присел на край бордюра у разросшегося до безобразных размеров куста роз и бездумно уставился на склонившуюся над капотом фигуру. Смотреть на работавшего друга, щуря глаза в прощальных октябрьских лучах, оказалось куда интереснее, чем штудировать параграфы учебника – при всём кардинальном различии их характеров его влекло именно к старшему Винчестеру. Вот вам и законы притяжения, воплощённые в повседневности.
В то утро у него в голове зародилась поистине безумная идея, впоследствии ставшая решающей в нелёгком деле подготовки Дина Винчестера к экзаменам. Дин с усмешкой называл его маньяком, Сэм почти удивлённо хмыкал, а сам Кастиэль скромно считал свою мысль гениальной, в очередной раз приклеивая на самые неожиданные предметы сотую по счёту шпаргалку с расписанным почти на пальцах законом или правилом. Изучать теорию применительно к повседневной практике оказалось действительно эффективно, и скучно уже не было, а упрямый мальчишка с синими глазами и вечно набитой учебниками сумкой с Эйфелевой башней прочно вошёл в жизнь Винчестеров со своими недетскими заморочками.
Первая осень их едва зародившейся дружбы постепенно вступала в свои права.
Комментарий к Глава 2. Законы тяготения
https://vk.com/photo-156701226_456241665
========== Глава 3. О яичнице и разбитых яйцах ==========
Утро выдалось хмурым и истинно осенним. Серый жидкий свет из окна спальни не вызывал ни малейшего желания вставать, но будильник настойчиво трезвонил в ухо уже минут пятнадцать. Кастиэль раздражённо хлопнул ладонью по кнопке выключения и свесил ноги с постели. Привычные процедуры не заняли слишком много времени, и вскоре он уже спускался вниз. С кухни доносились громкие голоса – братья определённо были в ударе. Кастиэль досадливо покривился – только порции утренних мозговыносов не хватало. Если ещё и Чак дома…
— Опаздываешь, — взгляд по обыкновению мрачного Михаила полоснул прямо с порога.
— Мы разве в армии? — вяло возразил Кастиэль. Он терпеть не мог старшего брата с его вечными строгими костюмами, занудными нравоучениями и примерным образом жизни. Сам он считал Михаила до зубовного скрежета скучным никчёмным человеком, привыкшим маршировать под любые команды отца. Он даже профессию выбрал в соответствии с представлениями Чака, а не своими склонностями. Кас подозревал, что где-то в глубине души Михаил ненавидит свою повседневность офисного работника, но силы духа изменить что-то у него вряд ли хватит.
— Не нарывайся, мелкий, — припечатал Рафаил. Цвет обильно сдобренной кетчупом яичницы в его тарелке до отвратительного напоминал лужицу свежей крови. Кас украдкой скорчил гримасу и потянулся к упаковке с апельсиновым соком.
— Сам-то далеко ушёл? — пренебрежительно фыркнул Гавриил и получил в ответ убийственный взгляд в упор. Сколько он себя помнил, эти двое вечно в состоянии холодной войны, где оружием служили не только отточенные колкости, но и откровенные оскорбления. — Твои гастрономические предпочтения – чистейший ужас, — Гейб кивнул на вышеупомянутую тарелку и отхлебнул кофе, в который наверняка предварительно переправилась половина сахарницы. Пожалуй, Гавриил единственный из них выбрал профессию по душе – работа в кондитерской явно доставляла ему истинное удовольствие.
— Кто о чём, а Гейб о жратве, — криво усмехнулся со своего места Бальтазар. Видок у него был не очень – наверняка опять ночь не дома провёл. «Когда-нибудь мешки под глазами помешают ему кадрить красоток», — не без ехидства подумал Кас, прежде чем плюхнуться на незанятое место рядом с Гавриилом. Из всех старших братьев тот раздражал его меньше остальных.
— Заткнитесь все! — рявкнул до сих пор молчавший Чак, не отрывая взгляд от экрана работавшего телевизора с очередным проповедником.
— Папаша сегодня в ударе, — ехидно прошептал Гавриил в ухо Касу. — Сейчас на колени ставить начнёт.
Кастиэль покривился и тяжело вздохнул, встречаясь взглядами с возившейся у плиты тёткой. Типичное утро в доме Новаков – не удивительно, что его тянуло в благословенную тишину винчестеровского коттеджа. Дин умел молчать. А ещё, семья для него не вечный объект для колкостей. Когда у самого Кастиэля появятся дети, он намеревался учесть ошибки отца. Вечно мотавшийся по миру со своими проповедническими идеями Чак прискорбно мало уделял внимания воспитанию, и тут не помогли ни ангельские имена, ни щедро сдобренные религиозными догмами нравоучения – он словно чужих людей в доме собрал. Даже заботившаяся о них после смерти матери сестра Чака Амара давно махнула рукой на их вечные перебранки.
— Позавтракаю в школе, — решил он, окончательно потеряв терпение после походя отвешенного Рафаилом подзатыльника. Тот вечно его шпынял, словно шкодливого щенка, а Чак закрывал глаза на явную несправедливость. И они называли себя взрослыми людьми.
Под монотонный бубнёж продолжавших язвить братьев он направился к двери. Амара молча сунула ему в сумку свёрток с пирожками и неуловимо лёгким движением руки пригладила забывшие сегодня о расчёске вихры. Кастиэль всегда недоумевал, почему она так и не вышла больше замуж после смерти первого мужа. Тётка была настоящей красавицей, но жизнь в семье брата и взятые ею на себя нелёгкие обязательства любого состарят раньше времени. Кастиэль не слишком любил Амару, но уж точно уважал за долготерпение.
Улица встретила тихим шорохом опавших листьев под ногами и немного посветлевшим небом. После душной атмосферы дома дышалось неожиданно легко, и Кастиэль немного воспрянул духом, загребая ногами усеивавший тротуар природный ковёр. Он решил не ждать автобуса и просто пройтись пешком – для успокоения нервов то, что нужно. Мысли текли плавно и неторопливо, и в задумчивости он далеко не сразу заметил тихонько подъехавшую сзади машину.
— Куда бредём в унылой меланхолии? — иронично осведомился выглянувший из окна Дин. Вопреки хмурой погоде, он выглядел необычно солнечно, а зелёные глаза искрились добродушной усмешкой.
— Прочь из сумасшедшего дома, — неопределённо пояснил Кастиэль.
— Запрыгивай.
Он мрачно покосился на сиявшую чистотой импалу и послушно плюхнулся на пассажирское место. Негромкий хлопок дверцы заставил поморщиться – не то чтобы он возражал против поездки с Дином до школы, но тесное пространство железной коробки с начинкой из автоматики никогда не внушало ему доверия. Слишком похоже на клетку.
