Глава VIII. БАБЬЯ ПРИТЧА Замолкла Тимофеевна. Конечно, наши странники Не пропустили случая За здравье губернаторши По чарке осушить. И видя, что хозяюшка Ко стогу приклонилася, К ней подошли гуськом: «Что ж дальше?» – Сами знаете: Ославили счастливицей, Прозвали губернаторшей Матрену с той поры… Что дальше? Домом правлю я, Ращу детей… На радость ли? Вам тоже надо знать. Пять сыновей! Крестьянские Порядки нескончаемы, — Уж взяли одного! Красивыми ресницами Моргнула Тимофеевна, Поспешно приклонилася Ко стогу головой. Крестьяне мялись, мешкали. Шептались. «Ну, хозяюшка! Что скажешь нам еще?» – А то, что вы затеяли Не дело – между бабами Счастливую искать!.. «Да все ли рассказала ты?» – Чего же вам еще? Не то ли вам рассказывать, Что дважды погорели мы, Что Бог сибирской язвою [86]Нас трижды посетил? Потуги лошадиные Несли мы; погуляла я, Как мерин, в бороне!.. Ногами я не топтана, Веревками не вязана, Иголками не колота… Чего же вам еще? Сулилась душу выложить, Да, видно, не сумела я, — Простите, молодцы! Не горы с места сдвинулись, Упали на головушку, Не Бог стрелой громовою Во гневе грудь пронзил, По мне – тиха, невидима — Прошла гроза душевная, Покажешь ли ее? По матери поруганной, Как по змее растоптанной, Кровь первенца прошла, По мне обиды смертные Прошли неотплаченные, И плеть по мне прошла! Я только не отведала — Спасибо! умер Ситников — Стыда неискупимого, Последнего стыда! А вы – за счастьем сунулись! Обидно, молодцы! Идите вы к чиновнику, К вельможному боярину, Идите вы к царю, А женщин вы не трогайте, — Вот Бог! ни с чем проходите До гробовой доски! К нам на ночь попросилася Одна старушка Божия: Вся жизнь убогой старицы — Убийство плоти, пост; У гроба Иисусова Молилась, на Афонские Всходила высоты, В Иордань-реке купалася… И та святая старица Рассказывала мне: «Ключи от счастья женского, От нашей вольной волюшки Заброшены, потеряны У Бога самого! Отцы-пустынножители, И жены непорочные, И книжники-начетчики Их ищут – не найдут! Пропали! думать надобно, Сглотнула рыба их… В веригах, изможденные, Голодные, холодные, Прошли Господни ратники Пустыни, города, — И у волхвов выспрашивать И по звездам высчитывать Пытались – нет ключей! Весь Божий мир изведали, В горах, в подземных пропастях Искали… Наконец Нашли ключи сподвижники! Ключи неоценимые, А всё – не те ключи! Пришлись они – великое Избранным людям Божиим То было торжество, — Пришлись к рабам-невольникам: Темницы растворилися, По миру вздох прошел, Такой ли громкий, радостный!.. А к нашей женской волюшке Всё нет и нет ключей! Великие сподвижники И по сей день стараются — На дно морей спускаются, Под небо подымаются, — Всё нет и нет ключей! Да вряд они и сыщутся… Какою рыбой сглонуты Ключи те заповедные, В каких морях та рыбина Гуляет – Бог забыл!..» ПОСЛЕДЫШ Глава I I Петровки. Время жаркое. В разгаре сенокос. Минув деревню бедную, Безграмотной губернии, Старо-Вахлацкой волости, Большие Вахлаки, Пришли на Волгу странники… Над Волгой чайки носятся; Гуляют кулики По отмели. А по́ лугу, Что гол, как у подьячего Щека, вчера побритая, Стоят «князья Волконские» [87]И детки их, что ранее «Прокосы широчайшие! — Сказал Пахом Онисимыч. — Здесь богатырь народ!» Смеются братья Губины: Давно они заметили Высокого крестьянина Со жбаном – на стогу; Он пил, а баба с вилами, Задравши кверху голову, Глядела на него. Со стогом поравнялися — Все пьет мужик! Отмерили Еще шагов полста, Все разом оглянулися: По-прежнему, закинувшись, Стоит мужик; посудина Дном кверху поднята… Под берегом раскинуты Шатры; старухи, лошади С порожними телегами Да дети видны тут. А дальше, где кончается Отава подкошенная, Народу тьма! Там белые Рубахи баб, да пестрые Рубахи мужиков, Да голоса, да звяканье Проворных кос. «Бог на̒ помочь!» – Спасибо, молодцы! Остановились странники… Размахи сенокосные Идут чредою правильной: Все разом занесенные Сверкнули косы, звякнули, Трава мгновенно дрогнула И пала, прошумев! По низменному берегу На Волге травы рослые, Веселая косьба. Не выдержали странники: «Давно мы не работали, Давайте – покосим!» Семь баб им косы отдали. Проснулась, разгорелася Привычка позабытая К труду! Как зубы с голоду, Работает у каждого Проворная рука. Валят траву высокую, Под песню, незнакомую Вахлацкой стороне; Под песню, что навеяна Метелями и вьюгами Родимых деревень: Заплатова, Дырявина, Разутова, Знобишина, Горелова, Неелова — Неурожайка тож… Натешившись, усталые, Присели к стогу завтракать… – Откуда, молодцы? — Спросил у наших странников Седой мужик (которого Бабенки звали Власушкой). — Куда вас Бог несет? «А мы…» – сказали странники И замолчали вдруг: Послышалась им музыка! – Помещик наш катается, — Промолвил Влас – и бросился К рабочим: – Не зевать! Коси дружней! А главное: Не огорчить помещика. Рассердится – поклон ему! Похвалит вас – «ура» кричи… Эй, бабы! не галдеть! — Другой мужик, присадистый, С широкой бородищею, Почти что то же самое Народу приказал, Надел кафтан – и барина Бежит встречать. – Что за̒ люди? — Оторопелым странникам Кричит он на бегу. — Снимите шапки! — К берегу Причалили три лодочки. В одной прислуга, музыка, В другой – кормилка дюжая С ребенком, няня старая И приживалка тихая, А в третьей – господа: Две барыни красивые (Потоньше – белокурая, Потолще – чернобровая), Усатые два барина, Три ба̒рченка-погодочки Да старый старичок: Худой! как зайцы зимние, Весь бел, и шапка белая, Высокая, с околышем Нос клювом, как у ястреба, Усы седые, длинные, И – разные глаза: Один здоровый – светится. А левый – мутный, пасмурный, Как оловянный грош! При них собачки белые, Мохнатые, с султанчиком, На крохотных ногах… Старик, поднявшись на берег, На красном, мягком коврике Долгонько отдыхал, Потом покос осматривал: Его водили под руки То господа усатые, То молодые барыни, — И так, со всею свитою, С детьми и приживалками, С кормилкою и нянькою, И с белыми собачками, Все поле сенокосное Помещик обошел. Крестьяне низко кланялись, Бурмистр (смекнули странники, Что тот мужик присадистый Бурмистр) перед помещиком, Как бес перед заутреней, Юлил: «Так точно! Слушаю-с!» — И кланялся помещику Чуть-чуть не до земли. В один стожище матерый [90], Сегодня только сметанный, Помещик пальцем ткнул, Нашел, что сено мокрое, Вспылил: «Добро господское Гноить? Я вас, мошенников, Самих сгною на барщине! Пересушить сейчас!..» Засуетился староста: – Недосмотрел маненичко! Сыренько: виноват! — Созвал народ – и вилами Богатыря кряжистого, В присутствии помещика, По клочьям разнесли. Помещик успокоился. (Попробовали странники: Сухохонько сенцо!) Бежит лакей с салфеткою, Хромает: «Кушать подано!» Со всей своею свитою, С детьми и приживалками, С кормилкою и нянькою, И с белыми собачками, Пошел помещик завтракать, Работы осмотрев. С реки из лодки грянула Навстречу барам музыка, Накрытый стол белеется На самом берегу… Дивятся наши странники. Пристали к Власу: «Дедушка! Что за порядки чудные? Что за чудной старик?» – Помещик наш: Утятин князь! — «Чего же он куражится? Теперь порядки новые. А он дурит по-старому: Сенцо сухим-сухохонько — Велел пересушить!» – А то еще диковинней, Что и сенцо-то самое И пожня – не его! «А чья же?» – Нашей вотчины. «Чего же он тут су̒ется? Ин вы у Бога нелюди?» – Нет, мы, по Божьей милости, Теперь крестьяне вольные, У нас, как у людей. Порядки тоже новые, Да тут статья особая… Под стогом лег старинушка И – больше ни словца! К тому же стогу странники Присели; тихо молвили: «Эй! скатерть самобраная, Попотчуй мужиков!» И скатерть развернулася, Откудова ни взялися Две дюжие руки: Ведро вина поставили, Горой наклали хлебушка И спрятались опять… Налив стаканчик дедушке, Опять пристали странники: «Уважь! скажи нам, Власушка, Какая тут статья?» – Да пустяки! Тут нечего Рассказывать… А сами вы Что за̒ люди? Откуда вы? Куда вас Бог несет? «Мы люди чужестранные, Давно, по делу важному, Домишки мы покинули, У нас забота есть… Такая ли заботушка, Что из домов повыжила, С работой раздружила нас, Отбила от еды…» «Да помолчим! Поели мы, Так отдохнуть желательно». И улеглись. Молчат! – Вы так-то! а по-нашему, Коль начал, так досказывай! «А сам небось молчишь! Мы не в тебя, старинушка! Изволь, мы скажем: видишь ли, Мы ищем, дядя Влас, Непоротой губернии, Непотрошеной волости, Избыткова села!..» И рассказали странники, Как встретились нечаянно, Как подрались, заспоривши, Как дали свой зарок И как потом шаталися, Искали по губерниям Подтянутой, Подстреленной, Кому живется счастливо. Вольготно на Руси? Влас слушал – и рассказчиков Глазами мерял: – Вижу я, Вы тоже люди странные! — Сказал он наконец. — Чудим и мы достаточно. А вы – и нас чудней! — «Да что ж у вас-то деется? Еще стаканчик, дедушка!» Как выпил два стаканчика, Разговорился Влас: вернутьсяСибирская язва – опасное инфекционное заболевание, которому бывают подвержены как животные, так и люди. вернутьсяТолько дворяне имели право носить белую шапку с красным околышем. |
