– Не очень-то похоже на научную фантастику – заметил я.

– Послушай, Бен, с тебя не убудет, – уговаривала меня миссис Лоренц. – Она тебе понравится, обещаю.

– И это после слов, что вы сами не читали книгу?

– Почему ты до сих пор стоишь тут, вместо того чтобы читать?

– Она написана девчонкой, – не успокаивался я.

– И что?

– А я – пацан.

– Возьми печенье, пацан. И можешь приоткрыть дверь пожарного выхода.

Миссис Лоренц разрешала мне так делать в дни, когда у меня случались приступы астмы. С легким ветерком гораздо приятнее читать. На самом деле в ту секунду я и не предполагал, что моя встреча с Анджелиной и Рондой, повлекшая за собой бегство от Рэйберна, начавшийся приступ астмы и приоткрытая дверь перевернут всю мою жизнь с ног на голову.

Я подпер дверь одним из грязных старых томиков энциклопедии – «От Гаргантюа до Диатеза. Том 5», – которые миссис Лоренц все время пыталась кому-нибудь спихнуть, и устроился на своем обычном месте, за столом, спрятанным подальше от всех. Стены библиотеки украшали отпечатанные с помощью трафаретов огромные картины, а также старые фотографии времен, когда Кони-Айленд еще считался самым известным пляжем в Америке. Особенно я любил снимок под названием «Царство грез ночью», на котором был запечатлен Луна-парк 1905 года – тот, что расположен прямо на берегу океана. Его башня напоминала слабо светящееся солнце; она сияла, словно мед, если бы тот подсвечивался ангельским электричеством, наполненным прекрасными пожеланиями.

Я вдохнул из ингалятора и уставился на «Перья». На обложке книги красовалось – угадайте что? – правильно, перо. Ни тебе космических кораблей, ни взрывающейся «Звезды Смерти», ни даже банального светового меча. Если вкратце, то история начиналась так. В одной школе появился новенький мальчик. Кто-то звал его Малышом Иисусом[3], другие считали чудиком и жестоко над ним издевались. Очень похоже на меня. Нет, не в плане издевательств. Просто я всегда чувствовал себя чужим. Никуда не вписывался, не знал, кем быть или чем заниматься по жизни. Точно я какая-то ошибка.

В скором времени я уже был на последней странице. История оказалась из разряда тех, что быстро заканчиваются и оставляют тебя с мыслями, а что же случилось дальше с героями, которые стали тебе практически друзьями, только не такими надоедливыми. Фрэнни, от чьего лица ведется рассказ, хочет стать писательницей. Ее учительница говорит, что каждый день происходит что-то особенное, а потому Фрэнни стоит замечать эти мгновения и записывать их на будущее. Здесь я согласен. Уверен, Тимоти Зан тоже так делал, когда писал своего «Наследника империи». Но следующие ее слова о так называемых особенных мгновениях меня смутили: «Некоторые из них могут оказаться прекрасными, наполненными смехом, надеждой и светом. Такие мгновения остаются с нами навсегда».

А вот это неправда. Ничто не длится вечно. Научно доказанный факт. События происходят и заканчиваются, их невозможно вернуть.

Эйнштейн утверждал, что мы способны путешествовать в будущее, а космонавты его теорию доказали. Однажды они синхронизировали двадцать часов и десять из них взяли с собой в космос. Там они в течение шести месяцев вращались по орбите со скоростью 1 7 000 миль в час, почти пять миль в секунду. А вернувшись на Землю, сверили время. Все часы в Центре управления полетами спешили на 0,007 секунды по сравнению с теми, что побывали в космосе. Понимаете, что произошло? Они на долю секунды переместились в будущее. Можете сами проверить, если мне не верите. Значит, если вы будете перемещаться с огромной скоростью, например со скоростью света, то по возвращении на Землю часы будут показывать время на много-много лет вперед. То есть вы окажетесь в будущем. Однако проблема заключается еще и в том, что Эйнштейн математическим путем доказал обратное – невозможно вернуться в прошлое.

Я уставился на фотографию Луна-парка 1905 года. Мне никогда не суждено там оказаться. Не ощутить спокойствия среди отражающихся на лице золотистых и серебристых огней. Не увидеть мир с вершины этой башни. И не поверить в то, что волшебство существует по-настоящему.

Вдруг за дверью раздалось шипение. Похоже, в переулке на кого-то напала кошка. А затем послышался дикий вопль – так, словно в них вселяется демон, орут коты, когда злятся.

Я выглянул в переулок. В эту минуту кошка как раз разбиралась с кем-то небольшого размера. И этим кем-то оказалась собака.

Шикнув на кота, я прогнал его. На дрожащего пса было жалко смотреть. Шерсть подрана, из пасти торчит язык. По бокам глядят немытые глазки. Изогнутый погрызенный хвост, насколько можно было увидеть, трясется и зажат между лапами. Он был похож на креветку. Весил, наверное, не больше восьми фунтов. И судя по седым волоскам на морде, уже немолодой. Когда я подошел, чтобы погладить пса, тот пригнулся и убежал. Я попытался найти его, но собаки и след простыл.

После случившегося я вернулся с «Перьями» к миссис Лоренц.

– Ну как? – спросила она.

– Я расстроился.

– Так это же здорово.

– Здорово?

– Почему ты расстроился, Бен?

– Не знаю. Вы можете ее отложить для меня?

– Ты не хочешь взять ее домой? – предложила она.

– Я забыл сегодня рюкзак.

– Она же весит всего четыре с половиной унции, еще и название подходящее – «Перья». Разве ты не унесешь ее в руках?

Я выглянул в окно. Возле ящиков с бесплатными газетами, куда все бросали мусор, ошивалась стайка парней. Эти-то наверняка отберут у меня книгу и порвут ее. И будет ветер гонять по двору обрывки истории про Фрэнни и Малыша Иисуса.

– Откуда вы знаете, что она весит четыре с половиной унции? – спросил я.

– Предполагаю, – ответила миссис Лоренц и положила книгу на почтовые весы. – Ровно 4,5 унции.

– Вы точно не человек, – заключил я.

Она кивнула и, подавшись вперед, прошептала:

– Да, я – библиотекарь.

Потом что-то написала на липкой бумажке и приклеила ее к книге. Тут случилось самое странное. У нее внезапно задрожали губы, и она, как мне показалось, чуть не заплакала.

– Не забудь ингалятор, – проговорила женщина и, отложив книгу в сторону, стала показывать какому-то пареньку стопку с видеоиграми.

Я перегнулся через стойку, чтобы посмотреть, что же она написала в записке, и увидел слова: «Отложено для моего Бена».

Мне будет ее не хватать, когда мы с мамой в следующем году переедем в Майами. Я даже готов завести аккаунт на Фейсбуке на случай, если мы вдруг больше никогда не увидимся. Я отправлю миссис Лоренц самый большой подмигивающий смайлик в знак признания ее доброты, которую она проявляла ко мне все эти два года. Я уж не говорю о ее удивительной мудрости. Если надо, я буду присылать ей смайлики каждый день.

Я как раз выходил из библиотеки, когда на пороге появилась девочка, пришлось придержать для нее дверь. На ней были берет цвета лайма, огромные очки, блестящий шарф и застегнутый наглухо красный пиджак с золотыми пуговицами, несмотря на двадцать три градуса за окном. Фиолетовые перчатки без пальцев и высокие кеды с розовыми блестками довершали образ. Она буквально переливалась всеми цветами радуги. За плечами у нее висел сетчатый рюкзак – видимо, для того, чтобы можно было всем демонстрировать свою крутость лежащими внутри книгами.

Однако крутые уличные парни с такими не водятся. Ведь она из тех девочек, которые в случае, если ты отпустишь глупое замечание насчет ее книг, перчаток или чего-то еще, своим ответом могут выставить тебя полным дураком прямо перед твоими друзьями. Даже самый тупица знает, что не стоит связываться с фифами. А уж она-то была из их числа.

Девочка остановилась, чтобы проверить входящие сообщения. И тут очень кстати оказался я. Все то время, пока она печатала ответ, я держал для нее дверь. А закончив, она пронеслась мимо меня, даже не поблагодарив.