- Это ничего… главное, что никто не пострадал… слишком сильно… – с запинкой ответила Эсми, сидевшая на диване с неестественно прямой спиной, зажав ладони между коленей.

- А что здесь делала Роуз? – вдруг осенило Каллена. – Какие-то женские разговоры?

- Нет, не только, – ответила женщина, немного оживившись, – мы говорили о многом: о прошлом, о ваших родителях, о тебе…

- Эсми, пожалуйста, не сейчас, – мучительно скривив рот, протянул Эдвард, но, быстро взяв себя в руки, уже мягче добавил: – Как-нибудь в другой раз, прости… Сегодня я не в состоянии, я устал. Господи, как же я устал! Я ведь думал, что теперь у меня все будет, как у нормальных людей, но, видимо, не будет, уже никогда не будет!

Каллен уткнулся лбом в колени Беллы, обхватив их руками. Та вздрогнула и едва слышно застонала, закусив нижнюю губу.

– Что с тобой? Тебе больно? – встревожено спросил парень, внимательно вглядываясь в лицо любимой.

- Нет-нет, это ерунда, – через силу улыбнулась Белла.

- Не ври мне, – строгим тоном произнес Эдвард, поднимая платье девушки чуть выше колен. – О, Господи, Белла, родная, тебе очень больно? Это я во всем виноват! Нужно немедленно обработать раны!

- Нет, это всего лишь царапины и они могут подождать, – твердо произнесла девушка, с тревогой поглядывая на дверь, за которой уже довольно давно скрылся Карлайл вместе с Эмметом и Роуз.

- Упрямство – это ваша с братом семейная черта, – легонечко дуя на ссадины девушки, проворчал Каллен.

Эсми смотрела на Эдварда с Беллой и не могла сдержать слез. Сколько же чувств она сейчас испытывала: страх за жизнь этих детей; ужас от того, что все это в действительности происходит с ними; горечь от того, что им пришлось пройти в своей, еще короткой, жизни через ад; робкая радость, что, наконец, ее приемные дети обрели любовь, а вместе с ней и надежду на счастье; умиление от того, каким же трогательно-нежным мог быть это ершистый мальчишка, и, конечно, материнская любовь к Эдварду и Роуз, которая навсегда поселилась в ее сердце, с того самого дня, как они остались сиротами.

– Всё в порядке, – устало выдохнул Карлайл, выходя из кабинета, – там нет ничего страшного. Я вколол обезболивающие, извлек пулю, обработал рану и наложил повязку – это все, что требовалось. – Спасибо, – искренне поблагодарил его Эдвард, поднимаясь с пола. – А сейчас всем нам нужно успокоиться и немного отдохнуть.

- Думаю, что вам лучше остаться на ночь здесь, – в голосе Эсми прозвучали тревожные нотки.

- Да, ты права, – ободряюще улыбнулся ей Каллен.

– И что, совсем никого не интересует вопрос, кто же в вас стрелял?! – возмущенно воскликнула Розали, поддерживающая под руку Эммета. – Роуз, – нахмурился Эдвард, – мы обязательно все обсудим, но не здесь и не сейчас.

- Наверняка, это Райли Бирс добрался для меня, – пробормотал Эммет сквозь стиснутые зубы, – я знал, что все этим кончится…

- Я вообще не уверен, что стреляли в тебя, – покачал головой Каллен.

- Думаешь, кто-то стрелял в тебя, но промахнулся? – уточнила у брата Розали.

- Или затеял какую-то дьявольскую игру… – многозначительно добавил Эдвард, – время покажет…

====== Глава 23. Немножко нежности, и одно роковое решение. ======

Сложно описать словами нежность...

Это то, что невозможно передать...

Это – чувства переходят в бесконечность... Это… хочется кому-то все отдать. Это… хочется вот так, без объяснений, Подарить частичку солнца и тепла... Это… хочется, стоя в тиши за дверью, Мыслью греть, не нарушая сна... Это... хочется коснуться, не касаясь, Это... хочется сказать, не говоря... Это... хочется, глазами улыбаясь, Посмотреть, чтобы в душе взошла заря... Это... хочется понять без объяснений, Это... хочется поверить без причин, И заполнить пустоту, что от потери... В душу свет пустить, ну хоть на миг один... Это... хочется по капле раствориться, Это... хочется от боли оградить. Ну а впрочем... я могу и ошибиться, – Это... просто невозможно объяснить.

POV Эдвард

Я, не в силах сдержать улыбку, наблюдал за тем, как Роуз практически тащит на себе вверх по лестнице Эммета, не слишком убедительно пытавшегося сделать вид, будто ему не нужна чья-либо помощь. Глядя на этого парня, с самым серьезным видом бормотавшего что-то улыбающейся и постоянно кивающей в знак согласия Розали, я поймал себя на мысли, что успел полюбить его, и, случись с ним сегодня что-то непоправимое… На этой мысли меня пробрал озноб, словно я неожиданно оказался под пронизывающим ледяным ветром.

– Эдвард, – ладонь дяди легла на мое плечо, отвлекая меня от жутких мыслей. – Если ты позволишь, я все же посоветую тебе рассказать о случившемся Чарли. Во-первых, он отец Эммета и имеет право знать, что его сыну угрожает опасность. А во-вторых, Свон – шеф полиции, а значит, может оказать вам реальную помощь… Сынок, я тоже хочу помочь вам хоть как-то, я не могу допустить, чтобы с вами что-то случилось, я не смогу… я… – он замолчал и с силой сжал мое плечо.

- Карлайл, я прошу тебя, не суйся в это дело, – как можно тверже произнес я, не имея права впутывать во все еще и его. Ни он, ни Эсми не должны были хоть как-то пострадать…

- Эдвард… – в глазах дяди промелькнуло что-то едва уловимое… безнадежность? Тоска?

- Нет, послушай, – поспешно перебил его я, – все это слишком опасно, ты же сам видишь! Только представь, что будет с Эсми, если с тобой случится беда!

Мы посмотрели друг другу в глаза, кажется, впервые за много лет. Карлайл любил меня – это открыто читалось в его взгляде. Как же я мог раньше с такой легкостью отвергать тот факт, что они с Эсми, фактически, наши единственные родные люди, отдавшие нам без остатка все, что у них было?

– Карлайл… – пробормотал я, положив свою руку ему на плечо, и вдруг замолчал, не находя в себе силы продолжить сложившуюся в голове фразу о том, как много они с Эсми значат для меня. Но, кажется, тот понял все без слов: дядя притянул меня к себе и крепко обнял, похлопав по спине. – Я знаю, – прошептал он, отстраняясь от меня. – А теперь иди, ты нужен Белле.

Господи, Белла! Моя маленькая, хрупкая девочка, пережившая сегодня настоящий кошмар! Я поспешно кивнул Карлайлу и подошел к Белз, все еще сидящей в кресле.

– Пойдем наверх, моя сладкая? – прошептал я и подхватил ее на руки, не дожидаясь ответа, которого, впрочем, и не последовало.

Я поднимался вверх по лестнице, мягко прижимая к себе всхлипывающую Беллу, и сквозь промокший от ее слез хлопок рубашки я ощущал ее прерывистое дыхание, моя маленькая смелая девочка бормотала что-то о своей неуклюжести и зачем-то постоянно извинялась.

- Тшш, моя хорошая, не надо, – шептал я ей на ухо, оставляя легкие поцелуи на нежной, почти прозрачной коже ее шеи и чувствуя, как под моими губами бьется тонкая синеватая венка.

В моих руках покоилось драгоценное создание, подаренное мне в искупление моих грехов. Остановившись у своей старой спальни, я открыл дверь боком и внес Белз. Мне стоило больших трудов разжать ее пальчики, цеплявшиеся за ворот моей рубашки: она не желала меня отпускать. Окинув взглядом съежившуюся фигурку любимой, робко сидевшей на краешке кровати, я вновь ощутил волну всепоглощающей меня боли и вины, я хотел подарить ей красивый вечер, а вон как все обернулось.

Опускаясь перед Беллой на колени, я отмечал каждую ее царапину, ссадину, измятую тафту элегантного платья. Увидев сегодня его на ней, я замер от восторга: так хороша она была в нем! А сейчас измученная ткань будто кричала мне: «Ты виноват, виноват, виноват!..»

На тонких руках, худых запястьях любимой были видны несколько кровоподтеков, небольших, почти не кровоточащих, но болезненных. Мой взгляд заскользил вниз, к ее ногам… Увидев изорванные чулки и исцарапанные коленки, я сжал руки в кулаки от бессильной ярости – не уберег!

– Маленькая, тебе надо обработать раны, я сейчас, – тихо сказал я, оставляя Белз на минуту одну в комнате. Вернувшись с аптечкой, я увидел, что она не шелохнулась за время моего отсутствия, и только руки жались в замок у нее на коленях.