- Ну Лиз, правда. Если не хочет, зачем заставлять? - вступилась за юного бунтаря Рита.

  - Не сметь сестре нервы мотать перед экзаменами! - непримиримо заявила Лиза, всучив мальчику пару защитных щитков. - Не сметь поддерживать этого охламона, - подмигнула она друзьям, когда мальчик принялся нацеплять защиту.

  - Когда у тебя последний? - спросил Сергей, помогавший мальчику отрегулировать крепления.

  - 16-го. Если повезет - к лету у вас будет еще один недо-юрист, - усмехнулась девушка.

  Экипировав Пашу, девушки взяли под руки сдавшего свои спортивные амбиции в рабство здравому смыслу, Сергея и направились прочь с набережной к тихим дорожкам парка. Пашка, умчавшийся вперед почти пропал из виду и, слившись с шелестом детских ветровок, быстро избавился от ненавистных наколенников. Друзья же, медленно пробираясь сквозь толпы таких же любителей первого весеннего тепла, миновали старые золотые от солнца ворота и направились вниз по тенистому пологому склону.

  Деревья, еще не до конца оперившиеся после долгого сна, смотрели им вслед и махали своими еще мягкими длинными лапами. От их движений воздух наполнялся зеленоватым светом и летящими сквозь него большими лепестками яблонь. Первые сладкие ароматы спешили к ним навстречу: люди сжигали прошлогоднюю листву, зацветала сирень. Звонкие птичьи голоса сливались с пением девушки доносившемся из динамиков. Легкие касания клавиш пианиста спорили с ненавязчивым журчанием реки. Парк оживал. Парк пел и приглашал встретить с ним новый день, оставив позади тягостное дыхание зимы.

  Внизу, куда добрались друзья, вовсю царствовал свет, игравший с еще холодной кромкой воды. Он падал на нее, будто невзначай касался холодных капель, а затем уносились прочь, разбрасывая на улыбчивых лицах прохожих, на оконных рамах лодочной станции, на диковатых стволах тяжелых елей.

  - Если не сдам - продам себя на органы, - хохотнула Лиза, наблюдая за тем, как дворник ругается с молодой парой, чья собака по-своему решила насладиться красотой клумбы, убранной желтыми головками нарциссов.

  - Дура, - безмятежно буркнул Сергей.

  - Так от нее хоть толк будет, - улыбнулась Рита.

  - Если сдашь - летом поедем на море, - пообещал парень.

  - За твой счет? - поинтересовалась Лиза.

  Он кивнул.

  - Где ты деньги возьмешь? - навострила ушки Рита.

  - Не знаю, - обняв девушек, парень подтолкнул их вперед. - Премию выбью, банк ограблю, украду что-нибудь, с кем-то подерусь.

  - Последнее - особо вероятно, - улыбнулась Рита, вспоминая зимний вечер, который, казалось, был не одну сотню лет назад.

  Майские вечера, когда пекарня закрывалась еще засветло, особенно нравились Рите. Теплый нежный ветер лился из распахнутых окон. Он еще не успел пропитаться летним зноем и дорожной пылью, а потому нес с собой облегчающую прохладу. Уличный фонарный свет проникал в кухонные стеллажи, освещал главный алтарь пекарни - печь.

  Прелесть новой Ритиной должности, как менеджера торгового зала, состояла в том, что она получила уникальный доступ к единоличному владению всем кухонным оборудованием на протяжении долгих ночных часов. Оставаясь допоздна, девушка выжидала, когда последний поваренок уходил домой, затем доставала свои скромные припасы муки, специй и начинок, отправлялась творить. Ничего не могло сравниться для Риты с волнительным мгновением, когда пальцы окунались в еще теплую мучную пыль, яичные желтки разбивались о крохотные соленые кристаллики, а дурманящий аромат дрожжей заполнял легкие. Казалось, что в этот миг она и была по-настоящему живой: находилась на своем месте.

  Долгие месяцы экспериментов с пропорциями корицы, ванили и шафрана начали, наконец, давать свои результаты. По крайней мере, так думала Рита до одной из злополучных майских ночей. В этот же день девушка запланировала принести в мир божий очень простое, но при этом очень уютное блюдо, рецепт которого придумала сама. Печь она собралась хлеб: вроде бы ничего особенного, но секрет его был в пряных травах, крапиве и ромашке, которые предавали рыхлому телу хлеба особый летний привкус.

  Поставив настоявшуюся опару, девушка увлеклась нарезкой трав, не заметив, что дверь за спиной у нее тихонько всхлипнула. Если б только знала она в тот миг, что Евгений Викторович, более известный всем работникам пекарни, как "Главный пекарь Горошинка Е. В." получил отворот поворот от своей возлюбленной Веры Брониславовны и планировал залить горе тем самым ромом, который Рита при нем отправила в тесто.

  Но девушке в этот вечер везло: Горошинка волну негодования удержал и, пристроившись в уголке, решил узнать для чего же был распотрошен его личный склад алкоголя. Привлеченный полетом девичьей кулинарной фантазии, он дожидался пока духовой шкаф перестанет работать, а хлеб и его потрескивающиеся от жара корочка, окажется на хлопковом полотне, укрывавшем стол.

  Деликатно откашлявшись, старичок поправил дужки очков и направился к девушке. Рита, успевшая за эту короткую секунду сменить цвет лица от мертвенно-белого до багровеющее красного перевернула в голове все возможные варианты объяснения происходящего.

  - Ну-с? - обратился к ней Горошинка. - И давно печем?

  - Нууу, так, - робко улыбнулась Рита, поняв, что о немедленном увольнении речь точно не идет.

  - И что это? - Горошинка наклонился над сероватой булкой, которая продолжала дымиться, заполнял кухню ароматом горящих в костре палок.

  - Хлеб с травами. Точнее, должен был им быть, но не получился, - Рита попыталась как-то прикрыть сотворенное ее руками чудо кулинарии, но мужчина не позволил ей этого, принявшись разрезать булку на несколько небольших кусков. - Да вам не понравится, - уверяла его Рита. - Если честно, то большая часть моих блюд вообще мало кому нравится.

  - То, что не понравится - это понятно, - отметил Горошинка. - Интересно - чем именно.

  Он поднес горячий комочек теста к лицу, обнюхал его и отправил в рот. Через секунду "проба" оказалась в мусорном ведре, а мужчина спешно запивал ее остатки водой.