Надо подвести хоть какие-то итоги, а то я все больше запутываюсь. Похоже, с местной Юлей я вообще не знаком. Любопытно! А чем она тогда занималась, когда там, в моей жизни настоящей, вот в этой самой комнате сидела? Или лежала на тахте, где сейчас Ева под пледом в комочек свернулась? Кстати, тахта та же самая, моя, у меня с юности она была двуспальная. Родители купили на перспективу, и я с удовольствием любил перекатываться по ней с одного края на другой и засыпать чуть ли не по диагонали. Опять я не о том, при чем тут тахта, надо с Юлей проблему разрешить до конца. Если мы с ней не знакомы, то тем проще. Но как это узнать окончательно? Пока все признаки косвенные: телефона нет в списке контактов, на сайте знакомств регистрация у меня отсутствует. Но всякое может быть. Например, что я удалил свой профиль с сайта зачем-то. А в телефоне стер случайно номер. Звучит, конечно, неубедительно. Ладно, а как же проверить окончательно? Вот черт! Ну и дурак я иногда бываю! Надо просто пойти к ней домой, вот и все. Да, правильно говорят, что все гениальное просто. Завтра же и проделаю сию операцию. Ева дома болеть будет, так что помех никаких. Я так понял, что Ева пристрастилась к моим пешим маршрутам.

Вспомнилась наша первая с ней прогулка вдвоем. Весна, самый конец апреля, перед праздниками первомайскими. Четвертый курс кончается. Ева стояла в перерыве семинара у окна на 18-м этаже главного здания МГУ. ГЗ – как его все местные называют. А может, на 19-м. Наш геофак там несколько этажей занимает.

Ее лицо сбоку было освещено солнцем, лучи которого мягко играли в распущенных волосах. Я тогда как будто впервые увидел Еву. Странное и волнующее чувство! Уже четыре года учимся вместе, в одной группе, на одной кафедре, а такую Еву я никогда еще не видел. Или, может, не хотел видеть? Всему в жизни бывает свое начало.

– Подглядываешь за мной? – обернулась ко мне тогда Ева, видимо, уловив со спины мой пристальный взгляд.

– Да так, – смутился я. – Смотри, какой чудесный вид открывается! С высоты птичьего полета. Далеко видно, пол-Москвы, наверное.

– Я как раз этим и любуюсь! – увлеченно ответила Ева. – И грустно становится: четыре года проучилась, год остался, а Москву так толком и не узнала.

– Москва красивая! И разная. Впрочем, любой большой город – разный.

– И не очень большой тоже. Знаешь, – мечтательно произнесла Ева, – а у нас в Пятигорске тоже очень красиво и красиво по-разному. От Эоловой арфы один вид, когда на канатке едешь – другой, от «Орла» – третий. А какого бирюзового цвета вода в Провале! И Белая Ромашка тоже неповторима. Ты бывал когда-нибудь в Пятигорске?

– Нет, – помотал я головой, – я вообще в тех краях не бывал. О Кавминводах у меня представление только из школьного курса Лермонтова.

– «Водяное общество»? – улыбнулась Ева.

– Ага!

– Тогда ты вообще ничего не знаешь! – она неожиданно и очень игриво показала мне язык.

Я немного опешил, но все же быстро продолжил:

– А что такое Белая Ромашка? Не помню такой у Лермонтова.

– Еще бы! – Ева подняла указательный палец. – Лермонтов и не бывал там, наверное. Впрочем, не знаю, может, и проезжал. Это новый жилой микрорайон так называется, я там выросла. Кстати, станция железнодорожная у нас там называется Лермонтовская.

– Ева, а хочешь я тебе Москву покажу? – неожиданно для самого себя предложил я. – Что-нибудь из того, где ты не была. Первого мая, например.

– Первого мая мы с Оксаной собрались в кино.

– Так можно же совместить. Походить по окрестностям кинотеатра какого-нибудь, а потом фильм посмотреть.

– Оксана! – завидев входящую в аудиторию свою подругу, по совместительству нашу одногруппницу, позвала Ева. – Нас тут вот этот молодой человек приглашает побродить по Москве перед кино на 1 мая.

– А откуда этот молодой человек вообще про кино узнал? – уперши руки в боки, язвительно спросила Оксана.

– Я сказала, – как-то неожиданно тихо и робко ответила Ева.

– Понятно, – многозначительно усмехнулась Оксана. – Мы же с тобой в какой кинотеатр собирались?

– В «Родину». Вроде он так называется.

– А почему именно в «Родину»? – встрял я в женский междусобойчик.

В ответ обе наперебой заявили, что там, судя по афише, наиболее удобный по времени сеанс, после которого они собирались еще полакомиться сладостями в кафе-мороженом. А вот фильм, который девушки хотели посмотреть, я совсем не помню. Интересно: это только я не помню или другой Андрей тоже?

– И чего выдающегося ты собираешься нам показать в окрестностях «Родины»? – вперив в меня свой пристальный взгляд, спросила тогда Оксана. – Там же обычный район.

– Вот ты и ошибаешься, – мне доставило особое удовольствие поставить ее на место, – там недалеко Лефортово. Лефортовский парк очень красивый, пруд. А если с другой стороны идти, от Преображенки, там башенки красивые и стены средневековые. Старообрядческий уголок. Кладбище еще старое есть, Немецким называлось, сейчас – Введенское.

– Вот только кладбищ мне не хватало! – заявила Оксана, хотя вообще-то именно ее я пока никуда не приглашал.

– А мне кажется, что это все очень интересно, – мечтательно произнесла Ева. – И не была я нигде из перечисленного.

– Знаешь что, подруга, – подытожила Оксана, – раз интересно – иди. А мы с тобой давай прямо у кинотеатра этого встретимся, минут за сорок, чтобы билеты успеть купить. Он ведь недалеко от метро?

– Рядом, – поспешил заверить я, – на одной площади. Выходишь из «Семеновской» и дорогу только перейти. И с билетами проблем не будет. Я могу заранее купить.

– Вообще-то, мы вдвоем собирались пойти, – засопела носом Оксана. – Или ты передумала?

– Нет, нет, ничего я не передумала. Андрей, – перевела взгляд на меня Ева, – мы и правда вдвоем собирались. Давай в другой раз ты Москву покажешь.

– Зачем же в другой?! – я почувствовал ощутимый щелчок по самолюбию. – Раз предложил, то и покажу. Билеты куплю, Лефортово покажу, до кинотеатра провожу, и все. В кино я с вами не собираюсь. Не вдохновляет меня этот фильм.

Первомайский день тогда выдался сухим, но чуть более прохладным, чем последние числа апреля. Мы встретились с Евой на «Бауманской» и медленно пошли вдоль трамвайных путей, добрели до Яузы и задумчиво смотрели на нее с моста. А затем повернули в Лефортовский парк и долго бродили по его живописным дорожкам. Ева оказалась ходоком достаточно выносливым, но в парке заметно подустала, и мы сели на лавочку. Сидели, смотрели на деревья, на весеннее небо и молчали. Вообще, Ева в тот день очень мало говорила. Я же напротив сыпал фактами и историями о тех местах, которые мы проходили. Недаром накануне вечером проштудировал путеводитель.

Выйдя из парка, мы, насколько я помню, уже никуда не пошли, а доехали до «Родины» на трамвае. У входа в кинотеатр я торжественно вручил ходившей взад-вперед и нервно поглядывающей на часы Оксане два билета и попрощался.

Сейчас мне странно, но тогда эта прогулка никакого продолжения не имела. Я снова встречал в университете каждый день Еву и снова не обращал на нее особого внимания. Почему так? Может, я уже тогда начал допускать ошибку за ошибкой, в результате которых оказался в одиночестве, а Ева – в предгорьях Гималаев. Но это она там в предгорьях, а тут вон в двух метрах от меня лежит, простуженная.

Словно почувствовав мои мысли, Ева перевернулась на спину и проснулась, вытягивая руки из-под пледа. Вместо того, чтобы спросить, как она себя чувствует, я неожиданно для самого себя выпалил:

– А ты помнишь, как мы ходили по Лефортовскому парку на четвертом курсе, на Первомай?

– Помню, – улыбается Ева. – Ты ведь тогда с нами в кино не пошел.

– Конечно, ведь Оксана заявила, что вы собрались вдвоем.

– А знаешь, что Оксана потом в кинотеатре о тебе сказала?

– Нет, а что?

– Сказала, что ты трус страшный, раз не пошел. И вообще, думаю, что она была права, – высунула свой чуть белесый от болезни язычок Ева.

Включенный верхний свет залил нашу комнату и преобразил ее. Ева поднялась и собралась пить на ночь чай с малиновым вареньем. Пока она в кухне гремела чашками, я успел еще раз осмотреться вокруг. Все привычные для меня вещи имеются. Есть и кое-что новое, чего в моей обычной, в смысле, в прежней жизни не было. Но сейчас мне не захотелось играть в разгадывание ребуса «найдите на картинках 10 отличий». Слишком уж сегодняшний день вымотал силы. Сколько прошло времени с того злополучного щелчка в голове на Лысой горе? Всего лишь несколько часов, а перевернулась вся жизнь. Впрочем, почему вдруг я называю тот щелчок злополучным? Может, он, наоборот, счастливый. Даже точно счастливый. По крайней мере, до сих пор. Ведь со мной Ева, Евочка, о которой я столько лет мечтал! А то, что нет Юли или еще кого-то, – не беда. Ведь Юля появилась исключительно из-за того, что не было Евы.