– Вам что? Боевик, ужастик, мелодраму? – Существо лет двадцати, килограммов под сто, со жвачкой во рту и сережками в ушах в виде рыбьих скелетов, оторвалось от разгадывания кроссворда.

– Мне про чувства, пожалуйста. Про сильные. Такие, чтобы потом в жизни ничего не хотелось.

Я подсмеивалась над собой внутренне, пока девушка серьезно рекламировала имеющийся в наличии товар:

– Вот. Это про месть на почве ревности – за двести рублей. Вот эта – про страсть… Там такое… За двести пятьдесят продается, и то у нас цены божеские.

– Нет, нет! У меня сын дома, что вы. А романтическая любовь у вас почем?

– Вот эта, со счастливым концом, – сто восемьдесят. А со слезами, если две штуки купите, – по сто пятьдесят за кассету отдам.

– Значит, и у вас счастливая любовь дороже стоит… А если всю любовь взять оптом?

– Шуточки у вас… – подозрительно взглянув на меня, сказала продавщица, и рыбьи скелеты качнулись в такт ее словам. – Хотя… – Она еще раз оглядела меня сверху вниз и предложила: – Чего покупать-то? Возьмите «Секс в мегаполисе» на пару дней – год потом вспоминать будете. Я сама уже три раза смотрела.

– Да что вы говорите? Давайте все, что тут у вас есть. На все. Гуляем! – Я вывернула свой кошелек наизнанку и попросила: – В целлофан заверните, пожалуйста. Нам любовь не подмоченная нужна!..

Я знала, что жизнь моя совсем ненадолго взяла свой тайм-аут и сузилась до домашних радостей и огорчений, но стоит мне вернуться в Москву, как она обрушит на мою голову полное ведро отнюдь не душистой розовой воды, а всего того, что гораздо быстрее окажется под рукой ее величества Судьбы, особенно теперь, когда я решила сама вершить свою жизнь. Так что неплохо было бы подготовиться. Теоретически.

«Вот тебе! Чувств хотела? Получай. Лучше на чужом опыте учиться. На! Объешься страстями человеческими и не проси больше никаких эмоций, душенька моя неспокойная. Хочешь – не хочешь, будешь до одури смотреть!» – третировала я себя, вышагивая домой по слякотному снегу, чавкающему под ногами, совсем не женственно заваливалась на бок от тяжести пакета, переполненного кассетами со всевозможными чувствами.

– Будешь до одури смотреть, как у других это бывает! – приказывала я себе теперь день за днем, включая кассеты с телесериалом «Секс в мегаполисе», и тоска по Филиппу, который по-прежнему приходил ко мне во снах, становилась не такой сильной, а с желанием помириться с Алексеем из жалости, что он больной такой, несчастный, было бороться гораздо легче.

Вот он – секрет женской любви к сериалам! Чем больше погружаешься в созерцание заэкранных человеческих страстей, тем меньше ощущаешь их недостаток в собственной жизни. Сериалы успокаивают и расслабляют, создают у тех, кто их смотрит, ощущение заполненности собственной жизни чем-то таким, о чем мечталось когда-то и что в силу возраста и других причин уже нельзя достичь самому. А с помощью сериала можно. Включил телик – и смотри, как бы было с тобой, если бы…

И еще один плюс сериала перед кино или книгой. Он словно течет в реальном времени, медленно, неспешно, перемежаясь с собственными домашними делами. Можно посмотреть серию и одновременно безболезненно, умело используя рекламные паузы, пожарить котлеты, прополоскать белье, пришить пуговицу и сделать еще целую кучу полезных дел. А закончился просмотр, и согревает тебя мысль, что завтра в то же самое время жизнь не обманет тебя, любимые герои, так похожие на соседей, знакомых и даже тебя самого, снова войдут в твой дом, чтобы прожить на твоих глазах часть своей жизни, полной событий и разных чувств.

И ты спокоен и рад. И не так волнует уже собственная апатия и безынициативность, и можно дальше бездействовать и лежать на диване, поглядывая в телевизор.

А тише едешь, как известно, дальше получится и целее выйдет. У нас, между прочим, в каждой семье и так своих домашних эмоций через край. Зачем нам лишние? Надо будет – сериал посмотрим. Главное, чтобы их производители не ленились, хорошей свою продукцию делали. Мы ведь, даже если из дома дальше соседнего магазина редко выходим, в жизни толк понимаем. Не надо нас за… совсем глупых держать. Старайтесь, господа производители телесериалов. От всех домохозяек, а также их домочадцев (которым тоже хоть одним глазом, но эту тягомотину смотреть приходится) привет вам горячий!

Как-то вечером, в середине срока нашего уединенного пребывания с Пашкой на даче, пока наши родители проходили интенсивный курс увеселительной терапии, свалившийся на их хрупкие плечи из самых лучших моих побуждений, – впитывали в себя восхитительный дух Парижа и фотографировали друг друга на фоне каждой из замеченных там достопримечательностей, кто-то постучал ко мне в деревянную дверь: тревожная дробь – пауза – снова очередь, еще длиннее первой.

Разминая затекшие ноги и усиленно вращая ноющей шеей, я нехотя оторвалась от экрана компьютера и стала спускаться вниз.

– Сейча-ас! Иду-у! Кто там?

– Открывай, открывай скорей! – послышался знакомый женский голос. – И когда уже в вашей глуши появится цивилизация?

– Сметанина?

– Да, я! В следующий раз звонок с собой привезу… Или колокольчик лучше?

Журналистка-издательница Танюха влетела внутрь и захлопнула дверь.

– Фу! Доехала. Вот погода! Ты жива?

– Кажется… А что случилось? За тобой гонятся волки? Или толпа благодарных читательниц требует твои автографы? – спросила я «автоматом» и тут же пожалела.

Перепуганная Танька стояла и смотрела на меня. Взгляд ее был жалостливым, почти таким, как тогда, когда меня, царевну-отличницу, распределили после окончания института работать в болото, учить местных лягушат английскому языку, и сомневалась она тогда очень, что в те места когда-нибудь судьба заглянет, чтобы меня обратно на белый свет вызволить.

– Что? Что не так? Меня никто, кроме Пашки, не видит, чего косметику попусту тратить? – пробубнила я недовольно и волосы на затылке стянула покрепче в знак полного несогласия с ее жалостью ко мне. Но сегодня Танюху волновал не мой внешний вид, а что-то другое.

– Ты… Не знаешь?

– Зз… знаю. – Теперь я испуганно заморгала, сопротивляясь на всякий случай. Я не желала слушать никакие новости, которые могли бы вывести меня из сладкого состояния домашней заторможенности. – Ннне надо. Я… Я не любопытная. И вообще-то знаю все, что в настоящий момент может мне понадобиться. И не хочу знать ничего другого! Ннне хочу!

Танька открыла рот, постояла так, задумавшись, заглянула за мою спину, повращала головой направо, налево и… ничего не сказала. Чувствовалось, что не ожидала она почему-то увидеть в моем доме картину полного покоя, оторванности от цивилизации, отрешенности от внешнего мира, сосредоточенности на семейных буднях. Загруженная под маковку утешительница многочисленной аудитории журнала «Остров женщин» однозначно прилетела в подмосковную глушь с какой-то важной целью, но я убедила ее не говорить мне с какой. Легко так уговорила.

– Тебе… не звонили? – только спросила она, между прочим.

– Нет. Мой телефон в отпуске. Отключен. У нас в доме свои новости – сегодня, например, званый ужин. Так что присоединяйся… Эй, вы там, наверху! Мы есть хотим! Марш картошку чистить!

– Кто там? – спросила Танюха, продолжая стоять у двери и выглядеть озадаченной.

– Проходи. У меня там кавалеры высшей пробы.

– ?..

– Я надеюсь, ты не забыла надеть вечернее платье? В меню – картошка и колбаса, устроит? А вот и повара. Прошу любить и жаловать. – Я представила ей мальчишек, по перилам съехавших вниз один за другим. – Павел. Мой сын. С ним ты знакома. А это Сергей – соседский внук. Он сегодня специально отправил бабушку с дедушкой в Москву, в театр, чтобы остаться с нами наедине, да, Сергей Васильевич?

Малыш стоял, внимательно разглядывая странную тетю в шубе и кроссовках, с сумкой через плечо, из которой торчали какие-то журналы и газеты.

– Тетя, вы почтальон? – спросил Сережка, не удосужившись ответить на мой вопрос.