Почему я осталась с матерью? Потому что она ничего от меня не скрывала. Пусть она и была со мной холодна, но никогда не врала мне в лицо, да и за спиной тоже. А еще, она, как и бабушка, любит свою работу, бабушкину фирму больше, чем родную дочь, и если я получу наследство, то смогу доверить его только ее рукам.

За эти два года я правда пыталась найти свое счастье с каким-нибудь мужчиной, да, я не идеальна, но это не значит, что я должна выйти замуж за первого встречного, поэтому у меня ничего не получалось. Я же женщина, а женщинам свойственно капаться в мужчинах в поисках своего идеала.

— Маша, — я дернулась от постороннего голоса, выходя из своих воспоминаний и раздумий.

— Ох, Иван Игоревич, простите, — я нашла свои туфли, дрожащими руками обулась и попыталась встать, но горячая рука, опустившаяся на мое плечо, мне это не позволила.

— Что случилось? — мужчина сел на корточки напротив меня, загородив собой вид из окна и посмотрел на меня встревоженными глазами.

— Ничего, — тихо сказала я, вытирая лицо мокрое от слез его платком. — просто взгрустнулось. Наверно я старею и скоро придет климакс.

Иван Игоревич улыбнулся, поднялся и протянул мне свою руку.

— Вставай, у нас есть ровно двадцать минут, мы как раз успеваем.

Я улыбнулась и вложила свою холодную ладонь в его горячую, уверенную руку. Начальник потянул меня к себе, чтобы я не упала придержал за талию, ну или за то место, где она должна находиться. Он подошел к своему креслу, сел и стал смотреть на меня в ожидании.

— Может не стоит? — мое щеки опалило жаром смущения. — Со мной правда все в порядке.

— Маш, давай не нарушать традиции. Тебе сейчас плохо, и я готов выслушать, ну же, смелее.

Я села к нему на колени, прижалась щекой к его груди и уткнулась носом в рубашку.

У нас есть глупая традиция, которая появилась в день нашего знакомства.

Как-то я ехала в метро на собеседование в фирму, жутко опаздывала. Водить не умею, на такси ездить не люблю, автобус пропустила, вот и осталось только довериться метрополитену. Но мои беды если и приходят, то все и сразу. Пока спускалась по эскалатору, одна сумасшедшая женщина сбила меня, я упала, сломала каблук, уголок плаща застрял в механизме эскалатора, пришлось дернуть за ткань, что есть силы, в итоге плащ порвался. Я думала, что на этом все закончилось, но нет. Вагончики были все забиты, я еле втиснулась между студентами, при этом стараясь пройти поглубже, боясь, что при следующем открытии дверей меня вынесет вместе с толпой. Кто-то сбоку больно ударил своим острым локтем меня под ребра так, что на мгновения у меня даже звездочки заплясали перед глазами. Все бы ничего, я пролезла подальше, могла держаться за поручни, но тут на моем горизонте появилась та самая женщина, что толкнула меня на эскалаторе, сейчас она снова шла в моем направлении и вновь не видела меня. Я никуда не успела спрятаться. Поезд резко остановился, женщина стала наваливаться на меня, а я не всесильная. Рука не выдержала такой нагрузки, и я отпустила поручень, падая в ожидании боли и позора. Боли не было. Я приземлилась на колени мужчины, который до этого пытался встать, чтобы по всему видимому уступить мне место. От стыда я закрыла глаза и прижалась к нему, шепча «простите, пожалуйста, простите, я не специально», боясь гнева и того, что я его раздавила. Но вместо этого он одной рукой приобнял меня за талию, а второй погладил по плечу.

— До моей остановки двадцать минут, — прошептали его губы мне на ухо, — поэтому я готов тебя выслушать.

И я рассказала ему все, что опаздываю на собеседование в известную фирму, что дома сломался принтер и я не успела распечатать резюме, держа его на карте памяти, что опоздала на автобус, у меня сломался каблук и порвался плащ, что в таком виде меня точно не возьмут на работу в качестве помощницы директора. Я все говорила и говорила, пока не услышала название своей станции. Я попыталась встать, благодаря мужчину за то, что он меня выслушал и успокоил, но он не позволил. Прижал к себе еще сильнее и прошептал: «Ты принята».

С того дня я стала работать на этого мужчину и у нас появилась с ним традиция «двадцать минут истины». Когда ему плохо, то он ложиться головой на мои колени и рассказывает все, что его тревожит, а я глажу его волосы успокаивая его и себя. Когда плохо мне, то я сажусь к нему на колени и плачусь о своих переживаниях, как маленькая девочка.

— Что на этот раз? Петр опять нагрубил? Люся нахамила? В столовой пирожки кончились?

— Нахал! — я улыбнулась и стукнула кулачком его по груди.

Иван Игоревич расправил мой кулачок и прижал ладонь к груди.

— А если серьезно, что случилось?

— Туфли жмут, — серьезно сказала я и громко вздохнула.

— И это все? О, женщина. Я тут за нее переживаю, думаю, что у нее что-то серьезное. А ей всего лишь туфли жмут.

— Мне мама звонила.

— И?

— Сестра выходит замуж. Сестра, но не я. Это ее вывело. А затем она вывела меня.

— Почему она так сильно хочет выдать тебя замуж?

Потому что от моего брака зависит ее состояние, хотела сказать я.

— Потому что я ее единственная дочь. Она хочет показать отцу что воспитала меня самой умной, самой-самой. Что я лучше его другой дочери в сотни тысяч раз. Поэтому на ее свадьбе я тоже должна быть с мужчиной и желательно, чтобы он был лучше ее мужа. Только мама забывает, что Марина красавица, а я… — тяжелый вздох, — это я.

Я почувствовала шлепок на своей пятой точке.

— Ай!

— Будешь так говорить, отлуплю. Ты действительно самая умная девушка, которую я когда-либо видел. И я не думаю, что в этом заслуга твоей матери. Это только твоя заслуга. А что касается этой чертовой свадьбы, то хочешь я с тобой туда пойду? Не буду скромничать, я красавчик и у любой девушки текут слюни от меня, и от моего взгляда между ног образуется лава. У любой, но не у тебя.

— А ты был у меня между ног? — смеюсь я и на душе становится легче. Я осторожно освобождаюсь от его объятий и встаю, поправляя юбку и блузку.

— Нет, но не отказался бы.

— Хам!

В этот момент из динамика раздался звук, напоминающий о том, что начался рабочий день.

— Мария Эдуардовна, какие у нас планы на сегодня?

Иван выпрямился в кресле, превращаясь из психолога в босса, нацепил очки и поднял свой взгляд на меня.

Я взяла планшет и села за стол рядом с начальником.

— Иван Игоревич через 30 минут у вас совещание в малом зале с представителями СтройГросСервис. Так же вы просили устроить вам встречу с нашим экономическим отделом. Встреча запланирована на полдень. Затем у Вас обед. В три часа вы должны быть у Сильвестрова на презентации. По работе все. Но…

— Но?

— Сегодня день рождения у Вашей Кристины. Мне заказать столик?

— О, Кристи, — протянул босс и посмотрел мне в глаза, — пожалуй, поздравлю ее лично.

Я поморщилась от этих слов. Мерзкая девчонка с силиконовой грудью вцепилась в моего босса своими наращёнными ноготками и ничем ее не вытравить ведь.

— Хотя, пошли ей цветы. Если ты не в курсе, то мы расстались.

— Хорошо, Иван Игоревич.

— Мария Эдуардовна, — я обернулась у двери и посмотрела на босса, — зайдите сегодня ко мне, нужно отправить костюмы в чистку, и проверить холодильник. И спасибо.

— Будет сде… за что? — удивленно спросила я.

— За доверие.

Весь день был сплошным забегом. Подготовка зала, документов, совещание, обзвон кадровиков, новое собрание, документы, документы, документы. Затем небольшой перерыв и мечты съест хоть что-то, но я вспомнила про цветы. Какой букет выбрать, чтобы эта силиконовая пигалица не подумала о том, что он таким способом извиняется? Розы никак нельзя, это явное признание. Пионы? Слишком нежно. Ромашки? Нет, это мои любимые цветы, не хочу даже думать о том, что она будет прикасаться к этим солнечным цветам. Идея пришла в голову мгновенно.

— Здравствуйте, я бы хотела оформить доставку цветов на имя Кристины Свердловой.