Ее нервозность и напряженная реакция были абсолютно нормальными для человека, которого остановили на дороге полицейские. Но она, очевидно, вспотела, ее темные волосы были влажными на висках, даже с опущенным окном. День был теплым, но солнце уже садилось, и вместе с ним наступила великолепная прохладная летняя ночь. Она держала руль смертельной хваткой – так что костяшки побелели. В своей работе я привык читать людей, и она была либо на наркотиках, либо чем-то напугана.

– Куда вы направляетесь?

– Барлоу.

– Ваши права и документы на автомобиль, мэм, – сказал я.

Она тряслась, как будто ей нужно было какое-то время, чтобы понять мои слова. Ее сумка была надета поперек тела под ремнем безопасности. Я отступил назад, используя машину, как щит, пока она искала документы. Это был момент уязвимости, ведь я не знал, что она достанет из сумочки. Ношение скрытого оружия было законно в Монтане – для тех, у кого были разрешения – что заставило меня немного понервничать. У меня было оружие на бедре, но я не любил сюрпризы.

Пока она копалась в сумочке, я спросил:

– Как вас зовут?

– Крикет. Крикет Джонсон.

Крикет.

Черт возьми. Не могло же в западной Монтане быть две девушки по имени Крикет, правда? Мое сердце ёкнуло, а член дернулся в штанах. Во время чертового досмотра машины, но все же. Если это была Крикет, та женщина, которую искал Саттон, та, которую мы взяли вместе с Ли той дикой летней ночью…

– Вот, – сказала она, протягивая свои права. Ее пальцы дрожали, и мне пришлось еще раз задуматься, а не была ли она под чем-то. Она потянулась, чтобы достать документы на машину из бардачка, пока я проверял ее удостоверение личности. Кристина Джонсон.

– Крикет – это кличка, Кристина Джонсон? – спросил я, когда она отдала мне документы.

– Ох, эм, да. Простите, меня никогда не зовут Кристиной.

Я молчал и ждал, заставляя ее взглянуть на меня. У нее были длинные, почти черные волосы, спутанные от ветра. Ее темные глаза были широко раскрыты, и она прикусила свою пухлую нижнюю губу. Красивая. Она почти тряслась от внутреннего напряжения. Она не выглядела так, будто была под чем-то, но кто знает в наше время. Крикет, которую я помнил, была не из тех женщин, которые принимали наркотики, но то было год назад, и то была только одна ночь. Благодаря своей работе, я видел вещи куда более безумные.

– Я сейчас вернусь, – сказал я ей, забирая с собой ее документы.

Я вернулся в свой полицейский внедорожник и вбил информацию с ее прав в компьютер, чтобы достать больше сведений о ней. Тогда я связался с диспетчером по рации, сказав, что проверка была завершена. Технически, это была неправда, но сейчас я находился в серой зоне, особенно учитывая, что я был не при исполнении. Я достал свой мобильник.

– Ты не поверишь, – сказал я, когда Саттон взял трубку.

– Что? Миссис Бикерс опять тебя за задницу ущипнула? – спросил мой друг.

– Я только что остановил на дороге женщину, которую зовут Крикет.

В трубке повисло молчание.

– Черт, серьезно?

Я взглянул на ее удостоверение.

– Двадцать пять лет, черные волосы, темные глаза. Шрам от ветряной оспы на левой щеке. Чертовски симпатичная.

– Это она. У нее еще есть шрам на внутренней стороне правого колена, – добавил он.

– Свет в машине не горел. Я ни черта не увидел, – проворчал я.

– Ага, зато ты чертовски много ощупал.

Это правда. Та ночь запечатлелась в моей памяти. Саттон встретил женщину своей мечты на родео в Полсоне и привел ее в свой номер в гостинице для дикой ночки. Одна ночь превратилась в две и он узнал, что она не прочь пригласить кого-то еще. Желая исполнить одну из ее фантазий, он позвонил мне и Ли, чтобы мы присоединились к ним. Боже, я помню каждую деталь той долгой ночи: какой мягкой была ее грудь, какой она была на вкус, когда я вылизывал ее, как ее стенки сжимались, когда я брал ее в задницу – она и этого хотела – и то, как она глубоко брала у меня в рот, заглатывая в горло. Как ее ублажали трое мужчин, которые сделали ее центром своей вселенной. Это было… сильным, невероятным ощущением. Я чувствовал себя потерянным почти так же сильно, как Саттон, с тех пор как она ускользнула от нас. Ли тоже разделял нашу участь.

– Я говорил тебе весь прошлый год, что она хотела этого, но нервничала. Выключив свет в комнате, она смогла получить свой опыт с тремя парнями, не видя лиц. Ей понравилось.

– Господи, да я знаю. Ей уделяли внимание три рта, три члена и три пары рук.

Всю ночь.

– И она получила с дюжину оргазмов. – Я услышал, как Саттон стонет лишь от этой мысли. Она сбежала от нас, выскользнув из номера до рассвета, и больше не появлялась. И не то чтобы я не пробовал найти ее в полицейской базе по имени Крикет. Ничего. Она была словно чертов единорог. До теперешнего момента.

– Та ночь накрепко вошла в топ моих фантазий, – сказал я, чувствуя, как наливается мой член, даже учитывая то, что я был занят проверкой автомобиля. На экране высветилось ее досье. – Ты сказал, что она чертовски горячая. Ты был прав.

Я помнил, какими сладкими были ее губы, какой тугой она была там, помнил ее хриплые стоны наслаждения, но я никогда на видел ее лицо. На одну дикую ночь я был слеп, а сейчас я мог видеть.

– Черт, – застонал он, скорее всего желая оказаться в полицейской машине вместе со мной.

– Она из Миссулы, – сказал я ему, зачитывая информацию с маленького экрана компьютера. – В досье нет даже штрафов за неправильную парковку. Но с ней что-то не так. Она взволнована. Даже напугана, я бы сказал.

– Почему ты остановил ее?

– Превысила скорость.

– Где?

– Проселочная дорога тридцать четыре.

– Буду там через двадцать минут. Я не позволю ей ускользнуть снова.

Я потер свой лоб.

– Приятель, я не могу удерживать ее на двадцать минут из-за штрафа за превышение скорости.

В этот же момент она вышла из своей машины и подошла к моей. В плотных облегающих джинсах ее ноги казались бесконечными. Я помнил, каково это было, когда они обвивали мою талию. Я хотел этого снова.

– Погоди, – сказал я, отрывая телефон от уха.

– Слушайте, я сделала это, – сказала она, подойдя к открытой водительской двери. Она посмотрела на меня, а затем оглянулась через плечо, как будто за ней кто-то гнался. Двухполосная дорога была практически пустой – только один автомобиль проехал мимо с тех пор как я ее остановил. – Я превысила скорость, нарушила закон. Я плохо себя вела.

Тогда она выставила руки, сложив запястья вместе, и сказала:

– Наденьте на меня наручники.

Мой дружок перешел из стадии «легкая заинтересованность» в «полная готовность», когда она произнесла эти слова. Крикет из прошлого года точно бы понравились сексуальные наручники.

– Арестуйте меня, – добавила она с отчаянием.

Но хоть мой член и думал иначе, она говорила не так, как женщина, предлагающая себя мужчине. В особенности не как тому, с которым она уже занималась сексом раньше – не то чтобы она это знала. Она понятия не имела, кто я такой. Она не видела моего лица в ту ночь. Слышала мой голос, да, но то было двенадцать долгих месяцев тому назад. Такое не запоминается. Я не помнил ее голос. Возможно, если бы она произнесла мое имя в хриплом вздохе удовольствия, то я смог бы вспомнить, но сейчас она ничуть не возбуждена. Она напугана. Очень. Что-то испугало ее до чертиков.

Я вышел из машины, заставляя ее отступить, и закрыл за собой дверь.

– Вы хотите попасть за решетку? – спросил я, оценивая ее.

Нет, она не была под наркотиками. Она превысила скорость, потому что бежала от чего-то. От кого-то. То, как она оглядывалась на дорогу откуда она приехала, говорило о страхе, что тот человек преследует ее. Если она была настолько напугана, чтобы попросить об аресте, то я не собирался отпускать ее с предупреждением и отправить на все четыре стороны, чтобы она сама защищала себя. Нет уж, черт возьми. Если она была напугана, я позабочусь о ней.