Иккинг больше не приходил. И я рада этому. Я боялась снова увидеть его. Боль в его глазах убивала меня. Пусть он ненавидит меня. Так будет лучше. Я его не заслуживаю. Как и его веры.

На утро четвертого дня, Хеддер сообщает мне, что настал день суда.

— Это будет быстро, Астрид, — говорит она.

— Ладно, — так обычно бывает, когда виновного выгоняют.

Она смотрит в потолок, куда угодно, но не на меня.

— Нет, я имею в виду… после того, как твое заявление будет принято, ты будешь осуждена. Сегодня.

— Я поняла, — не важно, как скоро меня выгонят. Это все равно произойдет. — И когда меня выгонят?

— Я не думаю, что они будут ждать до запланированного дня. Миссис Хеддок

настаивает, чтобы ты немедленно покинула город. Она говорит, что ты слишком большая угроза.

И они хотят использовать тебя в качестве примера. Чтобы такого рода вещи не повторялись.

Я киваю, хотя моя шея онемела от страха.

— Спасибо, что сказала мне.

Хеддер, наконец, смотрит на меня.

— Если ты хочешь что-то сказать, то сейчас самое время. Еще не поздно все исправить.

— Поздно, — я качаю головой. — Ты же включила динамик в тот день, не так ли?

— Да. Я надеялась, что это поможет тебе принять правильное решение.

Я не отвечаю, и она расстроено вздыхает.

— У меня будет шанс… — я делаю паузу и очищаю горло. — У меня будет шанс

попрощаться с моей семьей? — даже после всего, я все еще люблю их. Они по-прежнему в моей крови, и хотя мы разочаровали друг друга, хотелось бы увидеть их в последний раз.

Глаза Хеддер вспыхнули, и она отводит взгляд.

— Они не хотят с тобой встречаться, Астрид.

— Ох…ладно…

— Но Иккинг спрашивает…

— Нет! — восклицаю я. — Не надо Иккинга, — я понятия не имею, почему он захотел встретиться. Может, он все еще любит тебя, шепчет голос в моей голове. Искра надежды начинает гореть, но я тут же тушу ее. — Я не хочу видеть его, — говорю я уже тише. — Но ты можешь

передать ему сообщение от меня?

— Какое?

— Ты можешь сказать ему, что мне жаль? — я делаю паузу, обдумывая, что еще сказать.

Но я должна рискнуть. — И скажи, чтобы был осторожен.

Хеддер делает шаг ближе к решетке.

— Почему? — спрашивает она.

Я не думаю, что мой отец попытается снова убить Иккинга. Ему придется найти какой-то другой путь, чтобы получить то, чего он хочет. Но он все равно в опасности. И это лучшее, что я

могу сделать.

— Скажи ему, чтобы он не доверял людям, — говорю я. — Несмотря ни на что.

После долгой минуты молчания, Хеддер кивает.

— Хорошо, — она открывает дверь и выходит. — Удачи, Астрид.

Я не думаю, что удача мне поможет, но я даю ей маленькую улыбку. Она всегда была добра ко мне, даже сейчас.

Как только она ушла, я сворачиваюсь калачиком на раскладушке. Я пытаюсь

прислушаться, но слышу только лязганье решеток.

Я вспоминаю кожу Иккинга под своими пальцами и надеюсь, что когда-нибудь он сможет простить себя за любовь ко мне. Я надеюсь, что он найдет другую девушку, получше меня. Ту, которая заслуживает веры. Я надеюсь, что он побывает возле океана и нырнет в соленую воду.

Слезы текут из глаз, и я рада, что никто меня здесь не видит.

Иккинг спросил меня как-то, кем я хочу быть, и я думаю, я знаю ответ сейчас. Я хочу быть сильной и достаточно храброй, чтобы сделать трудный выбор. Но я хочу быть справедливой и

любящей достаточно, чтобы принять правильное решение. Даже после всего, я не сожалею, что полюбила Иккинга. И не жалею, что выбрала его, даже не смотря на то, что мне пришлось пожертвовать собой. Это мой выбор и я горжусь им. Если это делает меня мягкой, то это мягкость, с которой я могу смириться.

Они оставили меня на скамейке в коридоре перед залом суда. Я смотрю перед собой и изо всех сил стараюсь ни о чем не думать, когда рядом со мной садится отец.

— Папа? — спрашиваю я неуверенно.

— Я ненадолго, — говорит он. — Охранник сказал, что у нас только пять минут, — он

кладет руку на мою щеку.

— Я так рада, что ты пришел, — говорю ему я, пытаясь улыбнуться.

— Ох, Астрид, — вздыхает он. — Что ты натворила?

У меня сжимается горло от его слов.

— Что я должна была сделать, папа.

Он качает головой, опуская руки.

— Они выгонят тебя.

— Прости, папа, — я шепчу. — Я люблю тебя.

По его щеке течет слеза. Я никогда не видела моего отца плачущим.

— Я тоже тебя люблю, — говорит он.

— Но не достаточно, чтобы спасти меня, — говорю я, мой голос сильнее, чем я ожидала.

Мой отец встает и смотрит на меня сверху вниз.

— Ты сделала свой выбор, Астрид.

— Да, — говорю я, встретив его взгляд. — И ты сделал свой.

Зал суда переполнен людьми, когда меня вводят. Все вытягивают шеи, чтобы взглянуть на предателя. Несколько человек шипят на меня, как я прохожу мимо, но я смотрю только вперед.

Я подошла к столу защиты и, после того, как я заняла свое место, двое охранников встают

за моей спиной. Коллега Виктории Дагур уже сидит за столом. Он спустился в камеру один раз, чтобы сказать мне, что он представляет меня. Хеддер, очевидно, проигнорировала

мою просьбу обойтись без адвоката. Хотя это и не имеет большого значения. Он дает мне мрачную улыбку, прежде чем встать в центре зала. Позади, я слышу гул голосов, но я не могу

сосредоточиться на словах. Я сомневаюсь, что хочу их услышать.

Голоса позади меня становятся громче, и я говорю себе не разворачиваться. Но мое любопытство сильнее, чем мое опасение, и я поворачиваю голову влево. В зал вошли Президент и

миссис Хеддок, а за ними — мой отец и Иккинг заходит последним. Он смотрит в мою сторону. Он не отводит взгляд от меня, когда садиться в первом ряду за прокурорским столом.

Никто не садиться позади меня.

Я все еще чувствую, что Иккинг смотрит на меня, даже после того, как я поворачиваюсь к передней части зала суда. Я держу глаза на двери, через которую войдет судья и произнесет мой

приговор.

— Всем встать, суд идёт.

Дагур кладет руку под мой локоть, но я встаю сама. Я не боюсь того, что произойдет в этом зале. Я боюсь того, что будет после.

Судье около пятидесяти, у него короткие, темные волосы с проседью и очки в

проволочной оправе. Я никогда официально не встречалась с ним во время моей работы, но на

расстоянии, он всегда казался достаточно дружелюбным.

— Мистер Вереск, — говорит он, глядя на Дагура поверх очков. — Я понимаю, что ваш клиент признает себя виновным?

— Это верно, Ваша честь.

Судья смотрит на меня и манит меня пальцем. Мой желудок делает кувырок, но мне удается сдержать свои нервы. Я подхожу к стойке обвиняемого и смотрю на публику. Мои глаза скользят по лицам и, наконец, останавливаются на Иккинге. Он все еще смотрит на меня, его лицо серьезно. Я понятия не имею, о чем он думает.

— Вы обвиняетесь в покушении на убийство первой степени. Какое ваше заявление? —спрашивает судья громко, и я возвращаюсь к реальности.

— Виновна, — говорю я без колебаний.

Все тут же зашептались. Если ты говоришь, что ты виновен, то тебе поверят на слово.

— Учитывая необычный характер этого дела, президент просил меня произнести свой приговор и немедленно проводить вам за забор, — теперь все шокировано замолчали. На лицах

некоторых написана радость. Иккинг, тоже, кажется, удивлен. Он поворачивается к родителям, а затем опускает голову.

Я пытаюсь сказать ему глазами, что все в порядке. Последнее, что я хочу, чтобы он не беспокоился обо мне. Я хочу, чтобы он меня забыл и двигался дальше. Ему не нужно беспокоиться. Я готова к тому, что грядет.

— Астрид Хофферсон-Хеддок, вы приговариваетесь к изгнанию за забор. Приговор вступает в силу немедленно.

Зал наполняется тихими голосами. Я слышу, что Иккинг назвал мое имя, но я знаю, что я не должна смотреть на него, хотя я не могу уйти, не увидев его в последний раз. Я кидаю на него