— Почему ватрушку?..
— Потому что булочки, Рэн, пухленькие. А у тебя там — плоская ватрушка.
— Я те щас…
Ти Фей нежно стукнул Рэна по лбу посохом.
— Спокойно, детка, я же тебе добра желаю.
— Какого к черту добра? Ты меня оскорбляешь?
— Ой, да ты еще и тупенький. Бедная Эра. Мало того, что…
— Ти Фей, что-то ты малость разошелся, — остановила его я, положив руку на его узкое плечо, хотя не могла не улыбаться при этом, так что вряд ли он поверил в мое негодование. — Слушай, Рэн, я, в принципе, готова принять твое предложение. Два билета на Северный Экспресс в обмен на пару слов о тебе, замолвленных у ближайшего же короля. Струт’гад подойдет?
— Ой, нет, он лысый.
— А тебе обязательно нужен волосатый король?
Дверь дома отворилась со знакомым скрипом, и в холл вошла Эра, нагруженная покупками. Я сама не поняла, как оказалась рядом с ней, отбирая у нее тяжелые сумки, чтобы самой донести до кухни.
— О, пицца, — удивленно отметила я.
— Это для Ти Фея, — с непроницаемым лицом сказала Эра. — Чудесный молодой человек.
Я бросила на друга удивленный взгляд, но он лишь пожал мне плечами. Ему легко завоевывать сердца, с такой-то внешностью!.. Эра прошла за мной на кухню и принялась сервировать обед. Я думала о том, стоит ли мне найти причину и уйти, или можно и остаться?
Ти Фей как будто читал мои мысли, подошел ближе и прошептал:
— Если ты уйдешь, то и я уйду.
— Все расстроятся, если ты уйдешь, мистер Вселенная.
— Я твой друг, а не их. Я здесь ради тебя.
Я пожала плечами, но мне было чертовски приятно это слышать.
Эра выставила на обеденный стол свой любимый сервиз, безвкусные тарелочки с нарисованными зелеными птичками, и мы вчетвером сели за него, как нормальная семья, хотя я все равно до сих пор чувствовала себя здесь лишней. Эра расспрашивала Ти Фея о его увлечениях, и он задвинул ей долгую речь про макраме.
— Макраме, это же когда узелки плетут, нет? — спросила я, когда речь подошла к концу. — Ты так увлеченно об этом говоришь, Ти Фей.
— Потому что это мое любимое хобби, — ответил он с улыбкой. — Мои сестры научили меня, и я втянулся. Ух, как отец злился! Это же не мужественное занятие.
— А в сто тридцать восемь лет можно было бы и знать, что такое макраме, — уколола меня Эра, смерив придирчивым взглядом. — Особенно учитывая твой опыт путешественницы.
Я пожала плечами. Совершенно не хотелось портить этот чудесный семейный обед руганью. Ти Фей попытался вступиться за меня, но я жестом попросила его успокоиться. Пусть изливают свой яд. Я как-то более-менее привыкла к этому уже. Выработала менталитет. Или как там это называется, когда переболел гриппом и больше не болеешь?
— Ти Фей, скажите, — начал Рэн, — что вы думаете о творчестве Хола О? Я имею в виду, если вы, конечно, понимаете, о чем я…
— Когда я читал его последний исторический роман, «Надежды и желания», я был вполне тронут историей, которую он представляет, но крайне недоволен исторической недостоверностью. Я хочу сказать: конечно, писатель имеет право на некоторые допущения, но пурпур в шестнадцатом веке! Пурпур в шестнадцатом веке! Даже дети знают, что секрет пурпура был потерян после падения Константинополя, и по меньшей мере двести лет никакая леди Эн не могла носить на себе пурпурную накидку. Я уже не говорю о том, что фарфор…
Рэн поджал губы, а я мысленно сделала себе заметку, что надо бы уточнить у Ти Фея, что такое пурпур, и почему его потеряли.
— Значит, вы знаток эпохи до Солнцепадения?
— Отнюдь. Я всего лишь образованный молодой человек. Вы, с вашей эльфийской мудростью точно обладаете большей эрудицией, господин Рес. К слову, что вы думаете о работах Достоевского, в частности о его знаменитом «Преступлении и Наказании», которое, как известно, читал каждый, кто умеет читать?
Рэн молчал с полминуты.
— Пожуй говна, — сказал он в конце концов, очевидно, не выдержав. Эра ахнула и воззрилась на сына самым осуждающим на свете взглядом, а я поднесла ко рту чашку с чаем и задумчиво произнесла:
— Я вот думаю, что несмотря на безусловную значимость этого романа для своего времени, его актуальность после Солнцепадения может подвергаться сомнению. Безусловно, прекрасный образчик социально-психологической прозы, но понять поступки Родиона современному эльфу не просто. Верно, дорогой друг?
— Верно, милая Кью, — улыбнулся Ти Фей, а я наслаждением слушала треск рвущихся шаблонов в головах матери и брата. Конечно, я немного сжульничала, и мы с Ти Феем заранее изучили несколько умных фраз на такой случай, но я ведь теперь умела читать, и однажды доберусь до это-го Достоевского, что бы он там ни доставлял и ни ел.
Эра покачала головой.
— Слышал бы тебя сейчас Менмери. Он бы тобой гордился.
Я почувствовала, как гнев затмевает мне взор, но пока еще говорила сдержанно:
— Эра, я не хочу слышать об этой твари ни слова. Даже его имя. Ни звука о нем.
Эра смерила меня равнодушным взглядом.
— Почему? Менмери хороший эльф. Он же хотел тебя…
Одним ударом я сломала пополам стол.
— О том, что он меня хотел, даже думать не смей! — выкрикнула я, дрожа от гнева, после чего развернулась и спешно зашагала прочь из дома. Ти Фей следовал за мной, еле-еле поспевая на своих слабых человеческих ногах.
— Кью! Постой! Постой, пожа…
Он запнулся и рухнул на живот, вытянув вперед руки и взрыхлив носом землю. Я развернулась, подбежала к нему и села на корточки, поднимая руками его голову.
— Ты чего? Ты в порядке?
Ти Фей сплюнул кровь и с минуту ощупывал зубы языком.
— Немного больно, но жить буду. Кью…
— Пожалуйста, Ти Фей. Давай свалим из этого проклятого города поскорее!
Он серьезно кивнул мне, встал, отряхнул испачканную одежду. Я видела, что его глаза сверкают от любопытства, но у меня просто не было сил на то, чтобы его удовлетворить. Просто не было таких сил.
Позади Ти Фей я увидела Рэна и вздохнула. Кажется, «обед» еще не закончился.
— Тебе чего, брат?
— Ты, типа, сломала нам стол.
— Поздравляю. Пришли счет моему казначею.
— Кому?
— Заднице своей, — огрызнулась я, скрестив руки на груди, и показательно склонилась к лицу Ти Фея, ощупывая его пострадавший нос. — Мой бедный…
Он вполне понимал, что я играю на публику, но покорно позволил мне воспользоваться собой.
— Кью, — Рэн явно чувствовал себя неуютно, но держался, — я свое обещание выполню. Я куплю билеты. Идемте сейчас же на вокзал.
— Идемте, — кивнула я, и сказала уже Ти Фею: — Там есть туалет. Там тебя и умоем.
В здании вокзала, крупном и пропитанном воспоминаниями чуть больше, чем все другие части города, мы разделились: Ти Фей ушел приводить себя в порядок, Рэн — к кассам, а я осталась сидеть на перроне, как в детстве, и слушать гул приближающихся поездов да разговоры окружающих, вертевшиеся вокруг пропавшего королевского отпрыска. Если бы у меня было время заняться этим, я бы нашла принцессу, но, пожалуй, в этот раз пусть кто-нибудь другой занимается.
Желудок после пиццы как-то неприветливо журчал.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Ти Фей, подсаживаясь ко мне. Я передала ему его посох, который до этого трепетно сжимала в руках, и вздохнула немного горестно.
— Я устала, Ти Фей. Я столько лет не была дома, и, видит Богиня, лучше бы и не возвращалась… В этом городе меня и воздух обжигает.
— Мне очень жаль, Кью, — Ти Фей доверительно взял меня за руку, — ты слишком много пережила за эти дни.
Я улыбнулась и поправила капюшон эльфийского плаща. Ну, что ж! Я и не такое переживала.
Подошел Рэн и отдал мне билеты, стянутые зеленой канцелярской резинкой. Я кивнула и убрала их во внутренний карман куртки.
— Надеюсь, не свидимся больше.
Рэн вздохнул и потупил взор.
— Жизнь долгая, Кью. Особенно наша.
— Надеюсь прожить ее без тебя, — во мне не было ни капли сочувствия или любви к этому эльфу. Его присутствие, казалось, выжигало из меня то немногое хорошее, что во мне вообще есть.
