Я взяла его руку, и мне казалось, что я сплю и вижу самый сладкий на свете сон. Из Зала до нас доносились отголоски музыки, и мы медленно, осторожно начали вальсировать по саду, и его рука лежала на моем поясе, теплое дыхание его губ обжигало мою нагую кожу. И все смешалось, все превратилось для меня в фейерверк: озеро, луна, розы, его золото, мед его глаз, тепло его рук, его голос, когда он говорил мне, как я хороша, его улыбка, когда наши взгляды сталкивались, и истории, которыми он утолял мою жажду общения до самого рассвета, а также тяжесть юбки, промокшей от росы, и бесконечные, бесконечные мелодии танцев, которые я один за одним дарила ему, не замечая, как я неуклюжа в своих движениях, как спотыкаюсь и путаюсь в юбках. Да, это было похоже на сон! Сон, от которого я никогда, ни за что не хотела просыпаться.
В тот день я впервые узнала, что такое быть любимой, и мне казалось, что я никогда не смогу наесться этой любовью.
Как жаль, что Вечер Розы и в самом деле не мог длиться вечно! На рассвете я вернулась в гостиницу, стянула платье и распустила волосы, и упала на кровать, но во сне снова и снова видела Мака, видела, как мы танцуем, как он смотрит на меня, видела его губы, украшение от носа к уху, его золотую, бархатную на ощупь кожу, и впервые, абсолютно впервые в жизни я хотела, чтобы мужчина коснулся меня.
Утро наступило для меня где-то в районе ужина. Я слезла с постели, кое-как умылась, с трудом пришла в себя и хотела выйти из комнаты, чтобы поесть, но когда я открыла дверь, я увидела, что на моем пороге кто-то оставил невероятный букет красных и розовых роз. Присев на корточки и взяв его дрожащими руками, я заметила среди цветов записку, и лишь мельком взглянув на нее, сразу поняла, от кого. «Непревзойденная, незабываемая…». Какое счастье, что я теперь умею читать!
Вся моя усталость словно улетела, я была готова снова танцевать, петь и смеяться, и прижала ароматные розы к себе с такой нежностью, что, казалось, я вот-вот взорвусь от нее, меня просто разорвет, ведь нельзя любить так сильно…
Какое, оказывается, это счастье, любить!
Я спустилась в столовую, попросила ужин, и лишь после еды заметила, что здесь был Ти Фей. Он все это время заинтересованно смотрел на меня и улыбался, а когда я все-таки удостоила его взглядом, игриво подмигнул.
— Смотрю, кто-то влюбилась!
Я покраснела.
— Глупости!..
— А-а, покраснела! Значит, точно влюбилась! Ну, давай, давай, Кью, кто этот счастливчик? Мне так интересно!
Я всеми силами пыталась сдержать улыбку, но все было тщетно.
— Не скажу, — глупо хихикала я, — это секрет!
— Ну Кью! Я же твой лучший друг! Я хочу порадоваться за тебя.
— Не скажу, — повторила я, а перед моими глазами уже стояли картины вчерашнего вечера, эти руки на моей талии, это дыхание, голос…
— О-о, да тут все серьезно! — воскликнул Ти Фей, сжав мою руку. — Ах, как романтично! Влюбиться на балу…
— Еще лучше…
— А?
— Еще лучше! Не на балу, а в саду, сбежав с праздника, и до рассвета танцевать под звуки, доносившиеся с бала, и весь сад как будто наш, и он смотрит на меня, а я на него, и это такое невероятное чувство, Ти Фей, ты даже не представляешь это чувство, как будто весь мир только для нас, как будто розы только для нас цветут, как будто Луна светит потому что нам с ним нужен свет… Ах, Ти Фей, ты не представляешь…
Он встал и обнял мою голову, прижал к своей груди.
— Все я представляю, — сказал он нежно. — Какое счастье! Моя девочка влюбилась!
Я засмеялась так глупо, что мне даже стало бы стыдно, не будь я так счастлива.
Хозяйка гостиницы подошла сказать, что ко мне кто-то пришел, и я с замиранием сердца пошла за ней, глядеть, кто был мой гость, и не могла не мечтать о том, что это будет он. Ти Фей пошел за мной, любопытствуя, но я хотела, чтобы мой лучший друг видел.
Мака Дее стоял в дверях, и я поняла, что это он, еще до того, как увидела, настолько на моей душе запели птицы.
— Ах!
— Я вижу, вы в порядке, Непревзойденная, — он тепло мне улыбнулся и пошел навстречу. — Я немного волновался, как вы будете чувствовать себя после вчерашних нагрузок.
— Я в порядке! Я сильная, честно! — зашептала я, не желая, чтобы он волновался. — Смотри, какие мышцы…
Я согнула руку в локте, демонстрируя ему рельеф, а Мака хихикнул и осторожно поднял с плеча локон моих волос.
— Никто не говорил вам, что ваши волосы действительно красивы? Это не лесть. Вчера вы их собрали, но с распущенными вам куда лучше.
Я пожирала глазами его лицо и не могла наглядеться. Никогда, никогда не смогу…
— Не говорил…
— Какое преступление! Ваши уши должны слышать комплименты каждый день.
— Вы так считаете?
— Если бы я был с вами, я бы не пропустил ни дня! Послушайте, Непревзойденная, могу ли я рассчитывать на прогулку с вами завтра?
Я яростно закивала, шепча:
— С вами куда угодно и когда угодно, Мака… Мака…
— Как приятно слышать! Сейчас мне пора, но скоро я приду за вами… Моя Непревзойденная Скиталица.
В другой момент меня бы оскорбило это «моя», но в этот вечер для меня это было самое приятное на свете слово.
Он ушел, а я села на стул и еще с полчаса не понимала, где я и кто я, и только улыбалась от уха до уха так сильно, что даже щеки разболелись. Ти Фей все это время сидел рядом и ухмылялся, глядя на меня.
— Что? — спросила я в конце концов.
— Ничего, — усмехнулся он. — Просто я рад видеть тебя такой счастливой. Ты улыбаешься — и у меня на сердце розы распускаются!
— Розы, — меня захлестнуло волной воспоминаний, и я упала на плечо Ти Фея. — Я сейчас умру!
— Еще рано, — хихикнул он, обнимая меня, — тебя еще ждут такие удивительные вещи… И избранник у тебя очень симпатичный. Мне нравится эта штука в его носу. Когда в мой дом приезжал гость из Царства Слонов, он тоже такую носил, и мне ужасно хотелось дернуть… Ну, мне было пять лет.
Я не слушала его, слишком глубоко задумалась о том, какие вещи меня ждут, и в моем животе как будто затрепетала маленькая птичка. Он прикоснется ко мне… Он поцелует меня, он будет меня обнимать… Нет, я точно сейчас умру! Как же он хорош…
— О нет! — меня вдруг как обухом по голове огрели. — Ти Фей! Это что, у меня завтра свидание?
— Ну вроде, — усмехнулся Ти Фей, откровенно умиляясь моему поведению. Мне было все равно.
— У-у-у тебя же ост-осталась та пудра? — спросила я, заикаясь. — Я хочу попытаться запудрить шрамы!
— А… я бы тебе не рекомендовал, — он положил руку на мою забитую щеку. — Если этот парень тебя любит, то ему нравятся и твои шрамы. Не надо никого играть, Кью. Просто будь собой. Ты прекрасна сама по себе, понимаешь?
Я надулась.
— Не надо лести.
— Это не лесть, а правда! Я же не только про внешность. Поверь мне, милая Кью, нет прекраснее женщины, чем естественная! И нет нелепее, чем играющая чуждую ей роль. Понимаешь? Просто будь собой. И все будет хорошо.
— А если я ему не понравлюсь? — испуганно спросила я. Ти Фей улыбнулся:
— Я видел его глаза, Кью. Ты очень ему нравишься.
Я расцеловала его в обе щеки за эти слова.
Мысль о завтрашнем дне так меня будоражила, что пришлось выпить сонной травы, чтобы уснуть, и все равно я проснулась на рассвете, и с самого утра сидела у зеркала, думая, как получше заплести косы, пусть Ти Фей и советовал мне быть собой. Все-таки это свидание, а не прогулка! Все-таки я должна его очаровать.
Собрав в итоге волосы в хвост, я вышла из дома, и почти сразу же за углом встретила его. Не знаю, что было дальше! Мне казалось, что я лечу, что я воздушный шар, наполненный счастьем; мы где-то ходили, разговаривали, глядели друг на друга, и мое сердце ни на минуту не переставало безумно колотиться о ребра, и могло даже показаться, что я вот-вот потеряю сознание! От удовольствия кружилась голова…
На закате одного дня мы поцеловались. В беседке, утопающей в рыжих кустах, среди кремовых ее колонн, под розовым высоким небом, и он держал меня в своих сильных руках, и я млела, даже, кажется, забыла, как дышать… И с того дня мы целовались всякий раз, когда никто нас не видел, и мне было так хорошо, так легко, что даже Ти Фей замечал, что я расцвела — хотя я почти не замечала Ти Фея, ослепленная любовью, ослепленная нежной заботой Мака и его бездонными медовыми глазами…
