Капкан поймал не ту зверушку…»

Услышав речь знакомой масти

Из волчьей, из клыкастой пасти,

Никита снова побелел

И вновь на травку он присел.

«Будешь пугаться? иль поможешь?

Поверь, Никита, ты-то сможешь,

Ведь у тебя судьба большая,

И вновь поверь, ведь я-то знаю».

Мало ли много ли прошло,

Но до Никиты тут дошло,

Что, либо зверю помогаешь,

Либо встаешь и убегаешь,

И все-таки как не крути,

То вариантов два, не три;

И выбирать надо скорее,

А то уж скоро вечереет.

Встал на ноги тут наш Герой,

И мигом справившись с собой,

Раскрыть капкан помог он волку,

Чтоб хоть сегодня было толку

От дел его всем и себе,

И русской матушке земле.

«Благодарю тебя, юнец,

От этой боли, наконец,

Помог избавиться ты смело,

Пусть и не очень-то умело,

Теперь судьбой к тебе привязан,

Тебе я жизнию обязан;

Сколь буду жить, я твой должник,

Коль нужно что, явлюсь я в миг,

Ты не стесняйся и зови,

Лишь крикни громко раза три,

И я примчусь хоть с конца света,

Быстрей меня, поверь уж, нету».

Сказавши это Чудо-Волк,

Издав зубами громкий щелк,

Пустился прочь с этой опушки

Со скоростью ядра из пушки,

Никита пока рот открыл,

Того и след давно простыл;

Пришлось герою тут вставать,

Свой рот обратно закрывать.

И ноги понесли вперед,

Туда, где царь вроде бы ждет,

В село, где ярмарка та будет,

Но кою царь, коль не забудет,

Утром заедет, наберет,

Себе рабочих наперед,

Тех, кто в селе не хочет жить,

А при царе хочет служить,

И во дворце в покоях быть,

Очень красиво говорить.

Вот из узла достав краюшку,

Покинул наш Герой опушку,

И зашагал он в темный лес

В лаптях, с узлом наперевес.

И так вот, не смыкая очи,

С начала до конца той ночи,

Никита шел к тому селу;

И точно к раннему утру

Дошли до места его ноги;

И наш Герой, устав с дороги,

На маленький пенек присел,

И, узелок раскрыв, поел,

И отдохнув, вновь полный сил,

Дорогу к ярмарке спросил.

Свистя под нос, смотря вокруг,

Не пропустить бы что-то вдруг,

До центра он села дошел,

Где ярмарку свою нашел,

Ради которой через лес,

Дрожа всю ночь, упорно лез.

Людей!…Кишмя на ней кишело,

Конечно не мое-то дело,

Но каждый свой хвалил товар,

Как будто тот с небес упал

В подарок русскому народу

За его беды год от году –

Настолько он красив, хорош,

Насколько крепок и пригож,

И ла-ла-ла и тра-ла-ла –

Там всяка чепуха была.

Никита снова рот открыл

И вновь закрыть его забыл,

И взгляд повсюду разбегался,

Ведь был товар, что и не знался

Никитой, матерью его –

Богатым не было село;

И оттого глаза Никиты

Так широко были раскрыты.

Заморский шелк лежал горами

Рядом с заморскими цветами,

И жеребцы тут вороные,

Чьи гривы в кольца завитые,

Копытом били по земле

И так манили всех к себе.

Диковинные птицы были,

Чьи перья глаз к себе манили

Надолго только к ней одной,

Краса была чья неземной.

Товару было «выше крыши»,

Были и кони, белы мыши,

Мычал вокруг домашний скот,

Шумели птицы во весь рот.

Но больше всех кричали люди,

Того Никита не забудет,

Как звали всех со всех сторон,

И на всю жизнь запомнит он

Сказанье, что он краем уха

Да силою Святого Духа

Тогда от бабки услыхал,

Пока царя сидел и ждал.

Была та бабушка стара,

И уж давно пришла пора

Отправиться на тот ей свет,

Ей было очень много лет;

Но видно, коль не твой черед,

То смерть тебя не заберет.

Итак, увидел наш герой

Людей толпу перед собой,

И в нем проснулся интерес,

И он скорей туда полез.

«Давным-давно мы долго жили,

А боги по земле ходили,

Да Солнце по небу порой

Гонялось за сестрой Луной,

Зверье с людьми все мирно жило

Да говор общий находило,

Всего на свете всем хватало,

Да Мать-Земля ни бед не знала,

Ни войн, ни крови, ни разрухи;

Да только поползли вдруг слухи,

Что где-то за лесной стеной,

За горною крядой крутой,

Да за глубокими морями,

Да за зелеными лугами,

Стал помирать могучий бог,

Что мир земной всю жизнь берег.

Бога того Сварогом звали,

И все его на свете знали,

С земли создания он был,

За миром нашим он следил,

И так как смерть к нему пришла,

Большая грусть на мир нашла,

Ведь бога больше чем был он,

Сначала не было времен.

И тут ещё такое дело:

На шее у него висело

Сердце Земли иль Камень Мира –

Название такое было

У амулета, что из скал,

Сварог давным-давно создал.

Хранил огромную он силу,

Что вдруг поможет всему миру

Иль боль с разрухой принесет,

Тогда никто уж не спасет;

И очень волновал ответ,

Кому же этот амулет

Достанется, коль бог умрет,

Хотелось знать всем наперед.

В тот день Сварогова душа

Взлетела враз на небеса

И там растаяла, в тот миг

Огромный лик его возник,

И, улыбнувшись всей земле,

Раздался глас его везде:

«Всю жизнь я вас хранил, берег,

Но вот и мой окончен срок,

Я ухожу к другим богам,

И оставляю ваш мир вам.

Живите, как доселе жили,

Как в дружбе до сих пор ходили,

Прошу от сердца я всех вас,

И будет лишь один наказ!

Пусть все селение земное,

Все, что на суше и морское,

Все, кому солнца светит свет,

Пусть соберутся на совет

И изберут они троих,

Пусть будет чистым сердце их,

Дух будет твердым, как скала,

Взгляд будет острым, как стрела.

Те трое будут от всех бед

Хранить вселенский амулет,

Чтоб не пропал наш Камень Мира,

И всех бедою не накрыло,

Будут хранить Сердце Земли,

Как очи зоркие свои.

Один пусть будет от людей,

Второй пусть будет от зверей,

Последний пусть от птиц небесных,

Которым обо всем известно.

Пусть одному народ доверит

Свою судьбу, она проверит,

Насколько хорошо вы знали,

Того, кого вы выбирали.

Когда те трое избирутся,

То к солнцу пусть все повернутся,

Громко втроем и невпопад

Имя мое пусть прокричат,

А после рано на заре

Идут к Кудыкиной горе,

Сердце Земли пусть там найдут

И очень строго берегут…»»

Замолкла бабушка, Никита,

Стоявши с ртом своим открытым,

Опомнился и рот закрыл:

«А дальше было что?»,– спросил.

«А дальше-то сынок, что было

Предание уже забыло,

Но молвят, будто тройка та

Хранила камень тот всегда,

Пока тот, что с людского роду

Не стал вдруг портить всем погоду,

Себя он главным возомнил,

Сердце Земли себе стащил.

Время спустя его сыскали

И Камень Мира отобрали,

И состоялся разговор,

После чего пошел раздор

Между людьми и всем зверьем,

И те осталися вдвоем.

С тех пор пропал общий язык,

И дружба испарилась в миг,

Зверье живет лишь по лесам,

Да бегает лишь по полям,

Где раз в полвека или век,

Ногой ступает человек».

«А остальные-то кем были?

Вы ведь про них сказать забыли,

Один там был с рода людей,

Второй был от лесных зверей,

Последний был от птиц небесных,

Которым все везде известно,

Первый кто был – понятно нам,

Кто остальные были там?».

Усмехнулась бабка громко,

А потом чихнула звонко

И сказала: «Слышь, Никита,

Предание давно забыто,

Но говорила бабка мне

О сером да большом Волке,