С огромными усилиями – попер, как танк! – выбил командировку от общества «Знание». Изобретал фантастические аргументы, упрашивал, требовал – наконец, заветные билеты в кармане.

Прилетел в шесть утра. Схватил такси, помчался на окраину Новосибирска. Света встретила бурно и многообещающе: объятия, поцелуи, но ей надо на работу к девяти, мне – отмечать командировку, читать лекции. Я поселился в какой-то убитой гостинице, в комнате на троих, других номеров не было.

Встретились только вечером, судя по жадным объятиям и сбивающемуся дыханию, стало ясно: день оба провели в предвкушении. Не торопились, растягивали удовольствие – неспешно гуляли по городу, заходили в кафе, смеялись.

Наконец, поехали к Свете домой. Легли в постель. Эрекции нет. Целовались, ласкали друг друга, уснули, истомленные нежностью. На следующий день снова тот же сценарий: Свете на работу, мне – читать лекции. Вечером снова гуляем, причем накал нарастает: мы уже видели друг друга обнаженными, барьеры сломлены, свобода действий!

Прибегаем к Свете на окраину, пьем горячий чай, неистовые ласки, постель – и снова ноль эрекции. Я был не столько смущен, сколько зол. Так долго мечтать об этом, так долго планировать поездку, все устроить, как хотелось, – и мой организм портачит! К счастью, Света была вовсе не в претензии – она не притворялась, было видно, что счастлива и так, что ей хорошо уже оттого, что я приехал и мы можем наслаждаться друг другом.

На следующий день я улетал – раздосадованный, мрачный. Света провожала. Поцеловал ее в аэропорту, испытующе заглянул в лицо: неужели талантливая актриса? Но нет, девушка, казалось, была переполнена радостью и любовью. В ответ я проникся благодарностью такой силы, какую только может почувствовать человек, с чьих плеч сняли груз вины. Не то чтоб я чувствовал себя виноватым – скорее не сумевшим оправдать ожидания. А Света всем своим видом давала понять, что ничего от меня не ждала и не ждет, она рада, что я есть, что у нас с ней были эти два дня – это ли не награда для любого мужчины, эгоистично думал я.

А потом произошло то, что сразу улучшило мое настроение. Мы вышли из аэропортовского автобуса, первые пассажиры вступили на трап – и я увидел, что по летному полю к самолету бежит моя Света! Как она прорвалась, не знаю. Бросился ей навстречу, подхватил, закружил, она смотрела увлажнившимися глазами и шептала: «Приедешь?»

Уже в самолете я снова подумал: такая женщина – находка для мужчины. И не то, что Света была столь непритязательна или столь глупа, чтобы не понимать всего масштаба мужского конфуза. Дело и не в природной деликатности или воспитанности. Просто она действительно была рада мне – такому, каким я был в тот момент. Был бы секс по полной программе – прекрасно, получился по сокращенному варианту – тоже замечательно. Редкое и ценное качество принимать жизнь такой, как есть. Когда я слышу выражение «Мысль о том, как все могло бы быть, мешает нам наслаждаться тем, как все уже есть на самом деле», всегда вспоминаю Свету.

Однако наша история запомнилась еще одним наблюдением. Больше в Новосибирск я не ездил. Мы со Светой продолжали перезваниваться и переписываться, а через полгода встретились в Москве: оба удачно подгадали с командировками. Я решил, что наша третья ночь будет тестовой: удастся ли нам наверстать сибирские ночи или нет, в любом случае, наши отношения изменятся. И почему-то казалось, в лучшую сторону: я уже размышлял о том, как приглашу Свету в Киев, в какие рестораны мы пойдем, в какие магазины, как она будет смеяться моим шуткам. Мне хотелось продолжения, и было любопытно, каким оно получится.

«…она смотрела увлажнившимися глазами и шептала: «Приедешь?»

В заранее назначенный час я постучался в дверь гостиничного номера Светы. То, что я увидел, было совершенно неожиданным: девушка валялась с температурой в глубоком гриппе. Скрыв досаду, я поцеловал горячий лоб, посидел на диване, гладя ее волосы – Света положила голову мне на колени. Ей было так плохо, что не смогла даже спуститься в бар выпить кофе. И я ушел по делам, пообещав позвонить вечером.

После утомительных переговоров я прогуливался по Москве и думал, что судьба порой измышляет такие непредсказуемые козни, против которых и противоядия нет. Вот заболел человек – и все, никак ситуацию не развернешь в нужное тебе русло. Я надеялся, что Свете полегчало и нас все-таки ждет упоительная ночь. Зашел в телефон-автомат, набрал номер отеля, попросил соединить. В трубке послышалось преувеличенно бодрое «Алло?» – «Привет, это я. Как самочувствие?» – «Н-н-ну… Ничего, – прохрипела Света. – Ты приедешь?» Я помолчал, и она истолковала это по-своему: «Понимаю, боишься заразиться! Не приезжай, конечно, я не обижусь». Хотел возразить, что я вовсе не боюсь заразиться, но не говорить же, что не вижу смысла приезжать и снова держать ее голову на коленях. Придется ехать, а то обидится ведь. «Свет, судьба сегодня не на нашей стороне…» Не успел я продолжить в том духе, что сейчас мы ее, судьбу, напугаем – я возьму красного вина, приеду, попрошу горничную подогреть его, и мы будем пьяные, и все у нас будет весело и здорово, – как в трубке послышались короткие гудки.

Я прислонился к стене телефонной будки и почувствовал, что очень устал. Настолько устал, что мне не хочется перезванивать и успокаивать обиженную девушку – а в том, что Света обиделась и бросила трубку, я не сомневался. Накрыло странное чувство: я понимал, что нужно перезвонить и сказать что-то хорошее, но не мог. Не хотел. Решил, что из Киева напишу что-то ласковое. Пришла спасительная мысль: наверное, я все-таки заразился гриппом, поэтому незачем и перезванивать, все равно не смогу приехать.

Добрался в свою гостиницу, с аппетитом поужинал, посидел в баре с рюмкой коньяку, потом посмотрел по телевизору программу «Время» и сладко уснул.

Больше мы со Светой друг другу не писали. Я все откладывал, собираясь позвонить или написать, а когда прошло два месяца, уже не находил слов: как объяснить, почему молчал так долго? Я и сам не знал, почему. Света тоже не писала и не звонила, и в конце концов эта история выцвела, потеряла краски, ушла в глубины памяти.

И когда мы спустя пятнадцать лет случайно встретились со Светой в роскошной московской гостинице, я не без труда вспомнил, где и когда видел эти сияющие счастьем глаза. Она прекрасно выглядела, была оживленной, куда-то спешила. Мы взяли по чашке кофе и сели за столик в лобби. Света ждала такси, я торопился на встречу с иностранным партнером. Кофе был крепким и вкусным. «Хорошо, что увиделись, – улыбнулась Света. – Хочется получить ответ: почему ты тогда бросил трубку?» – «Я?! Это ты бросила!» – «Я не бросала! Ты сказал, что судьба не с нами – и повесил трубку!» – «Да нет же, я хотел приехать!» – «Ну и надо было ехать!» – воскликнула Света, но без горечи, даже с неким задором. Извинилась и упорхнула к своему такси.

А я заказал еще кофе и погрузился в раздумья. Все-таки надо делать проверочный ход – чтобы убедиться, что ты все понял правильно. Лучше проверить. Мало ли что можно в жизни упустить.

Пока дожидался девяти утра, дважды пил кофе, сделал зарядку, даже планку прилежно выстоял, хотя давно ее забросил: я и так хорошенько пригружал себя в спортклубе, шлифоваться в планке еще и дома уже не хотелось. Открыл окно, смотрел, как просыпается город: вот вышли со своими хвостатыми питомцами собачники, вот дворничиха, позевывая, собирает бумажки на клумбе.

Я любил нашу городскую квартиру. Когда переехали за город, Аня прикипела к дому душой так, словно родилась в сельской местности и всю жизнь мечтала снова жить у речки и выходить гулять в луга. Аня смеялась: «Урбанистка во мне плавно перековалась в буколическую барышню-крестьянку». Мне тоже было хорошо в доме, он получился уютным, приветливым, удобным – повезло с дизайнером. Однако городскую квартиру на 11-м этаже кирпичной высотки я обожал. И после развода попросил Аню оставить мне эту «трешку» – при условии, что она получит дом плюс солидные ежемесячные суммы на жизнь ей и дочке. Аня была не против.