Он прижимается ухом к её горячей груди и чувствует гулкие и частые удары, похожие на топот маленьких ножек.

- Ты пойми, я не оправдываюсь и не считаю, себя белым и пушистым, но мне ещё очень далеко до всех этих “бизнесменов”, - шепчет он, слушая топот.

- Игорь, существуют определённые правила, законы, которые не нами придуманы и не нам их нарушать. - Ножки начинают топать быстрее.

- Котёнок, вот только не превращайся, пожалуйста, в школьную училку, - Кир, приподнявшись, мягко хватает её за вздёрнутый носик. - Ты сейчас говоришь словами, которые вдолбили тебе в голову разные дяди и тёти. Этим дядям и тётям в своё время тоже кто-то это вдалбливал. Правила придумывают для того, чтобы дурить идиотов, которые думают, что играют в честную игру. Но потом оказывается, что по правилам играют только эти идиоты, а все остальные их просто обжуливают. И всё потому, что они не могут понять, что эта игра без правил, и каждый играет, как может, в меру своих способностей.

- Значит, я просто по-другому воспитана. Отец всё время говорит, что ни копейки не украл…

- Честных людей, таких как наши отцы очень мало, и это те люди, которые будут играть по правилам до конца.

- Честный… - Алёнка садится, обхватив руками колени и положив на них голову. - Не такой уж он и честный. Так же, как все яйца и куриц с фермы таскает. Так же, как все, мать по пьяни избивает. Изменяет ей, так же, как все. - В её голосе Кир улавливает металлические нотки.

- Тем более, грош цена всем этим его словам. Ты же сама видишь, что они ничего не значат. За такими словами легко прятать бесконечное воровство и обман.

Я, в отличие от твоего отца, хотя бы честен перед тобой и перед собой тоже.

- Это и страшно! Может все эти люди и мой отец живут так и не понимают, что это неправильно. А ты делаешь это сознательно.

- Да, сознательно, - голос Кира твердеет. - Я делаю это ради азарта. Мне просто нравится рисковать, нравится что-то придумывать. Да, я делаю всё тоже, что и эти “бизнесмены”, только в отличие от них, меня больше увлекает процесс, а их цель заработать побольше бабок, и сделать это любыми путями.

- Хочешь сказать, что тебя не интересуют бабки? - Алёнка смотрит на него с интересом, как будто зацепившись за что-то, пытается вытащить это на свет, чтобы рассмотреть поближе.

- Нет, старше тридцати не интересуют. - Шутка Кира доходит до Алёнки не сразу, она какое-то время наморщив лоб, пытается понять, о чём это он, пока не замечает улыбку в уголке его рта.

- А если серьёзно?

- А если серьёзно, - Кир делает глубокий вдох, и продолжает говорить на выдохе, - я получаю удовольствие от самого процесса, от риска, от свободы, от жизни. Иногда это опасно, но не опаснее, чем откровенно нагибать людей, рискуя получить пулю в лоб.

- Может это и хорошо, когда ты один. А ты не задумывался о том, что в твоей жизни появится ещё кто-то? Что тогда?

- Уже появился. В моей жизни уже появился “кто-то”! - Кир целует округлую небольшую грудь и утыкается в неё носом.

- Как же тогда быть с твоей свободой, если этот “кто-то” вдруг поставит тебе ультиматум: или я, или свобода?

Кир берёт паузу, собираясь с мыслями, наконец, решившись, начинает говорить.

- Зайчик, если ты сейчас поставишь мне такой ультиматум, я выберу тебя.

- Ты говоришь это как-то обречённо. Знаешь? Я не хочу ставить тебе никаких ультиматумов. Почему мы не можем наслаждаться свободой вместе?

- Ты просто прочитала мои мысли, - Кир счастливо улыбается.

- Я готова! - говорит Алёнка, как будто решившись на что то. Кир поднимает голову и смотрит на неё в недоумении.

- Я готова разделить с тобой эту жизнь, - её глаза вдруг загораются как у кошки, а щёки начинают наливаться румянцем.

- Ты хочешь сказать, что готова жить с преступником?

- Жить с преступником и быть преступницей это одно и тоже. Я готова стать преступницей. - Кира повергает в шок эта фраза, и он мотает головой из стороны в сторону.

- Не-ет! Не-ет, ты не такая, ты не можешь… - Алёнка придвигается к нему в плотную, так что её губы находятся напротив его глаз. Он видит, как оттягивается нижняя губа, обнажая розовые дёсна и ровные белые зубки.

- Па-да-ем! - она произносит это медленно, по слогам, как волшебное заклинание. И только в этот момент Кир осознаёт, что зайчик превратился в хищного волчонка.

***

Он сидит на диване и мелкими глотками тянет приторно сладкий пряный “Херес”. Из головы не выходит их последний разговор. Он понимает, что взял на себя некую ответственность и теперь ощущает её бремя. Что они будут делать дальше? Что они будут делать уже сегодня вечером? Когда он был один, или с друзьями эти вопросы никогда не возникали в его голове, он всегда жил настоящим моментом. Но сейчас появился кто-то, перед кем он чувствует ответственность и хочешь не хочешь нужно строить какие то планы на будущее, хотя бы на ближайшее. Алёнка уже двадцать минут в душевой, из которой доносится весёлый шум воды. Номер нужно покинуть ближе к вечеру, оставаться дольше уже опасно. Вино приятно кружит голову и в ней начинают появляться кое-какие наброски. Ухватившись за новую идею, Кир говорит сам себе “Как же я про тебя забыл? Сегодня жди гостей”.

Алёнка выходит из душевой в белом вафельном халате, растирая голову полотенцем.

- Ты с кем говоришь?

- Да это я так, мысли вслух.

- Вот тебе и люкс. Тараканов больше, чем у нас в общаге, с потолка падают.

- Где, в ванной? - Кир подскакивает с дивана, словно услышав новость, что с потолка в ванной сыплются деньги. - Тараканы, это хорошо… - мычит он себе под нос, хватая со стола спичечный коробок и вытряхивая из него содержимое.

Алёнка недоумённо пожимает плечами.

- Зачем они тебе?

- Как зачем? Это же наши кормильцы, - уже из ванной слышится голос Кира. - Иди сюда, мой золотой… Вот так. Ох какой красавчик.

Он выходит из ванной с довольным видом. На повторный вопрос Алёнки, зачем ему тараканы, он целует её в щёку.

- Вечером увидишь…

Когда они идут через пустынный холл от лифта к стеклянным дверям, Кир замечает, что администратор так же исправно несёт вахту, уткнувшись лицом в подставленные ладони.

Уже смеркается, снегопад сменился терпким морозом, от которого из носа и рта обильно клубит пар.

- Я бы съела сейчас чего-нибудь горяченького, - мечтательно говорит Алёнка.

- Я бы тоже не отказался. Тогда идём искать место, где кормят горяченьким. - Кир решительно берёт Алёнку за руку, и они переходят на другую сторону пустынной заснеженной улицы. Они идут вдоль серых кирпичных домов, то и дело скользя по наледи. Кир хорошо знает этот район. Здесь он почти дома. Район “Площади” граничит с районом “КПД”, поэтому здесь он чувствует себя спокойно и уверенно. За последний год здесь всё поменялось. В первых этажах жилых домов открылось множество магазинов, мастерских и кафе.

Кир внимательно читает вывески:

- “Енот”, комиссионный магазин. Хм… Странно, почему Енот. Наверное погремуха хозяина, - вслух рассуждает он.

- “Прогресс”, промышленные товары. Нет это нам не нужно, вот. - он останавливается перед вывеской “Кафе-бар Мираж”. - Пойдем посмотрим, что это за “Мираж” такой.

Киру с трудом удаётся удерживать подпружиненную тяжёлую дверь, пока Алёнка проскакивает вперёд. Внутри помещения их обдаёт теплым и мягким запахом сдобы. Крохотный зал, вмещающий в себя пять столиков, стоящих в ряд как парты в школьном классе, абсолютно пуст. Откуда-то из-за двери в дальнем углу слышатся позывные радио “Европа плюс”. Это единственный признак, говорящий о том, что в кафе должен быть ещё кто-то живой.

Они решаются сесть за последний от двери столик и продолжают растерянно разглядывать помещение.

Полный дядька средних лет, в бардовой жилетке поверх серой рубахи, выходит из боковой двери и идёт в противоположный от них конец зала, словно не замечает посетителей. Кир взмахом руки пытается обратить на себя внимание, и дядька отвечает жестом указательного пальца, мол я всё прекрасно вижу, сейчас закончу важные дела и подойду. Он протирает стойку, потом берёт меню и не спеша направляется к ним.