– Знаете ли, Ваше Величество, что, хорошо знакомый вам, принц де Линь, сравнивал вас с Генрихом Четвертым.

– С Генрихом? – насмешливо переспросила императрица. – За каковые заслуги?

– К тому же, он считает вас человеколюбивой и великодушной, как наш, любимый народом, король!

Екатерина усмехнулась:

– Стало быть, вы имеете в виду молодого Людовика Шестнадцатого? Но он себя еще никак не зарекомендовал…

Де Сегюр смутился, но тут же выдал:

– Принц де Линь сравнивал вас и с Людовиком Четырнадцатым тоже.

Екатерина бросила на него иронический взгляд, но ничего не сказала.

Сегюр настойчиво продолжал:

– Принц считает вас величавой и добросердечной, к тому же, как и наш король-Солнце, удачливой в войнах.

Екатерина звонко рассмеялась. Прервав свой смех, она отметила:

– Ох, уж сей неугомонный де Линь! А ведь мы с ним почти ровесники. – Екатерина паки выдержала недолгую паузу, и продолжила: – Каковая же я удачливая, граф, коли я до сих пор до конца не могу одолеть турок?

Встав с кресла, она медленно прошла к окну, отодвинула портьеру, выглянула во двор. Де Сегюр и Ермолов встали тоже, но Екатерина жестом усадила их назад.

За то время, пока императрица шла от своего места к окну, де Сегюр оформил свой ответ:

– Ваше Величество, вы бы давно разгромили их, ежели б вас не останавливало несогласие христианских монархов. Вся Европа была в удивлении, когда ваш флот прошел через океан в Средиземное море, пробудил греков, засим взорвал турецкий флот в Чесменском заливе! Побежденный султан вынужден был пойти на постыдный мир, уступив вам Новую Сербию, Азов, Таганрог, дозволил плавание через Черное море, признал независимость Крыма. Можливо еще перечислять…. Мыслю, сего довольно ….

Императрица слушала его, обернувшись к нему приветливым лицом, и, довольная его горячей речью, поблагодарила:

– Приятно мне слышать от вас сии похвалы, граф. Знать, достойна я их, ведь вы человек искренний. Что же еще имеете вы мне сказать, граф? – спросила она, пряча улыбку.

Токмо де Сегюр открыл, было, рот, как она его перебила, молвив с некоторым кокетством:

– Однако у меня правило: никогда не позволять льстецам осаждать себя, я даю почувствовать, что не люблю ни похвал, ни низостей.

– От подозрения в низости, Ваше Величество, конечно, меня увольте, – почтительно ответствовал граф, – но, увы, о вас, Ваше Императорское Величество, я могу говорить бесконечно!

Императрица сделала удивленное лицо:

– Вот как! Весьма любопытно!

С видимым интересом, улыбаясь и косо поглядывая на своего страстного собеседника, она вернулась к своему креслу. Французский посол продолжал на восторженной волне:

– Среди прочего, я особливо восторгаюсь бронзовым Петром Великим, коего, по вашему повелению, изваял мой талантливый соотечественник, Фальконе.

Екатерина, все улыбаясь, смотрела то на неугомонного молодого посланника, то на Ермолова.

– Да! – ответствовала она ему. – Таковому Великому человеку, грех было не поставить великолепное изваяние! А как у вас с памятниками?

– Есть и королю-Солнцу, и королю Генриху, некоторым военным и морским знаменитостям…

Ермолов, с видимым интересом, наблюдавший их беседу, вдруг склонился над императрицей и что – то шепнул ей на ухо. Выслушав его, она, любезно улыбнувшись ему, молвила:

– Кстати, граф, Александр Петрович любопытствует о вашем знатном морском путешественнике, Лаперузе…

Де Сегюр кивнул:

– Теперь, колико я ведаю, он обследует восточные и северные моря, Ваше Величество.

Императрица, переглянувшись с Ермоловым, заметила:

– Мои морские исследователи тоже сейчас в тех водах. Можливо, они где-то даже пересекутся. Я дам приказ, чтоб российские офицеры встретили сего достойного француза подобающим образом.

Луи де Сегюр, в благодарном порыве, встав, склонился перед императрицей.

– В свою очередь, Ваше Императорское Величество, – радостно воскликнул он, – с превеликим удовольствием я попрошу нашего министра отдать подобное распоряжение по отношению и к вашим исследователям!

Императрица чуть склонила голову, выражая ответную благодарность.

Императрица планировала в начале июня отправиться из Балтийского моря, через Ладожское озеро, Волхов, озеро Ильмень, Мсту, Тверцу и Волгу, дабы проехать к Каспийскому морю, с намерением осмотреть работы, предпринятые для окончания канала, соединяющие два моря. Вызвав с Украины графа Кирилла Разумовского и оставив вместо себя управлять столицею, Ея Величество Екатерина Алексеевна, в начале лета без всякого конвоя, отправилась в путь, в сопровождении императорского кортежа из двадцати карет. В карете с государыней ехала статс-дама Анна Протасова и флигель-адъютант Ермолов. Почти постоянно при ней находился обер-шталмейстер Лев Нарышкин и попеременно садились князь Потемкин, Кобенцель, Фитц-Герберт, Сегюр, и иногда племянница Потемкина, графиня Екатерина Скавронская. Потемкина сопровождал его секретарь Попов Василий Степанович, его правая рука, левой же рукой его являлся Михаил Иванович Ковалинский, коий оставался в Петербурге, управляя его канцелярией.

– Господа, – объяснял свите князь Потемкин, – мы будем трогаться каждый день в восемь утра, около двух часов будем останавливаться обедать в городах и селах, вечером, около восьми, останавливаться на отдых. После обеда все мы сможем проводить время в беседах и карточной, или иной игре. Понятно всем?

Все в разнобой ответствовали, что все преотлично задумано. В Боровичах кортеж пересел на красивые галеры, в каждой из которых музыканты играли приятную музыку. Галера императрицы была великолепна! К ней иногда причаливали на лодках и Кобенцель, и де Сегюр, и Фитц-Герберт, и Потемкин. Луи де Сегюр и князь Григорий Потемкин умудрились выкинуть мальчишескую выходку – проехались на маленькой лодке через опасные Волховские пороги. Екатерина побледнела, когда ей указали на лодку, трепещущуюся в бурном течении. При появлении отважных авантьюиристов, она их изрядно пожурила. Князю же досталось от нее, когда они остались наедине:

– Я еще могу понять сего молодого, ищущего приключения, повесу. Он француз, ему море по колено! – отчитывала она его, хмуря брови и явно сердясь, за испытанный не ложный страх. – Али тебе безразлично, князь, что было бы со мной, буде случилось какое несчастье с тобой?

Она отвернула от него лицо. Потемкин, виновато улыбаясь, неловко поправляя шелковый шейный платок, ответствовал:

– Боже милостивый! Ну, не случилось же ничего! Разве ж я бы пустился в таковое плавание с нелепым риском для жизни, всемилостивейшая государыня?

Екатерина молчала. Князь, переминаясь с ноги на ногу, даже сглотнул от волнения. Обошел стол, встал перед лицом государыни:

– Ну, простите великодушно, государыня-матушка! Более не позволю себе вас стращать подобными выходками. Ей Богу!

Екатерина улыбнулась:

– То-то же, – молвила она сердито, хотя, князь чувствовал: сам безрассудный поступок ей понравился.

Все были поражены Божественной красотой озера Ильмень. Бесконечный разлив его напоминал безгранично-большое море. Все оно было покрыто множеством шлюпок самого разного размера с разноцветными парусами. Владельцы оных поочередно подплывали к кортежу, выкрикивая радостные приветствия.

Предприимчивый де Сегюр ни на минуту не забывал поручения Верження о том, что он должон, во что бы то ни стало, добиться установления торгового договора с Россией. Теперь, когда все отдыхали, наблюдая красоты озера, ему показалось самое время поговорить с князем Потемкиным о своем насущном. Он направился было в каюту Светлейшего, но встретил его на палубе. Лицо его было неприветливым и мрачным. На приветствие ответил сухо и отрывисто, не глядя в лицо. Обиженный дипломат спросил его:

– Что случилось, любезный князь? Вы задумчивы, рассеяны… Мне кажется, будто вы на меня сердиты. Нельзя ли мне узнать причину сей перемены ко мне. Намедни, я заметил таковую же холодность со стороны императрицы. Не кроется ли тут, какая придворная сплетня?