Папа…

Мира опустила взгляд на флакон, брошенный Кевином на землю. На донышке еще блестела крохотная капелька голубой жидкости, и это разбудило в Мире надежду. Да, она ужасная девочка. Но, может быть, еще одно из тех зол, что она совершила, ей удастся исправить.

Подобрав флакон, Мира со всех ног бросилась домой, благо бежать было недалеко, и не так много прохожих увидели ее ужасный вид. Входная дверь была заперта, да и объяснять папе, почему «заболевшая» дочь оказалась на улице, она не хотела, поэтому пробралась через окно.

— Мирабелла! — радостно воскликнул Оззи, увидев ее. — Выглядишь, как болотное пугало!

Мира не стала думать о том, что такое «болотное пугало», поцеловала кота в человеческую щеку и выбежала в кухню.

— Папа! Я сделаю тебе чаю!

Отец не среагировал. Он сидел в своем кресле, вперив слепой взгляд в телевизор, и слушал какой-то телесериал. От него плохо пахло, его обрюзгшее, жирное тело внушало отвращение, но Мира не обратила на это внимание. Она привыкла к тому, что на кухне всегда сидел жирный отец, глядя в телевизор и не замечая дочь. Привыкла настолько, что почти его полюбила.

Она вылила в чашку с чаем последние капли зелья и поднесла отцу. Тот нашарил чашку рукой, неуклюже поднес ко рту. Мира не была уверена в том, что тех жалких остатков зелья со дна хватит, чтобы излечить папу, но она обязана была попробовать! И если бы не сработало, она бы в тот же момент отправилась опять искать волшебный цветок, она бы не смогла жить, зная, что ее отец ослеп по ее вине.

Отец моргнул и скользнул по дочери безразличным взглядом.

— О, — равнодушно сказал он. Мирабелла подпрыгнула и захлопала в ладоши. Мама будет вне себя от счастья, когда придет! Они оба будут так рады!

Отец взял ее за плечо, и на мгновение сердце Миры запело от счастья, но счастье тут же сменилось глубочайшим огорчением: он не хотел ее обнять, просто Мира загородила ему своим телом телевизор. Отодвинув ее, как куклу, он продолжил пялиться в сериал, и в душе Мирабеллы на секунду возникло сомнение в том, правильно ли она сделала, когда помогла ему, но она тут же отогнала эту мысль. Нет, она сделала правильно. Папа, может быть, и не самый хороший на свете отец, но он не заслужил такого страшного заклятия. И Мирабелла… она больше не хочет никому делать зла. Действительно не хочет.

В гостиной Мира на секунду замерла в нерешительности. Она чувствовала такое эмоциональное возбуждение, что ей не хотелось идти в свою комнату и изображать из себя больную, но и в поместье тоже не тянуло. Глина на ее одежде засохла и потрескалась, кровавая кофта могла бы привлечь слишком много внимания, но несмотря на все это Миру тянуло на прогулку. Да, она хотела пройтись по улицам, дойти до школы, украдкой посмотреть, как Анна будет смеяться, вальсируя с Кевином, в ее, Мирабеллы, розовом волшебном платье и золотой диадеме…

Сглотнув комок в горле, Мира решительно вышла на улицу. Сидеть дома точно не вариант. Ей нужно прогуляться, развеяться, собраться с силами…

Несмотря на то, что она, вроде как, совершила много добрых дел, на душе у Мирабеллы скреблись кошки. Кевин больше ни за что на нее не взглянет. Анна наверняка тоже. Друзья из особняка отвернулись от нее из-за этого приворота. И Алиса, милая девочка из церковной школы, попала в руки к каким-то уродам, от которых Мира не может ее спасти. Весь мир, в котором Мирабелла жила свои двенадцать лет, вдруг начал разваливаться, как карточный домик, и она чувствовала, что абсолютно не в силах его сохранить. Ах, лучше бы в нем и дальше властвовала ненависть!..

И, словно откликнувшись на ее мысли, перед Мирабеллой появилась Алиса.

— Алиса!

— Я пришла, чтобы закончить начатое, — холодно и спокойно ответила Алиса. — Сегодня ты умрешь. Именем святой Инквизиции…

Мирабелла задумалась. А в самом деле, что она теряет? В этом мире у нее больше не осталось ничего, что держало бы ее. Даже ее милая, нежная Эллен рано или поздно возненавидит Миру, ведь Мира такая ужасная, такая отвратительная и мерзкая девочка, и никогда ничего хорошего никому не делала, только исправляла свои собственные злодеяния…

Позади Алисы из вечерней темноты вставали огромные черные фигуры монстров. Они толпились за ее спиной, скалили зубы, следили за каждым движением Мирабеллы, облизывались красными языками. Мира вздохнула. Мама, наверное, расстроится. Но это ничего. Радость от того, что папа прозрел, развеет ее печаль. И Эллен, наверное, тоже огорчится. Но и это не страшно. Она сама должна понимать, что Мира — плохая девочка и заслуживает смерть. Эллен, может быть, даже обрадуется, что больше не придется терпеть ее глупые причуды.

Жалеть Мира могла лишь о том, что уходит без исповеди. Но тут же подумала, что это очень глупо: покайся в грехах и тебе их простят — и сказала сама себе, что если Ад существует, то ей в любом случае дорога именно туда. Достала из-за пазухи гримуар, положила его на землю. Отступила.

— Я виновата, — голос Мирабеллы звучал усталым и слабым. — Я принимаю приговор. Прости, что подвела тебя, Озрозорн…

Алиса радостно засмеялась и захлопала в ладоши:

— Ты подвела всех, мерзкая, вонючая тварь!

Монстры вырвались вперед, оббегая Алису, и Мира опустилась на колени, готовая погибнуть в их зубах. Пусть разорвут ее на части и разнесут во все концы города, пусть сделают все, что угодно, только бы мама не увидела ее мертвое тело; а потом мама наверняка сделает с отцом другую девочку, и эта девочка будет хорошая, добрая и красивая, не то, что Мирабелла с ее мышиными тонкими волосами и скучными чертами скучного лица…

Она коснулась рукой серых спутанных волос на своем плече и вздрогнула, когда позади нее раздался звук горна.

— Все на защиту герцогини!

Мира обернулась и выпучила глаза так, что даже заболели веки. Со стороны поместья Герцогини к ней несся отряд мушкетеров во главе с одноногим фон Брауном, который очень яростно размахивал над головой саблей и во всю мощь своих огромных легких орал ее имя. Мушкетеры на ходу заряжали мушкеты, Эллен, ловко управляя крепкой белой лошадкой, взводила арбалет. Один из монстров, сраженный выстрелом из мушкета, завыл и упал, и воздух пронзил отчаянный крик Алисы:

— Нет! Пошли прочь, пошли прочь!

У Миры перехватило дыхание от восторга. Вся герцогская рать мчалась ей на подмогу.

Оззи выпрыгнул из темноты и боднул ее головой в бок:

— Вставай! Бежим к Поместью!

Рядом остановилась лошадь, на которой восседала нежная Катрин, и та потянула к Мире белые руки. Мира воспротивилась:

— Нет, друзья, я заслужила смерть!

Фон Браун, снесший своей саблей голову одному из черных монстров, повернул к ней пылающее от адреналина лицо:

— Лишь через наши трупы позволим мы причинить боль своей герцогине!

— Но вчера вы были за…

— Мы ошибались, — Катрин сама схватила Миру за руки и подняла в седло. — Простите нас, герцогиня! Мы очень любим вас!

Мира заглянула ей в глаза.

— Я расколдовала Кевина и папу…

— Тем более! — нежная Катрин нежно прижала Миру к своей груди и повернула коня к поместью. — Вперед! Вперед! Все на защиту герцогини!

Мирабелла оторвала от нее свое лицо и обернулась на Эллен. Эллен улыбалась.

От быстрой скачки у Миры перехватило дыхание. Они оказались у поместья так быстро, словно ехали на машине, и когда Катрин сняла ее с лошади, у бедной Миры ноги были ватные, а голова кружилась, и она повисла на шее куклы, прижимаясь лицом к ее груди.

— Ах! — вскрикнула Катрин, и Мира оторвалась от нее, взглянула в неосвещенную улицу, и увидела черного монстра, мчавшегося к ним. — Нет!

Оттолкнув Мирабеллу так, что та даже упала, Катрин выхватила шпагу из-за пояса, но было видно, что она чувствует себя неуверенно с оружием в руках. Монстр ужасно рычал и надвигался, нежная Катрин сделала неловкий выпад, промахнулась, не оцарапав черной кожи, оступилась, неловко встав на собственный подол, и полетела на землю.

— Катрин!