Внезапно передумав – эта бледная особа совершенно не возбуждала его, – мужчина дернул вверх уже расстегнутую молнию и снисходительно улыбнулся. С трудом преодолевая вялость в конечностях, он подошел к высокому комоду, открыл верхний ящик и, достав оттуда шприц, наполненный коричневатой жидкостью, положил его на стеклянный столик.
Девушка шумно сглотнула и, как завороженная, уставилась на столь необходимую ей дозу героина, но взять ее не решилась, ожидая подвоха во внезапной щедрости стоящего рядом мужчины.
- Ну же, бери, пока не передумал, – начиная злиться, поторопил ее Джеймс.
Еще раз судорожно сглотнув, трясущимися руками блондинка схватила шприц и, прислонившись спиной к дивану, проделала все те же манипуляции, что и Хейл десятью минутами раньше. Презрительно скривив губы, он наблюдал за ее хаотичными, неумелыми действиями, без труда определив в ней начинающую наркоманку.
Девушка застонала и запрокинула голову назад. Обнажившаяся длинная шея блондинки, ее заостренный профиль и длинные золотистые волосы, разметавшиеся по черной коже дивана, вдруг показались Джеймсу манящими, притягательными, даже сексуальными. Приблизившись к девушке, он склонился над ней, с все нарастающим вожделением вглядываясь в ее лицо, озаренное блуждающей улыбкой.
Внезапно блондинка распахнула глаза и уставилась на Хейла ничего не видящим взглядом. Только сейчас он заметил, что они глубокого зеленного цвета с золотистыми лучиками вокруг неестественно узких зрачков. Блондинка с зелеными глазами…
Джеймс почувствовал, как внутри него поднимается тяжелая волна удушливой ярости, накрывая с головой, стальные цепи, удерживающие его внутреннего зверя, с оглушительным скрежетом рвутся, выпуская на свободу кровожадного монстра. Схватив девушку за волосы, Хейл рывком поднял ее с пола и, что было сил, швырнул на диван.
Что-то острое уперлось Джеймсу в грудь, причиняя, скорее, неудобство, нежели боль. Он с трудом приоткрыл отяжелевшие веки и встретился взглядом с пронзительно голубыми глазами – холодными и колючими, словно кусочки льда. Острая шпилька кричаще-красных туфель нависшей над ним Виктории сильнее впилась ему в кожу, окончательно стряхивая с Джеймса густой туман забытья.
- Чего тебе? – раздраженно поморщился он, скидывая ногу девушки со своей обнаженной груди.
- Я ненавижу, когда ты подолгу не берешь трубку! Это меня бесит! – процедила Виктория, вполсилы пнув под ребра Джеймса, который в ответ приглушенно охнул и перевернулся на бок.
- После дозы я всегда надолго отрубаюсь, ты же знаешь, – пробормотал он, прикрывая рукой слезившиеся глаза.
- Я же просила тебя звонить мне каждый раз перед тем, как уколоться! – голос девушки наливался металлом. – Я должна быть уверена, что нам ничего не грозит, и копы не схватят твою обдолбанную задницу!
- Я всегда осторожен, – Хейл с трудом сел на полу и попытался сфокусировать свой взгляд на идеальном лице в обрамлении густых огненно-рыжих кудрей, пружинящих при каждом движении Виктории.
Услышав оправдание Джеймса, она захохотала, запрокинув голову назад, от этого демонического смеха по спине мужчины пробежали мурашки, он втянул голову в плечи и замер, почти перестав дышать.
Виктория была единственным человеком во всей вселенной, к которому он испытывал животный безотчетный страх. Хейл видел в ней почти свое зеркальное отражение, слишком хорошо знал, на что та способна, но при всем при этом она завораживала его – грациозная, непредсказуемая и опасная, как львица, вышедшая на охоту.
- Что ты называешь осторожностью? – резко оборвав свой смех, процедила сквозь зубы Виктория. – То, что сейчас валяется на диване позади тебя?
Оглянувшись через плечо, Джеймс увидел распластавшуюся на черной коже обнаженную девушку с широко распахнутыми глазами и посиневшими губами – даже с такого расстояния не оставалось и тени сомнений в том, что она мертва.
Брезгливо скривившись, Джеймс поспешил отвернуться:
- Позвони Лорану, скажи, чтобы приехал и убрал отсюда… это, – он неспешно поднялся и, пошатываясь, направился к барной стойке, где так заманчиво искрилась янтарная жидкость в пузатой бутылке.
- Какого хрена, Джеймс?! – с нажимом произнесла Виктория, наблюдая за тем, как тот жадно отпивает виски прямо из горлышка, проигнорировав стоявший рядом стакан.
- Что, Вик?! – Хейл с грохотом опустил бутылку на барную стойку и бросил на девушку яростный взгляд.
Теперь он чувствовал себя достаточно хорошо для того, чтобы дать ей отпор. Страх, что мужчина испытывал всего минуту назад почти полностью растворился в обжигающем внутренности алкоголе.
- Какого хрена ты творишь?! – указав наманикюриным пальцем в сторону мертвой девушки, повторила свой вопрос Виктория.
- Не знаю! Не помню! – раздраженно передернув плечами, Джеймс хотел достать из кармана пачку сигарет и только сейчас понял, что полностью обнажен.
Грязно выругавшись, он поднял с пола свои шорты, но прежде чем натянуть их, дрожащими руками достал сигарету, с четвертой попытки прикурил ее и блаженно затянулся.
- Мертвые блондинки становятся твоей дурной привычкой, – сменив гнев на милость, уже тише произнесла Виктория, насмешливо скривив чуть полноватые губы, которые вкупе с россыпью золотистых веснушек придавали ее лицу обманчиво-наивное выражение. – Какая эта по счету?
- Не знаю… кажется, четвертая… – Хейл снова приложился к бутылке и вытер рот тыльной стороной ладони.
- Только за последние полгода, – уточнила Вик и, притворно вздохнув, добавила: – С этим надо что-то делать, в последнее время от тебя слишком много проблем.
Джеймс дернулся и опасливо покосился в ее сторону.
- Почему бы тебе просто не убить меня? – вдруг хищно улыбнулся он, с вызовом глядя на Викторию. – Бах! И все… – сложив пальцы пистолетом, Хейл поднес их к своему виску и сделал вид, что выстрелил.
Девушка поморщилась, будто от зубной боли, и медленно покачала головой. Они оба отлично знали, что она никогда не сделает этого. Джеймс был единственным живым существом, которого Вик никогда бы не убила, даже страстно желая его смерти в глубине своей черной души.
Однажды, много лет тому назад, он спас Викторию и кардинально изменил ее жизнь.
Череда трагичных событий, о которых она приказала себе забыть раз и навсегда, привела к тому, что девушка пополнила ряды дешевых проституток, обитающих в самых мерзких районах Чикаго.
Хейл нашел ее, избитую до полусмерти очередным обдолбанным наркотой клиентом, возле мусорных баков в какой-то темной подворотне.
Он не просто подобрал Викторию и принес к себе домой, словно бездомную кошку, искалеченную жестокими детьми, Джеймс распахнул перед ней дверь в новую жизнь. Теперь не нужно было заниматься ненавистной древней профессией, потому что не нужно было думать о том, что съесть, чтобы не подохнуть с голоду, где переночевать, чтобы не замерзнуть на промозглых улицах Чикаго.
Тогда еще Хейл был совсем другим человеком: не было той необузданной власти, что лишает рассудка, тех легких денег, из-за которых все остальное – включая и человеческую жизнь, – быстро перестает иметь хоть какую-то ценность.
Тогда еще Джеймс не был наркоманом, в отличие от нее, Виктории. Но и она достаточно легко «соскочила», ведь наркотики нужны были ей лишь для того, чтобы ничего не чувствовать, не помнить, не думать. В обновленной жизни необходимость в этом отпала, а силой воли и жаждой жизни Бог наградил ее сполна.
Даже когда Джеймс, вдруг захотевший новых ощущений, начал «баловаться», а затем и вовсе «подсел на иглу», Вик смогла удержаться: ей хватало той «чистой» эйфории, что она испытывала от вседозволенности и безграничной власти, заключенной в ее руках; от банковского счета, на котором так быстро множились ноли, превращаясь в упоительно «красивую» сумму.
В самом начале между Викторией и Джеймсом возникли романтичные, а точнее сказать, сексуальные, отношения, но, к счастью, они быстро поняли, что сохраняя определенную дистанцию и оставаясь лишь партнерами, будут куда полезнее друг для друга.
