Увидев на лице незнакомки растерянность, он обнаглел, вошел в роль и задал вопрос: «Почем стоя?» – рукой указывая на зонтик для страховки. Девочка оглянулась на стоявших недалеко ребят, решила, что отнести вопрос к зонтику будет благоразумнее и ответила: «Двадцать рублей» – и с облегчением решила, что деликатно избежала дальнейшего унижения. Она с трудом переборола желание умчаться вскачь, прочь от почерневшей ехидными улыбками шпаны, и стала тихо-тихо, незаметно даже для себя, на рессорных мягких ногах уходить, и ушла уже, но ее догнала и вонзилась в дрожащую липкую спину, как ржавый гвоздь в крышку гроба, фраза: «За двадцать рублей я мумию египетского фараона изнасилую». В этих обстоятельствах шутка, достойная фюрера фашистов.

Весь мир смотрел и надеялся, что немцы сожгут только свою литературу: Гете, Гейне – на этом костре они сжигали уже культуру. Неважно, на каком языке написана книга, – перевод костра ясен всем. Радость силы, пожирающей буквы разума. Борисенок был сильным не по возрасту – он был прирожденным вором по характеру. Но никогда не общался с блатными, не верил их байкам и знал, что деньги разрушают даже горы. Он с удовольствием ел здесь хлеб и лук, но ни за что не хотел романтики тюремных нар с полным набором кайфа и марафета. Он научил одну соседку писать, как мальчики, и во время этих упражнений некоторые его приближенные могли это наблюдать, спрятавшись за забором. Действие по зрелищности превосходило гладиаторские бои. Помпей не мог придумать такое. Такие были развлечения…

Девочка-соседка подметала общий двор и помогала матери чем могла. Однажды она потеряла деньги, когда ходила в магазин. За это ее мать выгнала из дома в чем сама ее родила. Та, не зная куда провалиться от стыда, забежала в общий туалет, не имевший дверей; само здание было, скорее, памятником бренности человеческого существования, чем символом солидарности населения. Все знакомые сплетницы (а незнакомых среди них не бывает) столпились вокруг и языками навешивали новые двери на бесхозное здание: вперед стали протискиваться их мужья и вообще всякий сброд. Жены стали честными – ведь они такого в детстве не допускали. Толпа, гудя и шаркая галошами, двигалась к сжавшейся в углу от слез и стыда, не знающей, что ей сначала прикрывать…

Но тут возник Борисенок в проеме дверей. Он расставил руки и упер их в косяки, как будто хотел удержать двери отъезжающей электрички – распятие не означает запрет. Но этот черный «воришка» не собирался никого сюда пускать, слов он не мог говорить. Но осыпались из-под его рук изъеденные шашелью кусочки древесины. Артерии пульсировали на виске, шее и даже на вздутых эстуариях босых ногах. И пена почему-то шла у него из сжатых губ, и глаза не сверкали. Никто не стал смотреть на него – уходили, перешептывались, и жены взяли под руки своих мужей, как будто веди их из больницы. Так стоял он, пока не ушли все. Снял он майку свою и отвел обезумевшую, успокоил ее мать и ее саму.

Только такие люди могут так долго стоять в напряжении, спиной к жалости и лицом к своей совести.

Приятно смотреть на тигра, когда он лежит в разнотравье: кажется, что он нюхает цветочки, – не верьте: он охотится.

На перекрестке собрались свободные от домашних уроков и никогда не свободные от домашних дел пацаны. Витек показался вдалеке, за магазином. По его подпрыгивающей, бодрой походке было видно, что он возвращается от неизвестной только средствам массовой информации – Любаши. План созревал экспромтом – без совещаний и штабных карт. Довольный, словно комсомолец, побывавший на тайном собрании баптистов, или ревнивей, наконец, увидевший сцену измены, Витя подошел к стоявшим в кругу товарищам и поздоровался со всеми, распираемый изнутри как глиняная свинья-копилка, до упора набитая монетами. Ему пожали руку; он не заметил в этих пожатиях брезгливости, но уловил некую отчужденность уличного сообщества. Все молчали.

Это насторожило, и он первый задал вопрос: «А где Хасан?». Рик, сделав скорбную рожу, ответил: «Хасана менты забрали». «За что?» – удивился Витя. Все многозначительно переглянулись, затем «Гитлер» наклонился к его уху и с шипением горящего бикфордова шнура негромко объяснил: «Сегодня весь день по улицам ездила милиция и скорая помощь, забрали Хасана и Борисенка – вчера они были у Любаши!..» Пытаясь не выпускать пороховые газы, Витина оболочка местами прогнулась, но сохранила приличную форму. Приговоренный заочно, все-таки нашел в себе силы расспросить о дальнейшей судьбе друзей. Заговорщики сокрушались и тактично ругали идеологов и воспитателей молодежи, начиная от автора «Женщина и стакан воды» до составителей «Ветвей персика». Ребятишки обладали большой фантазией – их настенная живопись на заборах и в общественных туалетах могла занять достойное место на международных выставках художников-эротоманов, привлекая ценителей в первую очередь своей недосказанностью, как мужчина с татуировкой на интересном месте – в кругу нудистов.

Витя в этих делах был еще дилетантом и наивно спросил: «А что будет, если переспишь с больной девушкой, и можно ли вообще спастись?». Его ожидание было сравнимо с напряжением электрика, ищущего базу без контрольного прибора. Не получив обезболивающего совета, он притворно-равно– душно смотрел по сторонам. Такие вопросы вообще-то надо задавать по крайней мере гинекологу-студенту, хоть краем уха знакомому с предметом, даже если во время лекций он чаще смотрит в зеркало, положенное на ботинок, чем на наглядные пособия, висящие на стенах аудитории. Уличные ребята много почерпнули из истории Шурика-грузчика. Только что он рассказал им, как приезжий знаменитый артист совершил над ним развратные действия; сомнение вызвало то, что Шурик с его безумной физической силой мог развратить весь хор им. Пятницкого, недавно гастролировавший в городе, а самого артиста впопыхах надел бы на ногу, перепутав с носком; впрочем, ради такого пустячного дела он и туфли не стал бы снимать. Да и денег у него на билет не было – и это исключило возможность для любителей хорового пения бесплатно насладиться таким душераздирающим актом. Наконец, после недолгого совещания, Вите был дан ответ: «Если опасаешься последствий, нужно срочно дезинфицироваться любыми средствами, имеющимися под рукой или в руке (лучше одеколоном или спиртом)».

Подопытный еще немного постоял для приличия в компании, затем вспомнив, что забыл выключить утюг, неспешно отрывая подошвы от асфальта, отправился домой. Через несколько минут из распахнувшихся дверей Витиного дома раздался громкий крик; сам он, несколько опережая его, вылетел, как поезд из тоннеля со слезоточивым газом, и помчался по двору, без штанов к водопроводному крану, который стоял в огороде и своей формой изображал непорочный знак вопроса. Витя открыл кран на полную мощность, стал жадно загребать воду обеими руками, как туарег, желающий омыться на двадцать лет вперед, и все ниже пояса.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.