Лана шагнула вперед, прошла в кабинет и не обратила внимания, как за ней захлопнулась дверь, и раздался легкий щелчок.

– Итак, что вы мне хотели сказать? И да, представьтесь.

Мужской голос за спиной прошелся по и без того натянутым нервам девушки.

Такие кабинеты, как у Волгарского, ей доводилось видеть только в фильмах. Большой, с панорамными окнами, с тяжелым столом из красивого дерева. Несколько картин в черно-белых тонах. Удобный черный кожаный диван. Столик перед ним. Пара кресел. Дорогой паркет на полу. Всё, чтобы продуктивно работать.

Прокашлявшись, Лана обернулась.

Что сразу бросилось в глаза – Захар Волгарский проходить за стол или к тому же дивану не собирался. Встал, облокотившись плечом на дверь и смотрел на неё слишком пристально.

– Я хотела бы сразу извиниться за то, что отрываю вас от дел, – Лана постаралась максимально сохранять дружелюбно-деловой тон и не обращать внимания на давящую ауру мужчины. Ничего, не с такими сталкивалась. Она обычно не робела перед мужчинами, не было нужды и повода. Но Волгарский производил на неё странно давящее впечатление. Возможно, она так его воспринимала из-за волнения, с которым не удавалось справиться и которое сейчас хлесталось внутри крови.

– Вот и не отрывайте далее. Говорите по делу.

Его глаза холодно блеснули.

Лана заломила руки, с силой сжав кисти.

– Моего сына зовут Богдан, ему один год и два месяца…

– Я рад за вас, – неучтиво перебил её Волгарский. На его скулах заходили желваки. – Не понимаю, зачем вы мне говорите эту информацию.

– Вашему сыну, Алексею, столько же и…

Она больше ничего не успела сказать, потому что Волгарский оказался рядом. Слишком близко и быстро, чтобы она успела как-то отреагировать. Мгновение – и её шею сжимают крепкие мужские пальцы. Недостаточно сильно, чтобы перекрыть доступ кислорода, но достаточно основательно, чтобы напугать её.

Лана как бы со стороны видела себя: невысокую, даже благодаря сапогам на каблуках, и его, едва ли не гиганта по сравнению с ней. Прихлопнет одной рукой, как назойливую муху, и не заметит. Сразу вспомнились статьи про якобы нелегальную спортивную жизнь выдающегося Захара Волгарского…

– Значит, слушай сюда, сука! – его голос изменился до неузнаваемости. Теперь в нем слышался не просто холод, в нем слышалась опасность, смертельная, и она была направлена на Руслану. – Если ты от киднеппингов, я тебе лично башку откручу! Если я сейчас только услышу…

– НЕТ! – ей удалось закричать, хотя крик больше походил на жалобный скулеж. Лана вцепилась пальцами в руку Волгарского, пытаясь отцепить её от своего горла, но пока тщетно. Она трепыхалась в его руках, как птаха. – Послушайте…

– Говори. И быстро.

– Пустите, мне больно!

– Говори.

Он сжал горло сильнее, и у Ланы появились мушки перед глазами.

Господи, и она ещё надеялась на деловой разговор.

На что-то…

Но и уйти просто так нельзя.

Она не имеет права.

– Ваш сын – это мой сын. А мой – ваш!!!

Если она рассчитывала на продуктивную реакцию, она заблуждалась. Волгарский прищурился ещё сильнее, хотя, казалось, куда уже. Его темно-карие, почти черные глаза, впились в неё, и создавалось впечатление, что он взглядом вскрывает её кожу. Смотрел, не моргая, лишь часто дышал, отчего его грудная клетка поднималась и опускалась.

Потом он, видимо, в голове что-то решил, отпустил шею Ланы, слегка толкнув девушку от себя. Лана, устояв на ногах, согнулась и закашлялась.

– Вы – псих… Чертов псих! Что вы себе позволяете? Знаете что, а не пойти ли вам к черту…

На большее она сегодня не была способна. Лишь когда он её отпустил, она осознала, как с ней обращаются. Как со скотиной, со швалью под ногами.

Не глядя больше на Волгарского, уверенная, что её слова не останутся безответными, и он рано или поздно найдет её, она не могла не посеять в его душе сомнения, рванула к двери. Её била крупная дрожь, и никак не удавалось успокоиться.

Какое же удивление окатило Руслану, когда она поняла, что дверь закрыта. Дернула ручку, и та не поддалась.

– Макар, зайди.

Она обернулась и увидела Волгарского, говорящего по внутренней связи.

– Выпустите меня, – потребовала она, более не желая ни минуты оставаться с этим человеком наедине.

Зато Волгарский, усевшись на край стола, скрестил руки на груди, отчего ткань пиджака натянулась, обрисовав прокаченную, хорошо развитую мускулатуру. Длинные ноги в идеально начищенных ботинках ручной работы он вытянул, всем видом показывая, кто хозяин положения.

– Вы не представились. Что ж… Давайте тогда пока обойдемся без имен. Вы – заметьте, я к вам обращаюсь учтиво, не переходя на «ты», – пришли ко мне с сенсационным заявлением, в которое я должен с ходу поверить. Представляете ли вы себе, милая, сколько я уже выслушивал чего-то подобного? Нет? А жаль. Потому что меня малость подзадолбали вот такие красоточки с четвертым размером бюста и с шикарными задницами, являющиеся ко мне с самыми разными предложениями, но всех вас объединяет одно – желание получить доступ к моим счетам через постель, – дальше он резко сменил тон. – Милая, если бы я тебя встретил в клубе, и ты бы подошла ко мне с другим определенным предложением, я бы, не сомневайся, его принял, и хорошенько отодрал бы тебя, щедро заплатив. А сейчас… Сама напросилась.

Если двумя минутами ранее Лана думала, что испугалась, то те ощущения, которые обрушались на неё после его последних слов, ни с чем ранее испытанным нельзя было сравнить. Появилось чувство, что её ударили в грудь тараном, а потом погрузили в ледяную воду и принялись топить. А она пыталась вздохнуть, и у неё ничего не получалось.

Прежде чем пойти к Волгарскому, она просчитывала варианты его реакции на её слова. В основном Лана рассчитывала, что её выслушают. Предполагала, что он разозлится.

Но то, что её примут за обманщицу, более того за шлюху – нет!

Щеки полыхнули пунцовым цветом, Лана уже собиралась высказать Волгарскому всё, что думает о нем и снова послать его, теперь уже куда подальше и, не стесняясь в выражениях, когда услышала за спиной характерный щелчок и дальше звук открывающейся двери. Сердце дернулось в груди. Лана в надежде на изволение обернулась и увидела, как входит ещё один крепкий мужчина в брюках и теплом бежевом свитере.

С кобурой.

Лана уставилась на кобуру, как на нечто нереальное. Потом заставила себя перевести взгляд на вошедшего: обычный, ничем не примечательный мужчина, довольно симпатичный, коротко стриженный, с высокими широкими скулами, тонкими губами, серыми глазами. А потом посмотрела на Волгарского.

Последний довольно кивнул.

– Видимо, до тебя, детка, дошло, что пришла ты не по адресу. Макар, я сейчас отъеду на пару часов. Вот девушка – имени её не знаю – она утверждает, что каким-то чудесным образом мой Ленька – не мой, а её сын. А вот мой находится у неё. Бред. Поговори с ней. Основательно. До моего приезда не отпускай. Потом решу, что делать с этой зарвавшейся сучкой.

И пошёл в сторону ошарашенной Ланы.

Она пришла в себя, когда он проходил мимо. Действуя инстинктивно, не думая о последствиях, схватила его за локоть.

– Вы не смеете!..

Их взгляды встретились, скрестились, и у Ланы всё оборвалось внутри.

– Руку убрала.

Ему не требовалось повышать голос, Лана мгновенно послушалась, когда кожей на затылке ощутила, как тот, кого он называл Макаром, сделал шаг в её сторону.

Это какой-то дурной сон. Нереальное развитие событий. Такое не может быть.

Она опустила руку, и Волгарский вышел.

Снова щелчок.

Снова заперта.

Лана перевела дыхание и как-то разом сдулась, сникла. Полностью дезориентированная, растерянная, не понимающая, как она оказалась в столь абсурдной, пугающей до дрожи в коленях ситуации, она попыталась собраться.

– Итак, поговорим, девочка?

Снисходительное обращение от незнакомца вывело её из ступора, в котором она невольно пребывала после слов Волгарского и его ухода.