Каллену показалось, будто он очутился в согретом теплым итальянским солнцем винограднике, где в воздухе витает едва уловимый терпкий аромат красного вина – именно так пахли тяжелые локоны маминых волос, которые Эдвард любил накручивать на палец, пока та пела ему перед сном красивую итальянскую песню.
Больше Каллен никогда не доводилось слышать ее, и слова постепенно стерлись из памяти. Но сейчас он снова слышал эту песню из детства, слышал тихий мелодичный голос матери и, не раздумывая, шел на его звучание. Парень уже видел маму, на губах которой играла мягкая, лучистая улыбка, как вдруг картинка стала расплываться перед его глазами, непостижимым образом преобразуясь в испуганное лицо Беллы. Каллен почувствовал, как чьи-то сильные руки резко выдернули его из мягких объятий покоя, возвращая в мир боли и страданий.
Именно в этот момент усилиями Карлайла и еще двух врачей уже остановившееся сердце Эдварда снова робко стукнуло у него в груди.
Он смотрит из окна,
Чист, как холст,
Сплетенный из солнечного света,
Клубящегося дыма и пепла.
Он ждет, чтоб сделать вдох.
Он теперь не спешит,
Он видит вечность
В одном лишь миге.
Жизнь для него состоит из времени и выбора,
Бесконечной вереницы ярких воспоминаний.
“Здесь” и “сейчас” склонятся пред ним ради одной цели –
Хранить твой покой.
Мир лежит на его ладони,
Твои же раны станут его шрамами.
Так помни, что когда придет ночь,
Ему нужны будут твои объятия,
Ведь чтобы быть непобедимым,
Ему нужна твоя любовь.
Он стоит в дверях,
Так же тих, как и вчера,
Забытые мысли стали тайной,
А кошмары заперты глубоко внутри.
Он похож на преступника,
Но образ его не так однозначен,
Чтобы так решить...
А оттого сражается он без всякого оружия…
«The Ballad of Jeremiah Peacekeeper» Poets Of The Fall
Она была так прекрасна. Даже с болезненно-бледным лицом и залегшими вокруг глаз тенями Белла была похожа на ангела. Собственно, девушка и стала ангелом-хранителем Эдварда, закрыв его от пули, пусть и неосознанно.
Каллен уже полчаса сидел на краешке ее больничной койки, молча гладил прохладную щечку любимой и перебирал пальцами пряди густых волос, разметавшихся по плечам Беллы. Еще сегодня утром, когда парню разрешили, наконец, подняться, он знал, что и как скажет самой важной женщине в своей жизни, но сейчас слова будто растворились в волнах чувств, теплым приливом накатывающих на него.
- Кажется, твой отец сильно разочарован во мне, – совсем не то хотел сказать Эдвард, однако и эта тема не давала ему покоя.
- Вовсе нет, – голос девушки, звучавший чуть хрипловато, вдруг напомнил Каллену тот голос, что пел ему итальянскую колыбельную, когда он балансировал между жизнью и смертью – голос его матери. Изабелла вздохнула и, накрыв руку парня своей, пояснила: – Просто Чарли впервые в жизни пришлось использовать свои служебные полномочия в личных целях, фактически, он нарушил закон сам и попросил нарушить его нескольких полицейских. Отец считает это неприемлемым и недопустимым для себя.
- Из-за меня ему пришлось разгребать всю эту кучу дерьма, – Эдвард невесело усмехнулся, вспомнив, каким тяжелым взглядом шериф Свон сверлил его, когда заходил к нему в палату.
- Главное, что все поверили в бандитские разборки, а папе просто нужно время, чтобы договориться со своей совестью.
- По моей вине он чуть было не лишился своих детей, и я не знаю, как смотреть ему в глаза, – упрямо настаивал на своем Каллен.
- Это неправда! – сердито возразила Белла. – Эммет сам виноват в том, что случилось с ним, его неразборчивость в связях почти что стоила ему жизни, и если бы не вы с Джаспером, Райли убил бы моего любвеобильного братца. Кстати, как там Джас? Два дня назад заходила Элис и сказала, что ему еще не разрешают ходить.
- Через пару-тройку дней ему разрешат вставать, но Карлайл сказал, что еще хоть один такой выкрутас, и ногу уже не спасти: ее и в прошлый раз собирали буквально по кусочкам, часть кости заменили железной пластиной, так что… – Каллен на минуту замолчал, а затем, медленно спустившись на пол, встал на колени и, сжав в своих руках руку Беллы, торопливо продолжил: – Это совсем не то, о чем я хочу сейчас поговорить. Я многое должен сказать тебе, но не знаю, с чего начать. Прежде всего, спасибо за все то, что ты сделала и продолжаешь делать для меня. Я не знаю, чем заслужил такое счастье и награду, еще один шанс жить, ведь жить не значит дышать, Белла, уж я-то знаю. Жить – это значит любить. Последние лет десять я не жил, я боялся жить, кажется, делая все для того, чтобы смерть нашла меня, хоть и не осознавал этого, – голос Эдварда дрогнул, но он не замолчал, лишь замедлив свою торопливую, сбивчивую речь: – Белла, спасибо тебе за то, что сейчас я снова жив, спасибо тебе за то, что я ВСЕ ЕЩЕ жив! Я люблю тебя! Я люблю тебя и не могу простить себе того, что случилось с тобой. Да, я понимаю, что, возможно, прямой моей вины нет, но от этого не легче, и здесь, в моем сердце, навсегда останется этот шрам, который каждый день моей жизни будет напоминать о том, насколько я люблю тебя и дорожу тобой, насколько ты нужна мне, и как это страшно, потерять тебя.
- Эдвард… – прошептала Белла, слизав с губ соленые капельки слез, но Каллен жестом остановил ее.
- Подожди, дай мне еще минуту… Наверное, я не тот мужчина, которого ты заслуживаешь, и с моей стороны эгоистично занимать его место, становиться частью твоей жизни, но я не могу уйти: это то же самое, что бежать от себя самого. А последние годы я только и занимался тем, что пытался сбежать от самого себя, и просто устал, выдохся, так что беглец из меня теперь никудышный, – Эдвард горько усмехнулся и покачал головой. – Но, оставаясь с тобой, я сделаю все возможное, чтобы защитить и оградить тебя от тех ужасов и боли, что любят отравлять жизнь людей, чтобы никогда не повторился тот кошмар, что случился несколько дней назад. Ты должна знать, что я всегда буду готов умереть за тебя, потому что я видел смерть и знаю, что она не так страшна, как жизнь без тебя. Я люблю тебя, Белла, люблю! – излив все, что было на сердце, Каллен замолчал и прижался своим лбом ко лбу девушки.
- И я люблю тебя, Эдвард, и не хочу, чтобы ты винил себя хоть в чем-то, потому что быть с тобой – это мой осознанный выбор, закрыть тебя от пули – это тоже мое решение, возможно, и не осознанное, но единственно верное, и я ни секунды не жалею о нем. Я знаю, что ты сделал бы для меня то же самое, разве может быть иначе?
- Белла, ты еще так наивна, – улыбнувшись, покачал головой Эдвард, заглядывая в глаза девушки, – ты совсем не знаешь жизни и плохо разбираешься в людях. Кругом столько предательства и так мало тех, кто способен на Поступок даже ради близкого человека…
- Но это не про нас. Может, я и наивная – что тут поделать, – но я верю тебе и верю в тебя. Есть и еще одна причина, – девушка хитро прищурилась и, улыбнувшись, продолжила: – Я страшная собственница и не собираюсь так просто отдавать кому-то то, что принадлежит мне, даже смерти. А ты – мой, это-то тебе ясно, мистер Каллен?
- Да, тем более что я добровольно отдаю себя в Ваши руки, мисс Свон, владейте и пользуйтесь! – рассмеялся Эдвард.
Они еще долго разговаривали, держась за руки и время от времени отвлекаясь на поцелуи, в которые вкладывали всю свою любовь и нежность. Эдвард никак не мог заставить себя оторваться от Беллы, но был еще один человек, которому Каллен так же хотел сказать очень многое, и эти невысказанные слова и чувства жгли ему грудь и не позволяли до конца расслабиться даже рядом с любимой.
- Ты уже разговаривал с Карлайлом? – словно прочитав его мысли, вдруг спросила Белла.
- Это непросто, я так виноват перед ним и Эсми…
- Но ты ведь собираешь поговорить с ним? – обеспокоенно спросила девушка, заглядывая ему в глаза.
- Да, я хотел сегодня, но… – Эдвард замолчал, неопределенно пожав плечами.
