Эпикур утверждал, что земля в самом начале заключала в себе зародыши всех индивидуумов органической жизни, на ней ныне существующей. Эти зародыши, находясь под первоначальной оболочкой, ожидали только благоприятного случая для своего развития. Пошел дождь, пригрело солнце – и органическая жизнь развилась на планете.

«Жалкие и тщетные попытки объяснить грубым материализмом то, что не подвержено ни исследованиям наблюдения, ни исследованиям опыта!» – как говорит Вильгельм фон Гумбольдт.

Не только у Аристотеля и у перипатетиков, но и у большей части греческих и римских философов существовало положительное мнение, что при гниении органических тел зарождаются насекомые и другие животные низших классов. Но не будем тревожить кости статрита1, а посмотрим, что говорит об этом Кирхер, один из представителей средневековой мудрости.

Возьмите, – говорит он в своем «Mundus subterraneus», – мертвых мух, помочите их в медовой воде и, разложив на металлической доске, нагревайте горячим песком: вы увидите, что будут образовываться маленькие червячки, которые, выросши, превратятся в мух.

Подобным же образом можно производить и змей. Изрубите весною несколько змей, изжарьте и, зарыв в жирную землю, поливайте дождевою водою. Если эта земля будет освещаема солнцем, то через неделю в ней появятся черви. Поливайте их теплым молоком с водою, и через несколько времени черви переродятся в змей, которые будут плодиться.

Почти таким же образом можно, по словам Кирхера, разводить и лягушек.

Каковы превратные понятия о физиологическом процессе! А при этом должно упомянуть, что Кирхер был одним из замечательнейших ученых своего века и сделал множество открытий, особенно в физике! Посмотрим, что-то скажут через сотню лет о тех из наших ученых, которые видят в физиологических процессах одни только процессы химические. Чему дивиться, если Кирхер утверждает, что внутри земного шара живут слепые зеленые люди, когда в нынешнем столетии один известный моряк публично вызывал Александра Гумбольдта и сэра Гумфри Деви пуститься с ним в северное полярное море, где неподалеку от полюса есть будто бы отверстие, по которому можно спуститься внутрь земного шара. Этот ученый сумасброд описывал даже все подробности пустоты, существующей около центра нашей планеты. Мы берем это известие не из какого-либо подозрительного или темного источника: оно напечатано самим Гумбольдтом в первой части его «Космоса».

Не будем однако ж винить древних безусловно: и между ними были светлые умы, которые знали и чувствовали, что материализм – плохое орудие для познания тайн природы. Гомер за три тысячи лет и гораздо раньше, чем стагирский философ, объяснил зарождение червячков из гниющего тела, зная, что черви зарождаются на мертвых трупах от мух. Развернем «Иллиаду».

Ахиллес, выходя из шатра на бой с Гектором, опасается, чтобы в его отсутствие черви не повредили Патроклова тела, которому он не отдал еще последнего долга. Ахилл говорит матери своей, богине Фетиде:

Перейдем к другому поверью, будто бы воображение женщин имеет влияние на красоту или безобразие детей. И тут найдутся грустные свидетельства бренности и ненадежности выводов человеческого ума.

Отец медицины – Гиппократ, говорит, что если беременной женщине захочется козлятины или телятины, то необходимо тотчас же удовлетворить ее желание, иначе она родит дитя, похожее на Юпитера Аммона.

По словам Плиния, одна знакомая ему римская дама родила слона, потому что во время беременности часто со вниманием смотрела на этих колоссальных животных. Другая римлянка, любившая глядеть на львов, родила львенка.

В гельветической хронике Семпта находим известие, что жена одного большого любителя картин, изображающих зверей, родила сына, мохнатого, как волчонок или медвежонок. Мало ли можно подобрать подобных мнимо действительных фактов, но выводить из них серьезное заключение, значит строить громадное здание на сыпучем песке.

Сила воображения у Малебранииа решительно брала верх над рассудком. Он так был убежден в началах своей метафизики, что для него самые странные и невероятные явления казались чрезвычайно простыми. Увлекаясь разгулом горячей фантазии, он часто попадал на ложный путь и толковал факты совершенно произвольно. Прочитайте его «Recherches de la vérité», и вы согласитесь с моим мнением.

Каких диковинок не найдешь, если только захочешь порыться в пыли библиотек! Не говоря уже о минотавре, получеловеке и полубыке, о царице с гусиными лапами и о матери франкского короля Меровея, у которой был будто бы рыбий хвост, мы найдем, что в 1681 году в Авиньоне было разбито яйцо, в котором находилось маленькое человеческое лицо с носом, впадинами для глаз, губами, широким ртом и подбородком. Эту головку подвергали даже анатомическому рассечению, и изображение ее приложено было к одному из номеров «Journal des Savants». Всего любопытнее, что издатели ученого журнала присовокупили, будто бы такая чудовищность произошла вследствии того, чту курица беспрестанно бегала за хозяином птичьего двора и очень любила глядеть ему прямо в лицо.

Попробуй-ка рассказать эту историю Иван Иванович Ивану Никифоровичу, так и тот бы отвечал с негодованием: «Бог с вами, Иван Иванович! Где вы это такой дичи набрались? Ну, где же слыхано, чтобы курица влюбилась в человека? Ведь человек, какой он там ни будь, хоть самая дрянь, все-таки человек; а курица – тварь бессловесная. Вот уж и такой диковинке не поверю. Да и что же это за известие? Просто гиль, галиматья, сапоги всмятку!!!»

А ученые, записные ученые, верили иногда таким диковинкам. «Верденский журнал» за июль 1755 г. рассказывает о дитяти, родившемся с циферблатом на глазах, вследствие сильного желания его матери иметь часы. Удивительную память кардинала Перрона приписывали желанию его беременной матери иметь в своем распоряжении библиотеку. У многих еще в свежей памяти сто раз напечатанные и подтвержденные сотнями авторитетов рассказы о младенце, у которого в зрачке был портрет Наполеона. И мало ли еще что такое.

Как бы ни были разнообразны уродливости людей и животных, все они подчинены известным постоянным законам природы. В этих уклонениях от обыкновенного порядка, в этих, так называемых случайностях нет ничего случайного или выходящего из законного порядка вещей, а все совершается на основании дознанных новейшей наукой правил. Это доказал Жоффруа Сент-Илер в своей «Histoire des Anomalies de l’organisation».

Сколько говорено и писано о толковании снов и о способах угадывать по ним будущее, начиная от Гомера, свидетельствующего, что Юпитер насылает сны смертным, до последнего сонника, изданного спекулятором-книгопродавцом. Эней, желая покинуть прелестную Дидону, говорит ей о тени Анхиза, являвшейся ему во сне; Афалия умерщвляет внука, повинуясь влиянию сонных грез; при восточных дворах держали особых снотолкователей; все древние герои и полубоги видят вещие сны; философы Аристотель и Платон верят снам. Сам отец медицины сообразуется с сновидениями при лечении болезней. Например, если кто-нибудь видел во cне померкнувшие звезды, то немедленно предписывалось ему начать бегать кругообразно2. «Желательно бы знать, – говорит один писатель, – по какой линии бежал Гиппократов ум, когда он писал приведенные сейчас строки»?

Галиен признается, что он стал заниматься медициною вследствие сна, виденного его отцом, и что он однажды велел себе пустить кровь из указательного пальца для облегчения боли в боку, потому что видел во сне, будто бы такое кровопускание исцелит его. Храм Эскулапа наполнялся каждую ночь мечтателями и ипохондриками, которые приходили спать у жертвенников в надежде, что увидят во сне, какие лекарства могут исцелить их недуги. Граждане Спарты поочередно спали в храме Пазифаи, ожидая, что увидят во сне предсказания, полезные для их республики. Франклин, один из светлых умов прошлого века, никак не решался действовать противно указаниям, которые почерпал в толкованиях снов3.