- В другой комнате. Она очень плоха.

- Может, мне..  пойти к ней? – я неосознанно перешла с арабского на английский.

- Не нужно, - ответила Ясмин, поколебавшись.

- Она не хочет меня видеть? – догадалась я.

- Не знаю, - пробормотала Ясмин. – Но я не советую к ней идти. Лучше оставаться здесь. Если кто-то захочет выразить соболезнование, придет сюда сам.

- Хорошо, - я послушно кивнула. – Ты можешь мне рассказать, как я должна себя вести? Саид ничего не объяснил.

- Пока что просто сиди здесь. Когда нужно будет идти, я скажу.

- Разве я не должна быть рядом с… с телом Валида?

- Да, обычно так бывает, но... – Ясмин казалась смущенной. – Это не лучшая идея. Я оставлю дверь приоткрытой, чтобы ты могла видеть ту комнату. И объясню гостям, что тебе очень плохо, и ты не в состоянии смотреть на Валида в гробу. Поверь, так будет лучше. Если вам что-то понадобится, позовите меня.

- Спасибо, - искренне сказала я. – А ты не можешь остаться хоть ненадолго?

- Мне нужно идти к гостям. Но я буду к вам заходить. И другие тоже будут.  Не волнуйся.

Не знаю, как бы я выдержала многочасовое ожидание, не будь рядом мамы. Мы сидели, как две мумии, и слышали только тиканье часов, отдаленный шум голосов  и запись Корана из другой комнаты. Ясмин заглядывала к нам, но ненадолго. Она помогала служанке разносить напитки, встречала вновь прибывших, с кем-то разговаривала – в общем, постоянно была занята. Я с опозданием удивилась тому, что тело Валида лежит здесь, а не в нашей квартире. Похоже, Саид совсем растерялся. А может быть, им было проще организовать все в доме Мухаммеда.

К нам заходили и другие женщины, но их визиты казались формальными. Несколько слов соболезнования, легкое прикосновение, - и они сразу возвращались в гостиную. Это походило на некий ритуал. Только одна пожилая дама просидела около нас с полчаса – все это время она повторяла слова Корана, еле слышно шевеля губами. Я была уверена, что все присутствующие знают обстоятельства гибели Валида и осуждают меня, поэтому их сочувствие столь поверхностное и формальное. К тому же они были для меня посторонними.  Пожалуй, ближе всех  я общалась с Ясмин, но нас даже с большой натяжкой нельзя назвать лучшими подругами. Я подумала, что надо было пригласить русских девочек. Света с Леной часто звонили мне в последние дни, но я была не в состоянии ни с кем говорить и просто не брала трубку. Они бы, наверное, пришли на похороны. Впрочем, какая разница?

Мои глаза оставались сухими. Мама тихонько всхлипывала рядом. Когда же все это закончится? Не выдержав, я поднялась и направилась к гробу. Мама не успела меня остановить.

Приблизившись к телу сына, я покачнулась. Почему, господи? Сзади подошла мама, затем другие люди. Они что-то говорили, но я не улавливала смысла - даже не осознавала, на каком языке ко мне обращаются.

Подняв взгляд, я увидела перед собой свекровь. Ее глаза были красными от слез, губы плотно сжаты.  Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, потом она заговорила - очень резко, временами переходя на крик. Я стояла, не в силах сдвинуться с места. Саид с братом тут же подбежали к матери, взяли ее под руки и увели в другую комнату. Если бы не  поддержка Ясмин,  я бы вряд ли устояла на ногах.

- Она меня ненавидит? – тихо спросила я.

- Мы все очень нервничаем, – расплывчато ответила она. - Это большая трагедия для нашей семьи. Тебе лучше вернуться в спальню.

Вскоре после двенадцати мы вышли из дома. У подъезда стояла  машина, в которую погрузили гроб с телом. Почти все родственники поехали  в мечеть вслед за нами – получилась целая кавалькада машин. После молитвы мы тем же составом отправились на кладбище.

- Сейчас будут похороны?  - спросила я у Саида. Казалось, меня не хватит надолго.

- Да. Потом вернемся домой.

- К себе домой? – встрепенулась я.

- Нет, к Мухаммеду. После третьей молитвы будут читать Коран, придет много людей. Я же тебе говорил.

- Прости, - тихо отозвалась я. – Плохо помню. Мне обязательно присутствовать до конца?

- Конечно, что за вопрос? Ты его мать. Люди придут специально, чтобы поддержать родственников.

Я промолчала. Никто не сможет меня поддержать. Больше всего я мечтала вернуться домой и уснуть на несколько дней. Но раз у них принято все время быть на людях – придется терпеть. Когда-нибудь этот день закончится.  Да и жить в Египте мне осталось недолго.

Никогда раньше я не была на египетских кладбищах. Они ничем не походили на русские: вместо могил - строения, напоминающие маленькие домики на одну комнату, только без окон. Все произошло очень быстро – машины остановились,  рабочие вынесли гроб. Валид лежал, обмотанный в белую простыню. Маленькое личико страшно осунулось, он уже ничем не напоминал живого. Я непроизвольно двинулась ему навстречу, чтобы в последний раз дотронуться до тела сына, но сразу несколько человек удержали меня на месте.

Мы подошли к одному из строений, Мухаммед открыл его своим ключом. Все присутствующие стали полукругом, рабочие занесли тело внутрь - я услышала шум от поднимаемой бетонной плиты, затем звук лопат. Мать и сестры Саида плакали.

- Что происходит? Саид, что происходит? – я в панике обернулась к мужу.

- Аня, успокойся. Тише. Они хоронят тело. Это место для нашей семьи.

- Мы не зайдем внутрь? – спросила мама.

- Нет. А зачем?

Я понуро опустила голову. Вот и все. Конец. Мой мальчик уже в земле. Не выдержав, я снова разрыдалась. Саид держался, но я заметила, что его подбородок дрожит,  а глаза стали влажными.

Дальнейшее запомнилось смутно. Мы вернулись в дом Мухаммеда. Меня пытались чем-то покормить, но я не могла проглотить ни крошки. Часа полтора мы с мамой провели в гостевой спальне, затем пришлось выйти на улицу. Около дома установили конструкцию, напоминавшую гигантский шатер. Внутри постелили ковры, по периметру расставили стулья и включили запись Корана. Приходили какие-то люди, пожимали руки мне, Саиду, всем родным, затем садились и некоторое время сидели молча, глядя в пол и шевеля губами. Не знаю, сколько времени это продолжалось, но монотонное звучание Корана меня немного успокоило.  Я сидела неподвижно, впав в оцепенение. Происходящее казалось странным спектаклем, в котором мне отведена роль безмолвного статиста.

Все закончилось поздним вечером. Я чувствовала себя выжатой, как лимон. Саид отвез нас домой и тут же уехал.

- Где ты сейчас живешь? – спросила я.

- У брата.

- Почему не здесь? Мы с мамой не будем тебе мешать, к тому же скоро уедем. Это ведь твоя квартира.

- Мне пока лучше у брата, - уклончиво ответил Саид. –  Я позвоню тебе завтра.

Весь  день после похорон я провела в постели. Временами меня душили рыдания,  после которых я была не в силах пошевелиться и просто лежала, глядя в одну точку. Саид позвонил ближе к вечеру: мы обменялись несколькими фразами и распрощались. На следующий день мама вытащила меня к морю. Никакого желания выходить на улицу я не испытывала, но пошла, чтобы сделать ей приятно.

В Александрии было прохладно и ветрено. Мы прогулялись по безлюдной набережной, зашли в супермаркет и вернулись домой. Мама пыталась готовить, но мне совершенно не хотелось есть. Впрочем, иногда я что-то жевала,  не чувствуя вкуса пищи.  Большую часть времени я проводила, лежа в кровати или неподвижно сидя на одном месте.  Слезы почти иссякли, но мне стало только хуже.

На третий день после похорон мама поинтересовалась, когда мы поедем в Россию. Я пожала плечами.

- Ты же не планируешь остаться здесь? – испуганно спросила она.

- Нет. Что я тут забыла? Просто сейчас мне все безразлично.

- Дочка, я понимаю твое состояние. Но мы не можем жить здесь вечно. Вам с Саидом надо поговорить.

- Ты права, - я кивнула и неохотно потянулась к телефону.

Саид сразу согласился приехать. Уже через час он позвонил в дверь. Я ждала на пороге.

- Ты куда-то собираешься? – удивленно спросил муж.