– Все возрасты ребят по своему интересны, – сказала она, – мне наиболее интересны младшие классы. Когда я беру первый класс и оканчиваю с ребятами четвертый, а делала я это уже трижды, правда третий раз мы пока в третьем, то у меня чувство, что не я их учу, а они меня учат. Учат с самой неожиданной стороны – понимать по своему жизнь. Маленькие дети это же такая непосредственность, такое откровение, что я иногда думаю – зачем дети становятся взрослыми? Маленькими они лучше воспринимают жизнь, лучше видят ее краски, лучше понимают друг друга. Умели бы делать это взрослые, они бы не ссорились, не воровали, не воевали бы.

– Здорово! – хлопнула в ладоши Зарема, – здорово! Как вы прекрасно понимаете жизнь! Я просто восхищена вашей точкой зрения.

– Этому меня всему научили дети, особенно первоклашки.

– Вам книгу нужно написать, – сказала Циала, – А когда поедем к нам в Осетию, я обязательно вас познакомлю с Людой, Иналом и Витей. Я тоже таких не видела никогда. Именно они меня заставили уйти к ребятам постарше.

Пока все разговаривали, Акимович мигнул Георгию. Тот незаметно для всех налил ему в стакан для воды коньяка, полный стакан. По цвету коньяк почти не отличался от пепси колы, стоявшей на столе. Боцман с невинным видом опрокинул этот стакан. Мотнул головой и налег на мясо, макая его в чесночный соус, сделанный Циалой. Удивительное дело, он не пьянел от алкоголя, как все, только кончик носа у него белел и краснели немного уши, лицо же выглядело трезвым. Лина несколько раз подозрительно глянула на Акимовича, но он сидел, как ни в чем не бывало, разговаривал с Владимиром и Георгием. Видимо она знала, что значат побелевший нос и покрасневшие уши. Прибежали дети. Попросили маму напиться, Лина напоила их. Младшая, девочка, прижалась к бедрам Лины и у нее было такое счастливое лицо, что все заулыбались.

– Скоро и у вас будут такие же. Никогда не говорите им, что они вам надоели. Это очень ранит их.

– У меня сестра двоюродная приехала к нам в гости, у нее трое детей, – начала рассказывать Зарема, – как то они ее просто вывели из себя своими шалостями. Она взяла и сказала им, что если они будут шалить, то она их не будет любить. Вы бы видели мою тетю! Она даже побледнела. Потом отозвала мою сестру на кухню и позвала меня. «Запомните, – говорила она, – ваша любовь к детям должна быть всегда, шалят они или не шалят. Шалости пройдут, а твои глупые слова о том, что ты их не будешь любить, если они будут шалить, засядут в них навсегда. Это получится, что если они хорошо ведут себя, то ты их любишь, а если плохо, то ты их не любишь». Так моя сестра и краснела, и бледнела, но потом признала, что моя тетя права и попросила у нее прощение.

– Умнейший подход, – сказала Лина, – в нем море мудрости.

– У мой тети образования только школа.

– Образование, Циала, это только информация, которой можно напичкать и дурака. А народная мудрость складывается веками и тысячелетиями.

Акимович, видимо потеряв контроль, потянулся к бутылке с коньяком. И тут же натолкнулся на взгляд своей суженной.

– Что, мало тебе? У тебя нос уже побелел. Как ты успеваешь, что никто не видит?

Владимир с Георгием рассмеялись.

– Лина, у нас же флотская закалка, для нас спиртное это что то вроде компота, – сказал Георгий.

– Его способности я хорошо знаю. Правда, скажу откровенно, что даже очень пьяный он может сделать самое большее – это уйти спать.

– Во! – поднял указательный палец вверх Акимович, – Наконец признала мои способности. Прилюдно!

Георгий снова налил всем. Еще раз выпили.

– Завтра пойду в службу, буду проситься тоже в подменный экипаж, – сказал Георгий.

– Мой тебе совет, прежде чем идти в службу, сходи к начальнику БТОФ, узнай, есть ли места для капитанов в подменном экипаже и попробуй заручиться его поддержкой.

– Тоже мысль неплохая. Так и сделаю.

Сидели еще долго, дети стали зевать. Гости начали собираться домой, благо идти было недалеко, квартала два. Женщины долго прощались, а Акимович глянул на Георгия.

– Хозяин, нужно обычаи осетинские соблюдать! – сказал он.

Георгий принес фужеры и бутылку.

– Ну, за пороги, – поднял фужер боцман.

– За какие еще пороги? А доченьку опять мне нести? Она тяжелая уже, – накинулась Лина.

– Лина, – обратился к ней Георгий, – у нас такой обычай! Последний тост за хозяев и пороги.

– За хозяев тоже? – спросил Акимович, – А мы его пропустили.

Зарема и Циала смеялись от души.

– Можно два в один, за хозяев и за пороги, – хохотал Владимир.

Выпили за пороги. Потом гости ушли. Зарема с Циалой быстро все убрали со стола и на кухне. Посидели все вместе, посмотрели немного телевизор, поговорили и пошли по своим комнатам.

На другой день позавтракав, Георгий поехал на Базу. У начальника БТОФ шло совещание и секретарша попросила его подождать. Через некоторое время из кабинета начали выходить люди, что то обсуждая, сверяясь с какими то бумагами. Вышел и начальник БТОФ.

– Вы ко мне?

– Да, к вам?

– Заходите.

Георгий зашел, сел на предложенный стул.

– Я бы хотел поработать в подменном экипаже. Последняя моя должность капитан.

– Какова причина?

Георгий немного помялся.

– Женился недавно. Жена беременна уже.

– Во, еще один такой! Только во вторник пристроил старшего механика.

– Калюжного Владимира?

– Да. А ты его знаешь? – перешел на ты хозяин кабинета.

– Мы вместе женились, у нас жены с одного села и подруги с детского сада.

– Молодцы, моряки. Только женились, уже и жены в положении. Так держать! Это по– флотски! – засмеялся начальник,– Давай с тобой сделаем так. Приходи в пятницу, хорошо? Капитаном пока не обещаю, а вот старпомов наклевывается аж два. Пойдешь старпомом?

– Конечно пойду.

– Вот и приходи в пятницу часам…часам…, – начальник заглянул в блокнот, – к двенадцати. Тогда и поговорим. В службе говорил об этом?

– Пока нет.

– Вот пока ничего и не говори. Я сам поговорю.

На этом и расстались.

В пятницу неожиданно все легко уладилось. В службе мореплавания поморщились, побурчали, что вот, мол, молодой капитан, и уже просится в подменный экипаж. Но начальник БТОФ дружил с начальником службы мореплавания и попросил его за Георгия. Да и люди нужны были в подменном экипаже. В результате в пятницу начальник БТОФ предложил Георгию должность старпома в двух подменных экипажах – в том, в который получил направление Владимир и в другой. Конечно, Георгий выбрал тот подменный экипаж, где уже значился Владимир.

– Я понял, почему ты выбрал этот подменный экипаж, – сказал начальник БТОФ, – туда уже назначен твой друг. Хороший коллектив, не числится за ним ни одного провала или не вовремя сданного судна. Но хочу предупредить тебя: капитан там излишне требователен. Иногда даже мне приходится одергивать его. Он не зануда, но чересчур серьезно относится к себе и требует это от других. Могут быть с ним конфликты. Правда, отходчив, и если понимает, что совершил ошибку, то всегда извинится.

– Я работы не боюсь. Всегда стараюсь делать все аккуратно. Подчиняться умею, но если будут придирки, то сумею и постоять за себя.

– Хорошо. Иди на судно, поговори там с капитаном и старпомом. После сдачи судна выйдешь на приемку другого уже в качестве старпома экипажа.

– Спасибо большое. Сейчас пойду на судно.

Георгий встал и, попрощавшись, повернул на выход.

– Да, еще вопрос, – остановил его начальник БТОФ, – нет ли на примете боцмана хорошего? В этом экипаже боцман уходит, хочет в рейс сходить, говорит, что нужны деньги, чтобы семейные штаны поддержать.

– Есть хороший боцман, я с ним работал вместе несколько рейсов. В последнем рейсе я с ним год пробыл в Новой Зеландии. Я поговорю с ним.

– Спасибо, пожалуйста сделай это. И если согласится, то пусть идет прямо ко мне. Пусть скажет, что ты его послал.

– Хорошо.

Григорий направился на «Уранию». Она стояла уже на причалах у складов, на нее грузили снабжение. Поднялся на борт. Пошел в каюту старпома. Знакомиться не пришлось, старпомом был его однокашник Тураев Виктор. Они заканчивали в один год мореходное училище.