– Зеркало Ллюнет – единственная надежда, которую мне подарила Ордду, – твердо проговорил Тарен. – Я должен его найти.

Пока Гурги вскарабкивался на своего пони, Тарен легко вскочил в седло, еще раз оглянулся на хижину и сердце его дрогнуло.

– Подарила? – с сомнением пробормотал он. – Разве Ордду дарит что-нибудь просто так?

Двое путешественников покинули Болота Морвы и направили коней на юго-восток, к Долинным кантрефам, маленьким королевствам вдоль реки Истрад. Тарен намеревался заехать в Каер Кадарн, крепость короля Смойта, и попросить у рыжебородого властителя снаряжение понадежней того, которым они запаслись в Каер Даллбен.

– А дальше поедем, куда поведет случай, – сказал Тарен своему лохматому спутнику. – Моя бедная, слабая голова полна вопросов и сомнений. Но, увы, в ней нет никаких ответов и планов.

Оставив далеко позади Болота, они через много дней пути пересекли наконец границу Кадиффора, королевства Смойта, самого большого в Долинных кантрефах. Сырые болотистые топи давно сменились зелеными лугами и густыми лесами, среди которых открывались вырубки с угнездившимися здесь хуторами. Гурги всякий раз смотрел на дома и жадно принюхивался к дыму из труб, но Тарен не сворачивал с выбранной дороги. И через три дня они наконец достигли пределов Каер Кадарн. Незадолго до заката, когда в небе сгустились тучи, а в воздухе повеяло холодом, Тарен решил укрыться в сосновой роще и переждать до утра.

Только они спешились и Гурги начал отстегивать седельные сумки, как в рощу рысью влетел отряд всадников. Тарен схватился за меч. Гурги с тревожными воплями заметался вокруг него.

Всадников, на отличных лошадях и хорошо вооруженных, было пятеро. Уверенные, рыжебородые, загорелые, они имели вид людей, привыкших к седлу и долгим походам. Цвета их одежд, отличные от цветов Дома Смойта, навели Тарена на мысль, что это слуги одного из вассалов Смойта.

– Спрячь свой меч, – приказал главный всадник, вынимая, однако же, свой и осаживая лошадь прямо перед Тареном. – Кто вы? Кому служите?

– Они разбойники! – закричал другой. – Перебьем их.

– Они больше походят на огородных пугал, чем на разбойников, – ответил предводитель. – Я полагаю, это двое простолюдинов, убежавших от своего хозяина.

Тарен опустил меч, но не спешил вернуть его в ножны.

– Я Тарен, Помощник Сторожа Свиньи…

– Тогда где твои свиньи? – грубо расхохотался первый всадник и ткнул большим пальцем в сторону Гурги. – Или этот… эта жалкая животина и есть тот, кого ты пасешь?

– Он не поросюшка! – негодующе закричал Гурги. – Он совсем не поросюшка! Он Гурги, смелый и умный. Он служит своему доброму хозяину!

Гнев непонятного и необычного существа вызвал только новую вспышку смеха у всадников. Но теперь главный обратил внимание на Мелинласа.

– Твой конь не соответствует твоему положению, скотник, – сказал он. – Где ты его взял?

– Мелинлас мой по праву, – резко ответил Тарен. – Это подарок Гвидиона, принца Дома Дон.

– Принца Гвидиона? Подарен? Скорее украден у него! – Воин угрожающе усмехнулся. – Берегись, твоя ложь будет стоить тебе трёпки.

– Я не лгу и не ищу ссоры, – ответил Тарен. – Мы мирные путешественники и идем в замок короля Смойта.

– Смойту не нужны скотники, – бросил один из воинов.

– И нам тоже. – Первый всадник повернулся к своим товарищам. – Что скажете? Возьмем его коня? Или голову? Или и то и другое?

– Лорд Горион обрадуется новому коню и щедро нас наградит, – ответил другой всадник. – Но от головы скотника никому пользы нет, даже ему самому.

– Отлично сказано! Пусть так и будет! – воскликнул воин. – Кроме того, ему сподручнее будет пасти своих свиней пешком, – добавил он, хватаясь за узду Мелинласа.

Тарен прыгнул между своим конем и всадником. Гурги кинулся вперед и яростно вцепился зубами в ногу воина. Но остальные всадники пришпорили скакунов, и Тарен оказался в окружении вставших на дыбы лошадей. Его тут же оттеснили от Мелинласа. Он попытался выхватить меч, но один из всадников ловко повернул свою лошадь боком, и та сбила Тарена с ног. Тотчас другой противник обрушил на него такой удар, который наверняка стоил бы Тарену головы, если бы всадник не повернул меч плашмя. Оглушенный, Тарен свалился на землю, в ушах у него звенело, голова кружилась, из глаз как будто сыпались искры. Смутно слышал он вопли Гурги, ржание Мелинласа. Ему показалось даже, что в драку затесалась какая-то новая фигура. Однако к тому времени, когда он, шатаясь, поднялся на ноги, всадники исчезли, уведя с собой Мелинласа.

Плача от ярости и отчаяния, Тарен побрел к дороге. Вдруг на его плечо легла широкая и тяжелая рука. Он резко повернулся и увидел человека в грубошерстной безрукавке, подпоясанного обыкновенной веревкой. Его голые по плечи руки были узловатыми, жилистыми, спина сгорбилась не столько от возраста, сколько от тяжкого труда. Копна седых нестриженых волос обрамляла строгое, но не злое лицо.

– Постой, – сказал человек. – Теперь уж ты их не догонишь. А с твоей лошадью ничего дурного не случится. Приспешники лорда Гориона обращаются с лошадьми лучше, чем со строптивыми незнакомцами. – Он потряс в руке увесистый дубовый посох, больше похожий на добрую дубинку. – Двоим из прихвостней лорда Гориона придется теперь подзаняться починкой своих голов. Но и ты, гляжу, не в лучшем виде. – Он поднял с земли мешок и закинул на спину. – Я Аэддан, сын Аэдда. Пойдем со мной. Мой хутор здесь недалеко.

– Да, – горько вздохнул Тарен, – куда мне теперь без Мелинласа! Только и остается, что возвращаться назад. Но я должен найти…

Он осекся. Хватит с него насмешек тех воинов. Тарен не хотел открываться даже этому, как видно, доброму человеку.

Однако крестьянин и не думал его расспрашивать.

– То, что ты ищешь, твое дело и меня не касается, – спокойно сказал Аэддан. – Я просто видел, как пятеро напали на двоих, и для справедливости немного уравнял силы. – Он снова тряхнул своим посохом-дубинкой. – Ты собираешься подлечить свои раны? Тогда следуй за мной.

Крестьянин зашагал вниз по склону холма, Тарен и Гурги поспешали за ним. Гурги часто оборачивался и грозил кулаком в сторону ускакавших всадников, а Тарен плелся молча, погруженный в глубокое отчаяние от потери Мелинласа и горькие думы о том, что поиски увенчались пока лишь потерей коня да приобретением синяков и ссадин. Ломило кости, ныло все тело. Вдобавок к его мрачным мыслям помрачнело и небо, сгустились и потемнели облака, хлынул проливной дождь. К тому времени, когда они наконец добрели до хутора, Тарен насквозь промок и с ног до головы был заляпан грязью.

Аэддан жил в скромной мазанке, однако Тарена удивили чистота и уют, а главное – красивая и прочная мебель. Никогда прежде не доводилось ему пользоваться гостеприимством придайнских крестьян, и он оглядывал все здесь, как путешественник, попавший в неведомые края. Теперь, внимательнее присмотревшись к Аэддану, Тарен видел на обветренном лице этого человека честность и добродушие. Крестьянин тепло улыбнулся ему, и Тарен, несмотря на боль во всем теле, улыбнулся в ответ. Он чувствовал, что на самом деле встретил друга.

Жена крестьянина, высокая, высохшая, изнуренная работой, с таким же морщинистым и добродушным лицом, как у мужа, вскрикнула, глянув на окровавленное лицо Тарена, и всплеснула руками при виде Гурги, чьи мокрые спутанные волосы собрали, казалось, все листья, сосновые иглы и веточки леса. Пока Аэддан рассказывал ей о стычке у дороги, Аларка, как звали его жену, открыла деревянный сундук и вытащила оттуда крепкую теплую куртку, здорово поношенную, но любовно и аккуратно залатанную. Тарен с благодарностью взял эту простую одежду взамен своей промокшей.

Аларка принялась готовить целебное зелье из лесных трав, а Аэддан тем временем вывалил на стол содержимое своего мешка: ломти хлеба, сыр и горсть сушеных плодов.

– Удобств у нас немного, – сказал он. – Моя скудная земля родит худой урожай, поэтому часть времени приходится трудиться на полях соседей. Они мне платят тем, что я не могу вырастить на своей земле.