— Что же ты делаешь, — прошептал Ти Фей перепугано. — Ты с ума сошла, Кью?..
— Отпусти меня! — взревела я, вырываясь из его объятий, оказавшихся неожиданно крепкими — или это я так ослабела? — Ненавижу тебя тоже! Ты такой же подонок! Подлец! Ты тоже всем лжешь, что любишь, только чтобы трахнуть!
Ти Фей сжал меня крепче.
— Серьезно? Он воспользовался тобой? — прошептал он дрожащим голосом, закипая. — Вот червяк! Ну я ему… Ах, Кью, ты вся в крови!
— Оставь меня, — простонала я почти жалобно. — Хочу сдохнуть… сдохнуть…
Мои руки охватило тепло, и я опустила глаза на них — Ти Фей лечил меня. Я хотела вырвать руки, но сил не было.
— Оставь… сдохнуть…
— Не могу в это поверить, — печально произнес Ти Фей. — А как хорошо играл! Даже меня заставил поверить, что любит тебя…
— Вы, подлецы, так в этом хороши! Вы заодно…
— Перестань! Я никому не лгу, что люблю их! И вечных чувств не предлагаю.
Я подняла глаза к небесам. Снова текли слезы…
— Пожалуйста, Фей, просто дай мне умереть…
— Из-за этого урода, что ли? Вот еще!
Я увидела свой нож, лежащий на земле, и потянулась за ним. Ти Фей порывом ветра откатил его в сторону.
— Не вздумай! Хватит. Это тебе не поможет.
— Пожалуйста, — прошептала я, — пожалуйста, мне так плохо… я не могу… прошу тебя, дай нож…
Ти Фей покачал головой и опять обнял меня, прижав мою голову к груди. Мои руки безвольно повисли вдоль тела, а горло по-прежнему раздирали рыдания, и я принялась плакать ему в жилетку, и рыдала так долго, что, кажется, сорвала голос, и в висках гудело, болело, резало, но я все рыдала и рыдала, хотя прежде и не представляла, что во мне есть так много слез…
Когда я сумела немного успокоиться, был уже вечер. Похоже, я проистерила часов пять! Зато теперь в моей душе все словно умерло, и мне стало совершенно, совершенно, абсолютно все равно на все-все на этом белом свете.
Ти Фей, такой же заплаканный, заглянул мне в глаза и нежно погладил по волосам.
— Как ты?..
— Ужасно, — тихо сказала я. — До сих пор не могу поверить… Он же мне такие слова говорил, стихи писал… «Так я молчу, не зная, что сказать не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать моя любовь, которой нет предела…». Представляешь! «Любовь, которой нет предела»!
— Кью, это же Шекспир, — Ти Фей вздохнул. — Он успел воспользоваться тобой?
— Не-а. Я увидела свое имя в списке вовремя. Еще и не последним пунктом…
— Еще и список!
— Представь, как он бы хвастался… Непревзойденная Скиталица в его постели! Представь…
Показалось, что я снова заплачу, и я сжала зубы, чтобы сдержаться. Этот урод получил уже достаточно моих слез!
— Как ты нашел меня, Ти Фей?
— Ты промчалась мимо, рыдая. И я побежал следом! Но ты такая быстрая, я все равно опоздал…
Я взглянула на свои руки, покрытые бледными следами ран — его магия помогла.
— А ты, значит, списки не ведешь?
— Кью, мы не одинаковые! Я никогда бы не стал врать девушке, что люблю ее, ради ее тела.
— Почему?
— Потому… потому что я знаю, что такое любовь, — он заметно погрустнел. — И для меня это чувство свято, Кью. Им нельзя разбрасываться.
— Вот значит как.
— И еще, знаешь, Кью… я люблю тебя.
Я улыбнулась ему, насколько могла.
Мы просидели в молчании еще примерно полчаса, пока не стало совсем темно.
— Ну, — осторожно начал Ти Фей. — Пойдем домой?
Я ужаснулась при этой мысли. Вернуться в город, где в каждом укромном уголке я целовала или обнимала его! Нет, не могу, я не смогу… я не выдержу, Богиня! Я разорвусь от горя!
— Нет, — тихо сказала я, — я не смогу. Я хочу остаться в лесу. Мне в лесу хорошо.
Он кивнул.
— Ладно. Тогда я схожу сам, принесу наши вещи и вернусь к тебе. Хорошо?
— Хорошо, — я смотрела в хмурое вечернее небо.
— Пообещай мне, что больше не будешь делать себе больно.
— Обещаю.
— Нет, Кью, обещай, глядя мне в глаза.
Я взглянула в его теплые карие глаза и увереннее сказала:
— Обещаю, что не причиню себе вреда.
— Чудно, — удовлетворенно кивнул он, — но ножик я все же возьму с собой, не обессудь.
— Не обессудю.
Он ушел, а я растянулась на полянке, вытянув ноги, прикрыла пересохшие после рыданий глаза, и на секунду постаралась просто ни о чем не думать, не вспоминать, не восстанавливать в памяти его прекрасное лицо, его руки, губы, слова, сладкие слова…
Но Богиня была милостива ко мне, и, изможденная, я скоро заснула.
Разбудила меня жуткая жажда, в час, когда еще не взошло солнце. Я пошарила руками вокруг, наткнулась на бутылку и промочила горло. Должно быть, Ти Фей позаботился обо мне. Все-таки у меня хороший друг. Хотя бы с ним повезло.
Полежав еще минуты две с закрытыми глазами, я разлепила веки, села и огляделась. Ти Фей спал неподалеку, лежа на своем спальном мешке. Мой был свернут и подложен мне под голову, и при этом я была накрыта чем-то тяжелым и теплым, похожим на одеяло.
Сердечко екнуло…
Ахнув, я сорвала с себя покрывало и принялась осматривать его. Не может быть, не может быть! Мои руки дрожали от возбуждения, мысли путались. Я не могла поверить своим глазам… Я держала в руках новенький эльфийский плащ! Темно-зеленый, с прекрасной золотой застежкой на шее, с едва заметными искусными узорами на капюшоне! Это была самая прекрасная вещь, какую я видела в своей жизни… И почему она оказалась у меня? Откуда? Как? За какие деньги?
Я хотела как можно скорее все узнать, немедленно, прямо сейчас, и бросилась к Ти Фею. Он беззаботно спал на спине, одну руку держал на голове, а другую на своем лбу, и я уже почти наклонилась, чтобы разбудить его, как вдруг осознала, что что-то было не так. Это был Ти Фей, мой друг и товарищ, но что-то неуловимое было в нем совершенно другим… Что-то изменилось…
Раз! И картинка в моей голове полностью сложилась. На руках Ти Фея не было ни одного маминого кольца, а в моих руках был дорогущий эльфийский плащ.
Дыхание замерло в моей груди, и я упала на холодную траву рядом с ним. Нет, не может быть, этого не может быть! Он так берег их, так любил их, он не мог продать кольца, чтобы купить мне плащ! Это безумие! Он бы никогда так не поступил, нет, не может быть…
Я была так растрогана, что готова заплакать, хотя мое тело уже выплакало все слезы. Перекинув плащ через плечи, я застегнула золотую застежку на шее, встала, и тихонько покружилась по поляне, чувствуя, как благодаря магии плаща сам лес обнимает и защищает меня, как я сливаюсь с ним, превращаюсь в дуновение ветерка, в луч света, пробивающийся сквозь деревья… Ти Фей совершил невероятный поступок, такой, на какой я сама была не способна. И не только я! Едва ли кто-то еще в целом свете был достаточно добрым, чтобы отдать последнее напоминание о доме и любимой матери ради подарка подруге. Нет, не бывает такой доброты! И она точно не должна остаться без вознаграждения.
Агд еще спал, хотя на горизонте уже зиждился рассвет. Натянув поглубже капюшон, я пересекла городскую стену, бесшумно опустилась на узкую улицу и побежала по ней, сливаясь с тенью, падающей от высоких домов. В городе было всего семь магазинов, где можно было купить эльфийский плащ, а у меня было всего лишь полчаса, чтобы найти нужный. Сложное дело! Но не невыполнимое.
Останавливаясь у окон магазинов, я пристально всматривалась в полки, пытаясь разглядеть, нет ли среди них пустых мест, откуда вчера вечером был взят мой плащ. За этим делом я потратила без малого двадцать минут, так что до колокольного звона, который будит город по утрам, оставалось всего ничего. Черт возьми! Но в пятом магазине меня ожидала удача: недалеко от витрины стоял пустой манекен, и я была вполне уверена, что моя плащ сняли именно с него. Ох уж этот Ти Фей, такой дорогой магазин выбрал! Мой хороший, как я его, идиота, расцелую, когда он проснется…
Я схватилась за козырек над входом лавки, подтянулась, осторожно проползла по нему, боясь, что ткань навеса порвется под моим весом. Снизу раздался подозрительный треск — похоже, деревянные подпорки козырька собирались сломаться — и мне пришлось прибавить ходу, броситься к стене и залезть на подоконник небольшого окна. В окне была гостиная. Мне, наверное, нужна спальня. Во всяком случае, если бы мне попались в руки шесть прекрасных колец, я хранила бы из именно в спальне.
