Рецензенты:

доктор исторических наук, профессор А.Б. Соколов доктор исторических наук, профессор С.Е. Федоров

В оформлении обложки использована картина Уильяма Бичи «Портрет детей сэра Френсиса Форда, дающих монетку нищему мальчику», 1793

© Ю.Е. Барлова, 2018

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2018

Когда в далеком 2007 году я начала изучать историю бедности и отношения к этому явлению, многие высказывали сомнение в актуальности избранной темы: зачем изучать то, от чего мы, слава богу, ушли? Экономика нашей страны, действительно, в то время была на подъеме, «лихие 90-е» казались канувшим в лету кошмаром, все большее число людей могли себе позволить то, что раньше казалось им роскошью: автомобили, поездки заграницу, дорогие предметы быта, «фирменная» одежда…

По мере того, как я работала над этой темой, ситуация менялась, и сегодня бедность, нищета, отношение к этим явлениям, как и к тем, кто столкнулся с ними, помощь нуждающимся со стороны общества и государства – крайне актуальные, злободневные и болезненные вопросы. Опрос, проведенный в мае 2017 года социологами ВЦИОМ среди 1600 человек в в 46 регионах России, показал, что почти 40 % респондентов испытывают нехватку средств на еду или одежду, 41 % считает затруднительной покупку крупной бытовой техники и мебели. Позволить себе большее сегодня могут, по мнению опрошенных, 17 % россиян. Разрыв между богатыми и бедными, по многим оценкам, продолжает увеличиваться, как и численность населения, живущего в бедности. Все это вызывает у людей беспокойство и тревогу, рождает социальное недовольство, ведь уже никем не оспаривается тот факт, что страх остаться без средств к существованию входит в «тройку» самых сильных страхов человека наряду со страхом смерти и одиночества.

Вместе с тем, проблема имеет еще одну сторону, о которой социологи и экономисты вспоминают не всегда: очень часто бедность означает «ощущение себя бедным» – когда человек, не испытывая крайней нужды, сталкивается, тем не менее, с невозможностью поддерживать «приличный», как ему видится, уровень жизни, придерживаться тех стандартов потребления и быта, которые «приняты» в его социокультурной среде. Именно этот фактор порой играет критическую роль, когда ребенку из небогатой семьи покупают гаджет, стоимость которого превышает месячный заработок родителей, когда люди берут неподъемные кредиты, чтобы в восприятии других соответствовать определенному уровню жизни.

К сожалению, эта деформация в психологии – одно из неизбежных последствий развития «общества потребления», хотя и при экономике социализма многие были готовы «все отдать» за такие символы богатства, как дача, автомобиль, гараж и т. п. Два сильных чувства – страх оказаться в «разрушительной и катастрофической» бедности и социальный стыд за свое плачевное и угнетенное состояние – определяют, таким образом, жизнь и поведение человека, изо всех сил карабкающегося по карьерной, экономической и социальной лестнице.

Таким образом, при изучении бедности очень важно не упустить такой компонент, как изучение отношения к этому явлению, восприятия его как теми, кто беден (или считает себя таковым), так и теми, для кого это явление – нечто из «параллельной реальности».

Отношение к бедности состоит из нескольких «ступеней». Это, во-первых, отношение к самим понятиям «бедность» и «богатство»; во-вторых, это отношение к причинам, по которым одни люди оказываются в нищете, а другие «купаются в роскоши»; в-третьих, это отношение к самим людям, оказавшимся в бедности или нужде. Совокупность этих «отношений» моделирует поведение человека, который, в зависимости от своей позиции, определяет, нужно ли помогать нуждающимся, должна ли эта помощь исходить от общества или от государства, имеют ли нуждающиеся право на такую помощь, или же каждый человек несет индивидуальную ответственность за свое положение.

Ответы на эти вопросы также зависят от многих факторов: воспитания, системы ценностей, религии, общественного дискурса, истории, традиций и «коллективной памяти», государственной идеологии и политики, и т. п. Так, например, традиции православия накладывают на богатых людей, помимо прав и привилегий, особую ответственность: они служат церкви, которая «служит бедным». Бедные почитаются достойными помощи, богатые – достойными служения. Идеология протестантизма, напротив, считает богатство знаком богоизбранности, приверженности ценностной системе, основанной на трудолюбии, бережливости и трезвости, а бедность, соответственно, – знаком «проклятья». В разных обществах и в разные исторические периоды бедность воспринималась и как божественный дар, и как состояние независимости, или, напротив, как кара божья и общественная болезнь, напасть и стигма. Даже сегодня определения этого явления разнообразны: ряд антропологов трактуют бедность как «ограниченность выбора», зарубежные социологи в числе признаков бедности указывают на «отсутствие горячих завтраков, поездок в отпусках, регулярных семейных выходов в рестораны». Бедность подразделяют на абсолютную (невозможность удовлетворить даже основные потребности) и относительную (невозможность поддерживать уровень «приличествующей» жизни в данном обществе); на первичную и вторичную, «устойчивую» и «плавающую», и т. д.

Как и зачем, таким образом, изучать бедность историку? Ответ на вопрос «как?» может строиться в рамках самых разнообразных исследовательских подходов: это и изучение жизненных условий, быта, норм и ценностей бедных и беднейших слоев в разных обществах и в различные исторические периоды, и анализ эволюции социальной политики и сравнение различных ее моделей; и изучение истории милосердия и благотворительности, и т. д. Но все эти ракурсы выводят нас на проблему восприятия бедных и бедности – ведь ответ на вопрос, как решать (и решать ли?) проблемы, связанные с бедностью, во многом зависит от того, как мы воспринимаем или оцениваем бедных как социальную категорию. Восприятие и нравственная оценка бедных в обществе тесно связана с уровнем социальной интеграции, с системой ценностей, и, конечно, с приоритетами в области социальной политики. Последняя дилемма, соответственно, дает ответ на вопрос «зачем?»: для того, чтобы посредством осмысления опыта прошлого поразмышлять об ориентирах для сегодняшнего дня.

Среди государств, имеющих многовековые традиции осмысления проблемы бедности и борьбы с этим явлением, особое место занимает Великобритания, которую даже называют «социальной лабораторией» с точки зрения проработки этого вопроса. Здесь еще в XIII веке появились первые королевские статуты, предписывающие помощь нуждающимся, раньше всех сформировалась комплексная государственная система социальной помощи, развернулись первые в Европе общественно-политические дебаты о природе бедности. Можно сказать, что многие страны, в том числе дореволюционная Россия, перенимали и копировали, с большим или меньшим успехом, английский опыт. Иными словами, становление социальной политики в Новое и Новейшее время неразрывно связано с историей Великобритании.

Цель данной книги – приоткрыть для читателя одну из интереснейших страниц английской истории, связанную с трансформацией системы социальной помощи, сложившейся еще при Елизавете Тюдор, в «викторианскую» систему «помощи-наказания» бедняков в тюрьмоподобных работных домах. В течение полутора столетий с помощью законодательства, социальных практик, философских рассуждений и общественно-политической полемики англичане будто бы пытались ответить на вопрос: помогать попавшим в нужду или наказывать их за лень и нерадивость, терпеть бедному человеку свое положение, или же можно просить о помощи?