– Это пройдёт, когда я съеду, ― серьёзно ответил Йен.

– А ты уже собрался?

– Пока нет, но скоро. Я уже большой. И дом себе присмотрел. Ты слышал, что Шуша сегодня съедет?

– Не слышал, а что, она говорила?

– Она давно всем говорила, ты где был?

– Считал курс муки к курсу металла, ― признался Харуун, почёсывая в затылке. ― Ладно, нужно будет зайти к ней и поздравить. Пока, я побежал, хорошей воды!

Он отворил калитку ― шаткую часть заборчика, кое-как подвешенную к остальному забору, и вышел на улицу, минуя кусты, сидящие возле.

Улица была широка, Харуун знал, что она по ширине повторяла ту улицу, которая проходила здесь раньше. Чтобы дойти до противоположной её стороны, нужно было пересечь сначала пешеходную и проезжую часть. Там можно было беспрепятственно ходить и там вполне могли разминуться две запряжённые свиньями повозки. Затем ― миновать центральную часть, где были устроены длинные огороженные грядки, потом опять пройти по пешеходной части и той, что предназначалась для проезда ― и только тогда можно было упереться в забор соседей напротив.

Дома на всём протяжении улицы были двух или трехэтажными, со скособоченными крышами и покосившимися трубами. Построенные из старых кирпичей снизу и новых вверху, из кусков старых зданий, они порой теснились, налезая друг на друга. Между ними часто зияли зазоры, и через некоторые из них даже при желании взрослый человек не мог бы протиснуться. Дома стояли по пять, по шесть, по восемь на том пространстве, которое в прошлые времена, как гласили скудные сведения, занимало одно здание. Теперь же былое величие померкло и все уменьшилось ― и дома, и обжитое пространство, и человеческое могущество, и отведённый человеку срок жизни.

Первым, на кого король наткнулся на улице, был огородник Пелле. Он сидел к нему спиной и возделывал грядку с морковью.

– Уже трудишься? ― доброжелательно спросил Харуун, подавив желание пройти мимо. Пелле дёрнул плечом, не глядя на него. Он ещё обижался на короля за отказ в прошении о переселении.

– Не стоит тебе сердиться, ― сказал Харуун, когда молчание слишком уж затянулось, а стоять как дурак было уже совсем неловко. ― Сам знаешь, что нельзя.

– Летти тяжело ко мне ходить, ― глухо отозвался Пелле, ― там в горку.

– Так ты к ней ходи, ― предложил Харуун, хотя знал, что говорит только из вежливости, ведь всё и так уже было решено.

– Куда уж! Сам знаешь, как она живёт, с двумя детьми, никто ещё не съехал. Предлагаешь нам любиться на полу на глазах у детей?

– Пошлите их куда-нибудь! ― не выдержал Харуун. ― Почему на меня обижаешься? Не я устанавливал правила.

Пелле выпрямился, посмотрел с прищуром, по его бородатому красному лицу тёк пот.

– Не ты. Но ты подумай, что надо сначала выполнять ― дух закона или букву?

Харуун смолчал, и так понимая, что все знают ― он слишком мягкотелый, норовит войти в положение каждого, а отказав, начинает мучиться и думать, правильно ли сделал.

– Что плохого, что жене будет ближе ко мне ходить? ― продолжал Пелле, размахивая тяпкой. ― Не станем же мы с ней под одной крышей ночевать, в самом деле!

– Зато ночевать ты собрался через пять домов от её. Так дело не пойдет, ― рассердился Харуун. ― Иди и подавай на меня в суд, если думаешь, что я неправильно решил. И Трейвендес тебе скажет, что ты неправ! То и есть дух закона, как ты говоришь: всё ради нашей безопасности!

Пелле в последний раз махнул рукой, собираясь было вернуться к своей работе, но в этот момент на них с Харууном налетел Эндрю Тилен, низкорослый и бодрый старичок сорока двух лет, на ходу чем-то перекусывающий.

– Харуун, как хорошо, что я тебя встретил! ― воскликнул он, щеря в улыбке беззубый рот. ― А ты отстань от него, бездельник, ишь чего удумал, законы не для того писаны!

Он схватил Харууна под локоть и оттащил в сторону.

– Что случилось? ― спросил тот, уловив его тревогу.

– Ведь Нэм и Энни не вернулись ещё! ― прошептал Эндрю ему на ухо.

Харуун мгновенно подобрался, и всякие разговоры о допустимости или недопустимости для мужа и жены ночевать в такой опасной близости друг от друга сразу выскочили у него из головы.

– Да ты что! ― тихо воскликнул он. ― Ведь Хана уже рассвет пробила!

– Им же под землёй не слышно, ― философски сказал Эндрю. ― Но они всегда вовремя возвращались. А сейчас что-то нет их и нет. Светили в провал, а всё равно. И верёвка не шевелится.

– Не поднимай шума, ― распорядился Харуун. ― Просто позови к провалу Эндел, Брайана и Вольтара, я буду там. Всё понял?

И, не послушав, что ответил ему Эндрю, он бросился бегом по улице.

Харууну, тренированному и закалённому трудностями, не составило труда добраться до провала, где уже собрались люди, тщетно вглядывающиеся в темноту. Видимо, его распоряжение не поднимать шума запоздало: всё новые и новые горожане тянулись к месту происшествия.

– Пропустите, ― отрывисто приказал Харуун, подбегая к самому провалу. ― Расступитесь!

Провал, как называли обычно в городе вход в подземелье, представлял собой древние, почти полностью раскрошенные ступеньки, сухие только там, где на них падало солнце, а ниже ― мокрые от воды и слизи. У провала стоял хорошо укрепленный ворот, на который была намотана длинная двойная верёвка, уходящая вниз. Она помогала охотникам выбираться наверх, держась за неё, в то время как сами они бывали навьючены тяжёлой, ещё тёплой добычей. Сейчас верёвка не шевелилась, а просто лежала на ступеньках.

– Король тут! ― раздался общий вздох. Санитары, одетые в свои громоздкие костюмы, пытались оттеснить народ подальше.

– Кричали вниз? ― спросил Харуун. Кричать в подземелье не запрещалось, в отличие от крика на улице.

– Ещё как кричали! ― подтвердил за всех Хуанито Эжемаль, который занимался работой по дереву и жил к провалу ближе всего. Голос его был надсажен.

– Бросать факелы побоялись, могли сжечь верёвку, ― добавила юная Кристина Гасс, ученица Ханы, которая вместо того, чтобы сидеть в хранилище времени и отсчитывать про себя секунды, наверняка из любопытства одной из первых примчалась на место происшествия.

Харуун мог бы сам первым очертя голову броситься вниз, но он знал, что у него нет на это права. Из тех, кого он позвал, первым добежал Вольтар, который догадался захватить с собой гарпун. Ему не понадобилось ничего объяснять: для того, чтобы сообразить, что охотники не вернулись вовремя, не требовалось особой смекалки.

– Они выбились из графика всего на пятнадцать минут, ― сказал он, растерянно глядя на черноту внизу.

– Четырнадцать минут одиннадцать секунд, ― поправила Кристина и закрыла глаза, беззвучно шевеля губами, ― так она отсчитывала секунды.

Харуун молча указал вниз, кто-то снял ремень и подал Вольтару, и он уже успел закрепить с его помощью спасительную верёвку у себя на поясе, как вдруг через всё сгущающуюся толпу пробралась Эндел, схватила Харууна за рукав одной рукой и Вольтара за пояс ― другой.

– Однашды я опошдала на двадцать минут, ― прошамкала она. Седые волосы выбились у неё из-под платка, но она не поправляла их. ― Крысы ишкушали меня так, что я едва могла идти, но я выбралашь.

– У тебя не было тогда ученика, ― возразил запыхавшийся Брайан, нагоняя её. ― У Нэма есть Энни, так почему он не послал её за помощью? Нет, что-то случилось, и безоружными нам лучше туда не соваться!

– Тем, кто не имеет отношения к крысоловам, туда лучше вообще не соваться! ― грохнул у Харууна за спиной кузнец Элтар и на всякий случай отвёл его от провала. ― Не стоял бы ты тут, король.

– Я не собираюсь туда падать! ― вскипел Харуун, уязвлённый тем, что его опекают как маленького. ― Приготовить факелы! Оружие! У вас пять минут!

– Пять минут! ― пискнула было Кристина, когда подошедшая Хана схватила её за волосы и оттащила прочь.

– Ты что делаешь! ― шипела она, волоча девчонку за косу. ― Ты позоришь меня! Я сама буду отмерять тут время! Пошла прочь!

Воцарилась сосредоточенная суматоха. Кто-то принёс связку факелов, кто-то ― тёплые вещи, кто-то ― кожаную броню, защиту от крыс. Мёртвая зона вокруг провала давно была нарушена, в минуту, когда охотникам могла грозить опасность, все забыли о том, что могут принести в город опасную болезнь. Ближе всех стояли санитары, Лас, Фаренне и Сильвен, рослые мужчины, которые в том числе занимались охотниками и их добычей сразу после того, как они вернутся. У санитаров было право на многое. Они были с ног до головы облачены в защитные кожаные одеяния, а их лица закрывали специальные фильтры для дыхания. Сейчас они начали одевать Вольтара в принесённую броню охотника.